Мэдисон-авеню

</tt> </tt> </tt>

</tt> </tt> </tt>

Улица Нью-Йорка
Мэдисон-авеню англ. Madison avenue
40°46′42″ с. ш. 73°57′38″ з. д.40.778333° с. ш. 73.960556° з. д. / 40.778333; -73.960556
Боро	Манхэттен
Метро	Центральный вокзал – 42-я улица (S)
Мэдисон-авеню

Мэдисон-авеню (англ. Madison Avenue) — манхэттенская улица с односторонним движением, которая идёт на север от 23-й улицы, в сторону Бронкса, с которым она соединена одноимённым мостом. На участке между 23-й и 26-й улицами является восточной границей Мэдисон-сквер, названного, как и улица, в честь четвёртого президента США Джеймса Мэдисона.

Улица была проложена в 1836 году параллельно Четвёртой (теперь Парк-авеню, кварталом восточнее) и Пятой авеню (кварталом западнее). В отличие от них, Мэдисон-авеню никогда не имела численного обозначения, так как, вместе с Лексингтон-авеню, не являлась частью регулярного плана Манхэттена, составленного в 1811 году. Вместе с Лексингтон-авеню улица была проложена под давлением одного из местных девелоперов, Сэмюэла Раглса.

В XIX—XX веках на Медисон-авеню располагались офисы основных рекламных агентств США, вследствие чего название улицы стало нарицательным обозначением американской рекламной индустрии в целом.

Подобно лондонской Оксфорд-стрит и соседней Пятой авеню, Мэдисон-авеню в настоящее время известна своими фешенебельными магазинами, особенно на участке между 57-й и 85-й улицами. На Мэдисон-сквер, замыкающий авеню с юга, выходят небоскрёбы начала XX века Флэтайрон-билдинг и Нью-Йорк-лайф-билдинг.

Интересные факты

В 1984 году на экраны США вышел фильм «Всплеск», в котором русалка, принявшая человеческий облик, берет себе имя Мэдисон по названию, увиденном ею на уличном указателе. После этого Мэдисон, ранее бывшее исключительно мужским именем (и обозначавшим «сын Мод», Maud’s son), начало использоваться в качестве женского и сейчас является в США одним из самых популярных имён для девочек.

Мэдисон-сквер, 1907

Отрывок, характеризующий Мэдисон-авеню

Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»