Межвоенный период

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Межвое́нный пери́од, или Интербе́ллум (лат. Interbellum, композитное существительное от лат. inter — «между» и лат. bellum — «война»), — термин, часто используемый в мировой историографии для обозначения временно́го промежутка между Первой и Второй мировыми войнами. Классификационно Интербеллум входит в Новейшее время, являясь его первым этапом[1]. Традиционно охватывает период с ноября 1918 года (завершение Первой мировой войны) по сентябрь 1939 года (начало Второй мировой войны), хотя в ряде случаев границы межвоенного периода могут несколько варьироваться в зависимости от дат завершения/начала крупномасштабных вооружённых конфликтов в конкретных странах. К примеру, в ряде русских трудов межвоенный период обозначает период с 1918 по 1941 год (с завершения Первой мировой войны до начала Великой Отечественной войны), или с 1922 по 1941 год (с окончания Гражданской войны до начала Великой Отечественной).



Краткая характеристика периода

Начальная стадия межвоенного периода проходит на фоне социо-культурного и экономического восстановления мирового сообщества после потрясений Первой мировой войны. В странах, одержавших победу в войне, в этот период наблюдается бурный экономический и культурный рост (так называемые Ревущие двадцатые). В то же время, государства, потерпевшие в войне поражение или разрушенные внутренними конфликтами, находятся в лучшем случае в состоянии глубокой стагнации (характерный пример — экономический кризис и гиперинфляция в Германии в 1921—1923 годах), в худшем — борются за существование (Гражданская война в России). Постепенно, однако, и в них ситуация стабилизируется — в РСФСР наступает период НЭПа, германская Веймарская республика переживает «Золотые двадцатые» и т. п. Кроме того, в результате Первой мировой войны и связанных с ней социально-политических конфликтов в Европе возникает большое количество независимых государств, ранее входивших в состав развалившихся империй. В центральной Европе возникают Чехословакия, Венгрия, Югославия; кроме того, относительной независимости от Великобритании добивается Ирландия. На карте восточной Европы появляются Польша, Финляндия, Эстония, Латвия и Литва. Некоторое время в качестве независимых советских республик существуют Россия, Белоруссия, Украина и государства Кавказа, которые с 1922 года начинают вновь объединяться в составе СССР.

Данный период межвоенного периода характеризуется культурным расцветом — в 1920-х активно творят художники Пабло Пикассо, Диего Ривера, Хаим Сутин и другие, писатель и художник Жан Кокто, писатели Эрнест Хемингуэй, Эрих Мария Ремарк, Фрэнсис Скотт Фицджеральд, Дейвид Герберт Лоренс, Михаил Булгаков, Иван Бунин и другие. В западном архитектурном и декоративно-прикладном искусстве зарождается стиль ар-деко, в СССР же 1920-е — эпоха конструктивизма.

Социокультурный и экономический фон резко ухудшается к концу 1920-х годов — в США, а затем и в других странах мира начинается глобальный экономический кризис, получивший общее наименование Великая депрессия. В этот же период в ряде стран к власти приходят тоталитарные идеологизированные режимы — такие, как нацисты в Германии и фашисты в Италии. Кроме того, некоторые установившиеся ранее режимы становятся авторитарными или радикализируются — Япония встаёт на путь милитаризации и т. д. СССР входит в эпоху сталинизма.

На волне мрачных впечатлений от Первой мировой войны — самого масштабного на тот момент военного конфликта в мировой истории, была создана Лига Наций — международная организация, ставившая своей целью сохранение мира и предотвращение военных конфликтов, а также стимулирование экономического роста между странами-членами Лиги. Однако деятельность её с самого начала не развивала предполагавшейся эффективности — в частности, в неё так и не вступили США и долго (до 1934 года) не вступал СССР, а правительства ряда стран-членов, таких, как Германия, Италия и Япония, к 1930-м годам уже открыто демонстрировали свою воинственность. Ситуацию усугубил ряд локальных кризисных ситуаций, таких, как Конфликт на Китайско-Восточной железной дороге (1929), Японская интервенция в Маньчжурию (1931), начало Чакской войны (1932), Вторжение Италии в Абиссинию (1935). Лига Наций не смогла их предотвратить, да и меры по их прекращению были явно недостаточными — к примеру, в последнем случае действия в отношении агрессора-Италии ограничились рядом несущественных экономических санкций, которые только подтолкнули Муссолини к союзу с Гитлером.

Всё это проходило на фоне растущей милитаризации гитлеровской Германии, которая с 1935 года уже откровенно не соблюдала Версальский договор и активно наращивала военную мощь. Этому способствовали Аншлюс 1938 года, присоединение к Третьему Рейху Судетской области в том же 1938-м, и, наконец, Чехословакии (1939), что одновременно демонстрировало слабость Лиги Наций и политическую пассивность её стран-учредителей. Параллельно СССР совместно с Монголией отражает агрессию Японской империи на Халхин-Голе (1939).

Поздние 1930-е годы ознаменовались также таким знаковым внутриевропейским конфликтом, как Гражданская война в Испании (1936—1939 годы).

В итоге, 1 сентября 1939 года немецкое вторжение в Польшу положило начало Второй мировой войне.

Напишите отзыв о статье "Межвоенный период"

Литература

  • [dic.academic.ru/dic.nsf/sie/12224/НОВЕЙШАЯ Советская историческая энциклопедия] / под ред. Е.М. Жукова. — М.: Советская энциклопедия, 1973—1982.
  • Иэн Кершоу. В ад и обратно. Европа в 1914-1949.[2] — 2015

Примечания

  1. СИЭ, статья «Новейшая история», 1973—1982.
  2. [www.svoboda.org/audio/27439517.html про т.1]

Отрывок, характеризующий Межвоенный период

Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.