Анна Мария Луиза Медичи

Анна Мария Луиза Медичи нем. Anna Maria Luisa von Medici итал. Anna Maria Luisa de Medici<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет кисти Антонио Франки (1690—1691). Палаццо Питти, Флоренция.</td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Герб курфюрстины Пфальцской</td></tr>
Курфюрстина Пфальцская
5 июня 1691 — 8 июня 1716
Предшественник:	Елизавета Амалия Гессен-Дармштадтская
Преемник:	Елизавета Августа Зульцбахская
Вероисповедание:	католицизм
Рождение:	11 июля 1667(1667-07-11) Флоренция, великое герцогство Тосканское
Смерть:	18 февраля 1743(1743-02-18) (75 лет) Флоренция, великое герцогство Тосканское
Место погребения:	базилика святого Лаврентия, Флоренция
Род:	Медичи
Отец:	Козимо III, великий герцог Тосканы
Мать:	Маргарита Луиза Орлеанская
Супруг:	Иоганн Вильгельм, курфюрст Пфальца

А́нна Мари́я Луи́за Ме́дичи (нем. Anna Maria Luisa von Medici, итал. Anna Maria Luisa de Medici; 11 июля 1667, Флоренция, великое герцогство Тосканское — 18 февраля 1743, там же) — итальянская принцесса из дома Медичи, дочь Козимо III, великого герцога Тосканского; в замужестве — курфюрстина Пфальцская, последняя представительница прямой линии дома Медичи — великих герцогов Тосканских. Завещала Флоренции семейную коллекцию — собрание произведений искусства, положивших начало галерее Уффици и галереям в палаццо Питти и на виллах Медичи.

Биография

Семья и ранние годы

Анна Мария Луиза родилась во Флоренции 11 июля 1667 года в семье Козимо III, великого герцога Тосканы из дома Медичи и Маргариты Луизы, принцессы Орлеанской из дома Капетингов. Всего у родителей родились трое детей. Она была единственной дочерью и средним ребёнком между братьями — старшим Фердинандо, великим принцем Тосканы и младшим Джан Гастоне, будущим великим герцогом Тосканы, последним из дома Медичи. По линии отца принцесса приходилась внучкой Фердинандо II, великому герцогу Тосканы и Виктории, принцессе Урбинской из дома Делла Ровере. По линии матери была внучкой Гастона, герцога Орлеанского и Маргариты, принцессы Лотарингской из дома Шатенуа.

Родители Анны Марии Луизы не любили друг друга. Их брак был заключён в интересах династий. Великая герцогиня, поняв, что беременна вторым ребёнком, даже попыталась спровоцировать выкидыш при помощи верховой езды на большой скорости. Тем не менее, девочка родилась и была крещена, получив все три имени в честь своей крёстной, Анны Марии Луизы, герцогини Монпансье, тёти матери. Крёстным принцессы был дядя отца, кардинал Леопольдо Медичи.

Отношения Козимо III и Маргариты Луизы не улучшились и после рождения третьего ребёнка. Великий герцог продолжал игнорировать требования жены, посвящая своё время делам государства и благочестия. В отместку великая герцогиня постоянно оскорбляла мужа, не стесняясь присутствия посторонних. В декабре 1674 года их брак фактически распался. Оба подписали соглашение, по которому он разрешил ей покинуть великое герцогство и обеспечил ежегодное содержание в размере восемьдесяти тысяч ливров, взамен она отказалась от всех привилегий, которые полагались ей, как внучке Франции и своими наследниками признала их детей. В 1675 году Маргарита Луиза вернулась на родину, где король Людовик XIV заставил её удалиться в монастырь святого Петра на Монмартре. Анна Мария Луиза больше никогда не виделась с матерью. Воспитание юной принцессы было доверено бабушке, вдовствующей великой герцогине Тосканской.

Проекты замужества

В 1669 году кандидатура Анны Марии Луизы рассматривалась в качестве будущей жены великого дофина Людовика, сына и наследника короля Франции. Козимо III не понравилась идея союза с французским королевством из-за плохих отношений с женой, двоюродной сестрой короля Людовика XIV, и он оставил дочь при дворе во Флоренции. Великий герцог предложил её в жены Педру II, королю Португалии, но министры отговорили монарха, напугав его тем, что принцесса унаследовала характер своей матери и будет доминировать над ним. На самом же деле у Анны Марии Луизы был характер отца и бабушки Виктории.

В 1683 году великий герцог рассматривал проект замужества обожаемой им дочери и Виктора Амадея II, герцога Савойского. Однако переговоры были сорваны матерью жениха по заказу французского короля, который не желал союза между двумя итальянскими владетельными домами. На предложение Якова II, короля Англии и Шотландии выдать Анну Марию Луизу за его шурина Франческо II, герцога Моденского, отказом ответил сам великий герцог. Это произошло по двум причинам: во-первых, принцесса не могла выйти замуж за того, кто не носил титул Королевского высочества, во-вторых, жених был сыном Лауры Мартиноцци, племянницы кардинала Джулио Мазарини, происходившей не из владетельного дома.

В 1689 году, вскоре после смерти королевы Марии Луизы, двор в Мадриде стал подыскивать новую жену для короля Карла II. Главными кандидатками были Анна Мария Луиза и Мария Анна, принцесса Пфальцская, которая и стала новой королевой. В 1690 году император Леопольд I предложил овдовевшему Иоганну Вильгельму, курфюрсту Пфальца, жениться на принцессе Анне Марии Луизе, за которой отец давал приданое в триста тысяч скудо. С этой целью в феврале 1691 года император даровал курфюрсту титул Королевского высочества. Несмотря на попытки давления со стороны Людовика XIV, опасавшегося альянса великого герцогства с империей, Козимо III согласился на этот брак.

Курфюрстина

Брак Анны Марии Луизы с Иоганном Вильгельмом (19.4.1658 — 8.6.1716), пфальцграф-курфюрстом Пфальцским, пфальграф-герцогом Пфальц-Нойбургским, герцогом Юлихским и Бергским, герцогом Камским и Верхнепфальцским из дома Виттельсбахов был заключен по доверенности 29 апреля 1691 года. 6 мая того же года, в сопровождении младшего брата, принцесса выехала из Флоренции в Дюссельдорф. Муж встретил её в Инсбруке, где состоялась официальная церемония бракосочетания. Во владениях самого курфюрста в то время шла война за Пфальцское наследство. В 1692 году у беременной курфюрстины случился выкидыш. К тому же Иоганн Вильгельм заразил жену сифилисом, что, по мнению самой Анны Марии Луизы, сделало её бесплодной. Тем не менее, брак их хоть и был бездетным, но оказался счастливым; во многом, благодаря тому, что у обоих супругов были общие увлечения — театр и музыка.

Став курфюрстиной, Анна Мария Луиза оказывала покровительство многочисленным музыкантам и драматургам, чей талант превратил двор в Дюссельдорфе в один из известных европейских музыкальных центров. Её стараниями был построен театр, где ставились комедии французского драматурга Мольера. Она пригласила возглавить придворную капеллу итальянского композитора Фортунато Келлери. По приглашению курфюрстины в Дюссельдорфе работал другой итальянский композитор и музыковед Агостино Стеффани. Не меньшее внимание, чем музыке ,Анна Мария Луиза уделяла искусству и архитектуре. По просьбе жены,Иоганн Вильгельм построил великолепный барочный замок Бенсберг и изменил окружавший его ландшафт таким образом, чтобы тот напоминал курфюрстине родные для неё тосканские пейзажи. Строительство замка возглавил итальянский архитектор Маттео Альберти.

Находясь вдалеке от двора во Флоренции, Анна Мария Луиза не утратила влияния на отца, с которым постоянно переписывалась. Курфюрстина также переписывалась с дядей-кардиналом Франческо Марией, правителем Сиены, которого порицала за распутное поведение. По просьбе отца она организовала свадьбу младшего брата. 4 марта 1697 года в Дюссельдорфе его женили на Анне Марии Франциске, принцессе из дома Асканиев и наследнице Саксен-Лауэнбургского герцогства; брак оказался несчастливым, и спустя некоторое время супруги развелись. В том же 1697 году был заключён Рейсвейкский мир, положивший конец войне за Пфальцское наследство. Армия французского королевства покинула территорию курфюршества Пфальц. В качестве компенсации Иоганн Вильгельм получил также графство Меген. В 1705 году, по просьбе курфюрста Бранденбурга, он, будучи католиком, даровал в своих владениях свободу вероисповедания протестантам, бежавшим из французского королевства после Нантского эдикта.

Неудавшаяся наследница

Предполагая, что может прерваться мужская линия великих герцогов Тосканы из дома Медичи, Козимо III решил добиться признания у европейских монархий наследницей свою дочь. В преддверии заключения Утрехтского мира ему удалось достичь предварительной договорённости с новым императором Карлом VI о том, что в случае пресечения мужской линии в династии, тот предоставит инвеституру над великим герцогством Анне Марии Луизе.

Вопрос о престолонаследии обострился после смерти младшего брата великого герцога, который отказался от сана кардинала и женился на принцессе Элеоноре Луизе Гонзага-Гвасталльской, но умер в 1711 году бездетным. Вслед за ним в 1713 году тоже бездетным умер великий принц Тосканы, старший сын Козимо III. Великий герцог не рассчитывал на потомство от младшего сына-гомосексуалиста, и потому объявил своей наследницей дочь, для чего предложил тосканскому сенату принять соответствующий законопроект, который предусматривал, что в случае смерти Козимо III и его наследника Джан Гастоне новой правительницей великого герцогства Тосканского станет Анна Мария Луиза. Против этого, отрицая предварительную договорённость, выступил император Карл VI, который в то время рассчитывал с пресечением династии восстановить Флорентийскую республику. Он напомнил Козимо III, что великое герцогство является имперским леном, и только император в праве изменять в нём законы престолонаследия. Между дворами в Вене и во Флоренции начались дипломатические переговоры.

Ситуация усложнилась тем, что о правах на тосканское наследство заявила представительница дома Фарнезе — Елизавета Пармская, королева Испании. Она мотивировала это тем, что являлась правнучкой Марии Тосканской, королевы Франции. В мае 1716 года император Карл VI признал право наследования Анны Марии Луизы, заявив о необходимости дальнейших переговоров о тосканском наследстве между Габсбургами и Медичи. Он даже предложил великому герцогу в качестве компенсации область Президий, но вскоре отказался от своего предложения. В 1718 году император объявил неприемлемым решение Козимо III назначить своим наследником представителя дома Эсте. Таким образом, великий герцог надеялся сохранить оба государства под управлением одного правителя, имевшего родственные связи с домом Медичи.

8 июня 1716 года Анна Мария Луиза похоронила мужа. Новый курфюрст Карл III Филипп сделал жизнь вдовствующей курфюрстины в Дюссельдорфе невыносимой. По предложению отца она вернулась во Флоренцию в октябре 1717 года. По возвращению на родину Анна Мария Луиза стала единоличной хозяйкой двора при постаревшем великом герцоге. Её младший брат делам государства предпочитал развлечения в собственном поместье. Большое состояние, доставшееся вдовствующей курфюрстине после смерти супруга, она щедро тратила на благотворительность и благоустройство двора, заслужив уважение местной знати. К ней обращались за советом и арбитражем.

В апреле 1718 года короли Георг I и Людовик XV и Республика Соединённых провинций, а позднее и император Карл VI, признали наследником трона великого герцогства сына Елизаветы Пармской, дона Карлоса, инфанта Испании. Таким образом, попытка Козимо III назначить наследницей дочь потерпела неудачу. В 1721 году умерла Маргарита Луиза. Драгоценности великой герцогини, которые по соглашению от 1674 года между ней и мужем должны были наследовать их дети, отошли к дальней родственнице покойной — Елизавете Терезе, принцессе Эпинуа.

Поздние годы

В 1723 году, после смерти Козимо III, ему наследовал Джан Гастоне. Он не любил сестру, которой не мог простить участие в организации своего неудачного брака. Только чтобы расстроить её, презиравшую либерализм, новый великий герцог отменил все антисемитские законы своего предшественника. Анне Марии Луизе пришлось покинуть покои в палаццо Питти и переехать на виллу Ла-Квиете, которую она благоустроила при помощи садовника Себастьяно Рапи и архитекторов Джованни Баттиста Фоджини и Паоло Джованоцци.

Не сложились отношения у вдовствующей курфюрстины и с Виолантой Беатрисой, вдовствующей великой принцессой Тосканской. Та даже попыталась вернуться на родину в Мюнхен, когда узнала о возвращении золовки во Флоренцию, но покойный свёкр убедил её остаться, назначив правительницей Сиены. Тем не менее, обе женщины из-за всех сил старались улучшить отношение подданных к Джан Гастоне, который редко появлялся на публике, чем породил слухи о своей преждевременной смерти. Их попытки потерпели неудачу. Великий герцог деградировал так сильно, что уже не мог обойтись без морально разложившегося окружения. Виоланта Беатриса умерла в 1731 году. Джан Гастоне скончался в 1737 году.

За год до смерти младшего брата Анны Марии Луизы дон Карлос, инфант Испании, утратил права на трон великого герцогства, которое, по итогам войны за польское наследство перешло к Францу Стефану, бывшему герцогу Лотарингии. Посланник нового великого герцога, Марк де Бово, принц де Краон, предложил последней представительнице главной ветви дома Медичи стать регентом до прибытия нового правителя. Она отказалась. Ей позволили вернуться в свои покои в палаццо Питти.

Анна Мария Луиза осталась единственной наследницей всего состояния династии, включавшего большие денежные суммы, обширную коллекцию произведений античного, средневекового и ренессансного искусства, монаршии мантии и земли в бывшем герцогстве Урбино. Последние годы жизни она продолжила заниматься благотворительностью и курировала завершение возведения капеллы принцев во Флоренции. 31 октября 1737 года ею был подписан замечательный документ, получивший название «Семейного пакта». Согласно этому документу, Анна Мария Луиза завещала всю собственность дома Медичи на территории великого герцогства государству с условием, что ничто из завещанного ею движимого имущества никогда не будет вывезено из Флоренции. Пакт был принят новым великим герцогом. Коллекция великих герцогов из дома Медичи положила начало галерее Уффици и собраниям в палаццо Питти и на виллах Медичи.

Анна Мария Луиза умерла 18 февраля 1743 года от «тяжести в груди». По свидетельству очевидцев, сразу после её смерти в течение нескольких часов был сильный шторм, за которым на небе появилось яркое солнце. Она была похоронена в капелле Медичи в базилике святого Лаврентия, на продолжение благоустройства которой завещала часть своих средств. Долгое время считалось, что причиной смерти вдовствующей курфюрстины была конечная стадия сифилиса, которым она заразилась от мужа. Экспертиза останков, проведенная в 2013 году, опровергла это мнение.

Генеалогия

Предки Анны Марии Луизы Медичи

Фердинандо I (1549 — 1609) великий герцог Тосканы               Козимо II (1590 — 1621) великий герцог Тосканы                       Кристина Лотарингская (1565 — 1637)                 Фердинандо II (1610 — 1670) великий герцог Тосканы                             Карл II (1540 — 1590) эрцгерцог Австрии               Мария Магдалина Австрийская (1589 — 1631)                         Мария Анна Баварская (1551 — 1608)                 Козимо III (1642 — 1723) великий герцог Тосканы                                   Франческо Мария II (1549 — 1631) герцог Урбино               Федерико Убальдо (1605 — 1623) герцог Урбино                       Ливия делла Ровере (1585 — 1641)                 Виктория Урбинская (1622 — 1694)                               Фердинандо I (1549 — 1609) великий герцог Тосканы               Клавдия Тосканская (1604 — 1648)                         Кристина Лотарингская (1565 — 1637)                 Анна Мария Луиза Медичи (1667 — 1743)                                           Антуан (1518 — 1562) король Наварры и герцог Вандом               Генрих IV (1553 — 1610) король Франции                       Жанна III (1528 — 1572) королева Наварры               Гастон (1608 — 1660) герцог Орлеана                             Франческо I (1541 — 1587) великий герцог Тосканы               Мария Тосканская (1575 — 1642)                         Иоганна Австрийская (1547 — 1578)                 Маргарита Луиза Орлеанская (1645 — 1721)                                     Карл III (1543 — 1608) герцог Лотарингии               Франциск II (1572 — 1632) герцог Лотарингии и Бара                       Клод Французская (1547 — 1575)                 Маргарита Лотарингская (1615 — 1672)                               Павел фон Зальм (1542 — 1595) граф Зальм               Кристина Зальмская (1575 — 1627)                         Мари Ле Венёр (1550 — 1600)

Литература

• Acton H. [openlibrary.org/books/OL2672277M/The_last_Medici The Last Medici] : [англ.]. — London : Macmillan London, 1980. — 327 p. — ISBN 0-333-29315-0.</span>

• Hale J. R. [books.google.ru/books?id=u-tfQgAACAAJ&dq=Hale,+JR+(1977).+Florence+and+the+Medici+.&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwjc6py2w5jNAhXKO5oKHTCkBdEQ6AEIPjAD Florence and the Medici: The Pattern of Control] : [англ.]. — London : Thames and Hudson, 1977. — 208 p. — ISBN 978-0-50-025059-4.</span>

• Hibbert Ch. [books.google.ru/books?id=v46Rjb88mPsC&dq=editions:whzZhXXgEJEC&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwjD-rmnxJjNAhXjYpoKHX-qBpQQ6AEINTAD The Rise and Fall of the House of Medici] : [англ.]. — London : Penguin Adult, 1979. — 368 p. — ISBN 978-0-14-005090-5.</span>

• Lawrence C. [books.google.ru/books/about/Women_and_Art_in_Early_Modern_Europe_Pat.html?id=a6CHR5a8zeoC&redir_esc=y Women and Art in Early Modern Europe: Patrons, Collectors, and Connoisseurs] : [англ.]. — University Park : Penn State Press, 1999. — 259 p. — ISBN 978-0-27-104235-0.</span>

• Mosco M., Casazza O. [books.google.ru/books?id=GLC0tGVCOPEC&dq=Mosco,+Marilena+(2004).+The+Museo+degli+argenti:+collections+and+collectors&hl=ru&source=gbs_navlinks_s The Museo Degli Argenti] : [англ.]. — London : Taylor and Francis, 2004. — 240 p. — ISBN 978-8-80-903793-9.</span>

• Napier H. Ed. [books.google.ru/books?id=RBIJAAAAQAAJ&dq=inauthor%3A%22Henry%20Edward%20Napier%22&hl=ru&source=gbs_book_other_versions Florentine History: From the Earliest Authentic Records to the Accession of Ferdinand the Third, Grand Duke of Tuscany] : [англ.]. — London : Edward Moxon, 1847. — Vol. V. — 603 p.</span>

• Strathern P. [books.google.ru/books?id=XF8I5P7q4wYC&dq=editions:sMG6jmg7OtMC&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwjnvt3bypjNAhWKCCwKHeXGCWkQ6AEIIzAB The Medici: Godfathers of the Renaissance] : [англ.]. — New York : Vintage Books, 2007. — 430 p. — ISBN 978-0-09-952297-3.</span>

• Young G. F. [www.worldcat.org/title/medici/oclc/902727450?referer=di&ht=edition The Medici] : [англ.]. — London : John Murray, 1920. — Vol. II. — 576 p.</span>

Ссылки

• [www.treccani.it/enciclopedia/anna-maria-luisa-de-medici/ Mèdici, Anna Maria Luisa de']. www.treccani.it. — Статья об Анне Марии Луизе Медичи в Итальянской интернет-энциклопедии. Проверено 7 июня 2016.  (итал.)

Отрывок, характеризующий Анна Мария Луиза Медичи

– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.


На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.
Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?
– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.
– Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими солдатами умею не хуже другого, – сказал он и с одной дивизией пошел вперед.
Выйдя на поле под французские выстрелы, взволнованный и храбрый Багговут, не соображая того, полезно или бесполезно его вступление в дело теперь, и с одной дивизией, пошел прямо и повел свои войска под выстрелы. Опасность, ядра, пули были то самое, что нужно ему было в его гневном настроении. Одна из первых пуль убила его, следующие пули убили многих солдат. И дивизия его постояла несколько времени без пользы под огнем.


Между тем с фронта другая колонна должна была напасть на французов, но при этой колонне был Кутузов. Он знал хорошо, что ничего, кроме путаницы, не выйдет из этого против его воли начатого сражения, и, насколько то было в его власти, удерживал войска. Он не двигался.
Кутузов молча ехал на своей серенькой лошадке, лениво отвечая на предложения атаковать.
– У вас все на языке атаковать, а не видите, что мы не умеем делать сложных маневров, – сказал он Милорадовичу, просившемуся вперед.
– Не умели утром взять живьем Мюрата и прийти вовремя на место: теперь нечего делать! – отвечал он другому.
Когда Кутузову доложили, что в тылу французов, где, по донесениям казаков, прежде никого не было, теперь было два батальона поляков, он покосился назад на Ермолова (он с ним не говорил еще со вчерашнего дня).
– Вот просят наступления, предлагают разные проекты, а чуть приступишь к делу, ничего не готово, и предупрежденный неприятель берет свои меры.
Ермолов прищурил глаза и слегка улыбнулся, услыхав эти слова. Он понял, что для него гроза прошла и что Кутузов ограничится этим намеком.
– Это он на мой счет забавляется, – тихо сказал Ермолов, толкнув коленкой Раевского, стоявшего подле него.
Вскоре после этого Ермолов выдвинулся вперед к Кутузову и почтительно доложил:
– Время не упущено, ваша светлость, неприятель не ушел. Если прикажете наступать? А то гвардия и дыма не увидит.
Кутузов ничего не сказал, но когда ему донесли, что войска Мюрата отступают, он приказал наступленье; но через каждые сто шагов останавливался на три четверти часа.
Все сраженье состояло только в том, что сделали казаки Орлова Денисова; остальные войска лишь напрасно потеряли несколько сот людей.
Вследствие этого сражения Кутузов получил алмазный знак, Бенигсен тоже алмазы и сто тысяч рублей, другие, по чинам соответственно, получили тоже много приятного, и после этого сражения сделаны еще новые перемещения в штабе.
«Вот как у нас всегда делается, все навыворот!» – говорили после Тарутинского сражения русские офицеры и генералы, – точно так же, как и говорят теперь, давая чувствовать, что кто то там глупый делает так, навыворот, а мы бы не так сделали. Но люди, говорящие так, или не знают дела, про которое говорят, или умышленно обманывают себя. Всякое сражение – Тарутинское, Бородинское, Аустерлицкое – всякое совершается не так, как предполагали его распорядители. Это есть существенное условие.
Бесчисленное количество свободных сил (ибо нигде человек не бывает свободнее, как во время сражения, где дело идет о жизни и смерти) влияет на направление сражения, и это направление никогда не может быть известно вперед и никогда не совпадает с направлением какой нибудь одной силы.
Ежели многие, одновременно и разнообразно направленные силы действуют на какое нибудь тело, то направление движения этого тела не может совпадать ни с одной из сил; а будет всегда среднее, кратчайшее направление, то, что в механике выражается диагональю параллелограмма сил.
Ежели в описаниях историков, в особенности французских, мы находим, что у них войны и сражения исполняются по вперед определенному плану, то единственный вывод, который мы можем сделать из этого, состоит в том, что описания эти не верны.
Тарутинское сражение, очевидно, не достигло той цели, которую имел в виду Толь: по порядку ввести по диспозиции в дело войска, и той, которую мог иметь граф Орлов; взять в плен Мюрата, или цели истребления мгновенно всего корпуса, которую могли иметь Бенигсен и другие лица, или цели офицера, желавшего попасть в дело и отличиться, или казака, который хотел приобрести больше добычи, чем он приобрел, и т. д. Но, если целью было то, что действительно совершилось, и то, что для всех русских людей тогда было общим желанием (изгнание французов из России и истребление их армии), то будет совершенно ясно, что Тарутинское сражение, именно вследствие его несообразностей, было то самое, что было нужно в тот период кампании. Трудно и невозможно придумать какой нибудь исход этого сражения, более целесообразный, чем тот, который оно имело. При самом малом напряжении, при величайшей путанице и при самой ничтожной потере были приобретены самые большие результаты во всю кампанию, был сделан переход от отступления к наступлению, была обличена слабость французов и был дан тот толчок, которого только и ожидало наполеоновское войско для начатия бегства.


Наполеон вступает в Москву после блестящей победы de la Moskowa; сомнения в победе не может быть, так как поле сражения остается за французами. Русские отступают и отдают столицу. Москва, наполненная провиантом, оружием, снарядами и несметными богатствами, – в руках Наполеона. Русское войско, вдвое слабейшее французского, в продолжение месяца не делает ни одной попытки нападения. Положение Наполеона самое блестящее. Для того, чтобы двойными силами навалиться на остатки русской армии и истребить ее, для того, чтобы выговорить выгодный мир или, в случае отказа, сделать угрожающее движение на Петербург, для того, чтобы даже, в случае неудачи, вернуться в Смоленск или в Вильну, или остаться в Москве, – для того, одним словом, чтобы удержать то блестящее положение, в котором находилось в то время французское войско, казалось бы, не нужно особенной гениальности. Для этого нужно было сделать самое простое и легкое: не допустить войска до грабежа, заготовить зимние одежды, которых достало бы в Москве на всю армию, и правильно собрать находившийся в Москве более чем на полгода (по показанию французских историков) провиант всему войску. Наполеон, этот гениальнейший из гениев и имевший власть управлять армиею, как утверждают историки, ничего не сделал этого.
Он не только не сделал ничего этого, но, напротив, употребил свою власть на то, чтобы из всех представлявшихся ему путей деятельности выбрать то, что было глупее и пагубнее всего. Из всего, что мог сделать Наполеон: зимовать в Москве, идти на Петербург, идти на Нижний Новгород, идти назад, севернее или южнее, тем путем, которым пошел потом Кутузов, – ну что бы ни придумать, глупее и пагубнее того, что сделал Наполеон, то есть оставаться до октября в Москве, предоставляя войскам грабить город, потом, колеблясь, оставить или не оставить гарнизон, выйти из Москвы, подойти к Кутузову, не начать сражения, пойти вправо, дойти до Малого Ярославца, опять не испытав случайности пробиться, пойти не по той дороге, по которой пошел Кутузов, а пойти назад на Можайск и по разоренной Смоленской дороге, – глупее этого, пагубнее для войска ничего нельзя было придумать, как то и показали последствия. Пускай самые искусные стратегики придумают, представив себе, что цель Наполеона состояла в том, чтобы погубить свою армию, придумают другой ряд действий, который бы с такой же несомненностью и независимостью от всего того, что бы ни предприняли русские войска, погубил бы так совершенно всю французскую армию, как то, что сделал Наполеон.
Гениальный Наполеон сделал это. Но сказать, что Наполеон погубил свою армию потому, что он хотел этого, или потому, что он был очень глуп, было бы точно так же несправедливо, как сказать, что Наполеон довел свои войска до Москвы потому, что он хотел этого, и потому, что он был очень умен и гениален.
В том и другом случае личная деятельность его, не имевшая больше силы, чем личная деятельность каждого солдата, только совпадала с теми законами, по которым совершалось явление.
Совершенно ложно (только потому, что последствия не оправдали деятельности Наполеона) представляют нам историки силы Наполеона ослабевшими в Москве. Он, точно так же, как и прежде, как и после, в 13 м году, употреблял все свое уменье и силы на то, чтобы сделать наилучшее для себя и своей армии. Деятельность Наполеона за это время не менее изумительна, чем в Египте, в Италии, в Австрии и в Пруссии. Мы не знаем верно о том, в какой степени была действительна гениальность Наполеона в Египте, где сорок веков смотрели на его величие, потому что эти все великие подвиги описаны нам только французами. Мы не можем верно судить о его гениальности в Австрии и Пруссии, так как сведения о его деятельности там должны черпать из французских и немецких источников; а непостижимая сдача в плен корпусов без сражений и крепостей без осады должна склонять немцев к признанию гениальности как к единственному объяснению той войны, которая велась в Германии. Но нам признавать его гениальность, чтобы скрыть свой стыд, слава богу, нет причины. Мы заплатили за то, чтоб иметь право просто и прямо смотреть на дело, и мы не уступим этого права.
Деятельность его в Москве так же изумительна и гениальна, как и везде. Приказания за приказаниями и планы за планами исходят из него со времени его вступления в Москву и до выхода из нее. Отсутствие жителей и депутации и самый пожар Москвы не смущают его. Он не упускает из виду ни блага своей армии, ни действий неприятеля, ни блага народов России, ни управления долами Парижа, ни дипломатических соображений о предстоящих условиях мира.


В военном отношении, тотчас по вступлении в Москву, Наполеон строго приказывает генералу Себастиани следить за движениями русской армии, рассылает корпуса по разным дорогам и Мюрату приказывает найти Кутузова. Потом он старательно распоряжается об укреплении Кремля; потом делает гениальный план будущей кампании по всей карте России. В отношении дипломатическом, Наполеон призывает к себе ограбленного и оборванного капитана Яковлева, не знающего, как выбраться из Москвы, подробно излагает ему всю свою политику и свое великодушие и, написав письмо к императору Александру, в котором он считает своим долгом сообщить своему другу и брату, что Растопчин дурно распорядился в Москве, он отправляет Яковлева в Петербург. Изложив так же подробно свои виды и великодушие перед Тутолминым, он и этого старичка отправляет в Петербург для переговоров.
В отношении юридическом, тотчас же после пожаров, велено найти виновных и казнить их. И злодей Растопчин наказан тем, что велено сжечь его дома.
В отношении административном, Москве дарована конституция, учрежден муниципалитет и обнародовано следующее:
«Жители Москвы!
Несчастия ваши жестоки, но его величество император и король хочет прекратить течение оных. Страшные примеры вас научили, каким образом он наказывает непослушание и преступление. Строгие меры взяты, чтобы прекратить беспорядок и возвратить общую безопасность. Отеческая администрация, избранная из самих вас, составлять будет ваш муниципалитет или градское правление. Оное будет пещись об вас, об ваших нуждах, об вашей пользе. Члены оного отличаются красною лентою, которую будут носить через плечо, а градской голова будет иметь сверх оного белый пояс. Но, исключая время должности их, они будут иметь только красную ленту вокруг левой руки.
Городовая полиция учреждена по прежнему положению, а чрез ее деятельность уже лучший существует порядок. Правительство назначило двух генеральных комиссаров, или полицмейстеров, и двадцать комиссаров, или частных приставов, поставленных во всех частях города. Вы их узнаете по белой ленте, которую будут они носить вокруг левой руки. Некоторые церкви разного исповедания открыты, и в них беспрепятственно отправляется божественная служба. Ваши сограждане возвращаются ежедневно в свои жилища, и даны приказы, чтобы они в них находили помощь и покровительство, следуемые несчастию. Сии суть средства, которые правительство употребило, чтобы возвратить порядок и облегчить ваше положение; но, чтобы достигнуть до того, нужно, чтобы вы с ним соединили ваши старания, чтобы забыли, если можно, ваши несчастия, которые претерпели, предались надежде не столь жестокой судьбы, были уверены, что неизбежимая и постыдная смерть ожидает тех, кои дерзнут на ваши особы и оставшиеся ваши имущества, а напоследок и не сомневались, что оные будут сохранены, ибо такая есть воля величайшего и справедливейшего из всех монархов. Солдаты и жители, какой бы вы нации ни были! Восстановите публичное доверие, источник счастия государства, живите, как братья, дайте взаимно друг другу помощь и покровительство, соединитесь, чтоб опровергнуть намерения зломыслящих, повинуйтесь воинским и гражданским начальствам, и скоро ваши слезы течь перестанут».
В отношении продовольствия войска, Наполеон предписал всем войскам поочередно ходить в Москву a la maraude [мародерствовать] для заготовления себе провианта, так, чтобы таким образом армия была обеспечена на будущее время.
В отношении религиозном, Наполеон приказал ramener les popes [привести назад попов] и возобновить служение в церквах.
В торговом отношении и для продовольствия армии было развешено везде следующее:
Провозглашение
«Вы, спокойные московские жители, мастеровые и рабочие люди, которых несчастия удалили из города, и вы, рассеянные земледельцы, которых неосновательный страх еще задерживает в полях, слушайте! Тишина возвращается в сию столицу, и порядок в ней восстановляется. Ваши земляки выходят смело из своих убежищ, видя, что их уважают. Всякое насильствие, учиненное против их и их собственности, немедленно наказывается. Его величество император и король их покровительствует и между вами никого не почитает за своих неприятелей, кроме тех, кои ослушиваются его повелениям. Он хочет прекратить ваши несчастия и возвратить вас вашим дворам и вашим семействам. Соответствуйте ж его благотворительным намерениям и приходите к нам без всякой опасности. Жители! Возвращайтесь с доверием в ваши жилища: вы скоро найдете способы удовлетворить вашим нуждам! Ремесленники и трудолюбивые мастеровые! Приходите обратно к вашим рукодельям: домы, лавки, охранительные караулы вас ожидают, а за вашу работу получите должную вам плату! И вы, наконец, крестьяне, выходите из лесов, где от ужаса скрылись, возвращайтесь без страха в ваши избы, в точном уверении, что найдете защищение. Лабазы учреждены в городе, куда крестьяне могут привозить излишние свои запасы и земельные растения. Правительство приняло следующие меры, чтоб обеспечить им свободную продажу: 1) Считая от сего числа, крестьяне, земледельцы и живущие в окрестностях Москвы могут без всякой опасности привозить в город свои припасы, какого бы роду ни были, в двух назначенных лабазах, то есть на Моховую и в Охотный ряд. 2) Оные продовольствия будут покупаться у них по такой цене, на какую покупатель и продавец согласятся между собою; но если продавец не получит требуемую им справедливую цену, то волен будет повезти их обратно в свою деревню, в чем никто ему ни под каким видом препятствовать не может. 3) Каждое воскресенье и середа назначены еженедельно для больших торговых дней; почему достаточное число войск будет расставлено по вторникам и субботам на всех больших дорогах, в таком расстоянии от города, чтоб защищать те обозы. 4) Таковые ж меры будут взяты, чтоб на возвратном пути крестьянам с их повозками и лошадьми не последовало препятствия. 5) Немедленно средства употреблены будут для восстановления обыкновенных торгов. Жители города и деревень, и вы, работники и мастеровые, какой бы вы нации ни были! Вас взывают исполнять отеческие намерения его величества императора и короля и способствовать с ним к общему благополучию. Несите к его стопам почтение и доверие и не медлите соединиться с нами!»