Международная литературная премия имени Николая Гоголя
Поделись знанием:
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.
– Хорошо! – сказал Багратион.
В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.
Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Что это такое? – думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. – Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят».
Худощавый, слабый на вид старичок, полковой командир, с приятною улыбкой, с веками, которые больше чем наполовину закрывали его старческие глаза, придавая ему кроткий вид, подъехал к князю Багратиону и принял его, как хозяин дорогого гостя. Он доложил князю Багратиону, что против его полка была конная атака французов, но что, хотя атака эта отбита, полк потерял больше половины людей. Полковой командир сказал, что атака была отбита, придумав это военное название тому, что происходило в его полку; но он действительно сам не знал, что происходило в эти полчаса во вверенных ему войсках, и не мог с достоверностью сказать, была ли отбита атака или полк его был разбит атакой. В начале действий он знал только то, что по всему его полку стали летать ядра и гранаты и бить людей, что потом кто то закричал: «конница», и наши стали стрелять. И стреляли до сих пор уже не в конницу, которая скрылась, а в пеших французов, которые показались в лощине и стреляли по нашим. Князь Багратион наклонил голову в знак того, что всё это было совершенно так, как он желал и предполагал. Обратившись к адъютанту, он приказал ему привести с горы два баталиона 6 го егерского, мимо которых они сейчас проехали. Князя Андрея поразила в эту минуту перемена, происшедшая в лице князя Багратиона. Лицо его выражало ту сосредоточенную и счастливую решимость, которая бывает у человека, готового в жаркий день броситься в воду и берущего последний разбег. Не было ни невыспавшихся тусклых глаз, ни притворно глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед, очевидно, ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность.
Полковой командир обратился к князю Багратиону, упрашивая его отъехать назад, так как здесь было слишком опасно. «Помилуйте, ваше сиятельство, ради Бога!» говорил он, за подтверждением взглядывая на свитского офицера, который отвертывался от него. «Вот, изволите видеть!» Он давал заметить пули, которые беспрестанно визжали, пели и свистали около них. Он говорил таким тоном просьбы и упрека, с каким плотник говорит взявшемуся за топор барину: «наше дело привычное, а вы ручки намозолите». Он говорил так, как будто его самого не могли убить эти пули, и его полузакрытые глаза придавали его словам еще более убедительное выражение. Штаб офицер присоединился к увещаниям полкового командира; но князь Багратион не отвечал им и только приказал перестать стрелять и построиться так, чтобы дать место подходившим двум баталионам. В то время как он говорил, будто невидимою рукой потянулся справа налево, от поднявшегося ветра, полог дыма, скрывавший лощину, и противоположная гора с двигающимися по ней французами открылась перед ними. Все глаза были невольно устремлены на эту французскую колонну, подвигавшуюся к нам и извивавшуюся по уступам местности. Уже видны были мохнатые шапки солдат; уже можно было отличить офицеров от рядовых; видно было, как трепалось о древко их знамя.
– Славно идут, – сказал кто то в свите Багратиона.
Голова колонны спустилась уже в лощину. Столкновение должно было произойти на этой стороне спуска…
Остатки нашего полка, бывшего в деле, поспешно строясь, отходили вправо; из за них, разгоняя отставших, подходили стройно два баталиона 6 го егерского. Они еще не поровнялись с Багратионом, а уже слышен был тяжелый, грузный шаг, отбиваемый в ногу всею массой людей. С левого фланга шел ближе всех к Багратиону ротный командир, круглолицый, статный мужчина с глупым, счастливым выражением лица, тот самый, который выбежал из балагана. Он, видимо, ни о чем не думал в эту минуту, кроме того, что он молодцом пройдет мимо начальства.
С фрунтовым самодовольством он шел легко на мускулистых ногах, точно он плыл, без малейшего усилия вытягиваясь и отличаясь этою легкостью от тяжелого шага солдат, шедших по его шагу. Он нес у ноги вынутую тоненькую, узенькую шпагу (гнутую шпажку, не похожую на оружие) и, оглядываясь то на начальство, то назад, не теряя шагу, гибко поворачивался всем своим сильным станом. Казалось, все силы души его были направлены на то,чтобы наилучшим образом пройти мимо начальства, и, чувствуя, что он исполняет это дело хорошо, он был счастлив. «Левой… левой… левой…», казалось, внутренно приговаривал он через каждый шаг, и по этому такту с разно образно строгими лицами двигалась стена солдатских фигур, отягченных ранцами и ружьями, как будто каждый из этих сотен солдат мысленно через шаг приговаривал: «левой… левой… левой…». Толстый майор, пыхтя и разрознивая шаг, обходил куст по дороге; отставший солдат, запыхавшись, с испуганным лицом за свою неисправность, рысью догонял роту; ядро, нажимая воздух, пролетело над головой князя Багратиона и свиты и в такт: «левой – левой!» ударилось в колонну. «Сомкнись!» послышался щеголяющий голос ротного командира. Солдаты дугой обходили что то в том месте, куда упало ядро; старый кавалер, фланговый унтер офицер, отстав около убитых, догнал свой ряд, подпрыгнув, переменил ногу, попал в шаг и сердито оглянулся. «Левой… левой… левой…», казалось, слышалось из за угрожающего молчания и однообразного звука единовременно ударяющих о землю ног.
– Молодцами, ребята! – сказал князь Багратион.
«Ради… ого го го го го!…» раздалось по рядам. Угрюмый солдат, шедший слева, крича, оглянулся глазами на Багратиона с таким выражением, как будто говорил: «сами знаем»; другой, не оглядываясь и как будто боясь развлечься, разинув рот, кричал и проходил.
Велено было остановиться и снять ранцы.
Багратион объехал прошедшие мимо его ряды и слез с лошади. Он отдал казаку поводья, снял и отдал бурку, расправил ноги и поправил на голове картуз. Голова французской колонны, с офицерами впереди, показалась из под горы.
«С Богом!» проговорил Багратион твердым, слышным голосом, на мгновение обернулся к фронту и, слегка размахивая руками, неловким шагом кавалериста, как бы трудясь, пошел вперед по неровному полю. Князь Андрей чувствовал, что какая то непреодолимая сила влечет его вперед, и испытывал большое счастие. [Тут произошла та атака, про которую Тьер говорит: «Les russes se conduisirent vaillamment, et chose rare a la guerre, on vit deux masses d'infanterie Mariecher resolument l'une contre l'autre sans qu'aucune des deux ceda avant d'etre abordee»; а Наполеон на острове Св. Елены сказал: «Quelques bataillons russes montrerent de l'intrepidite„. [Русские вели себя доблестно, и вещь – редкая на войне, две массы пехоты шли решительно одна против другой, и ни одна из двух не уступила до самого столкновения“. Слова Наполеона: [Несколько русских батальонов проявили бесстрашие.]
Уже близко становились французы; уже князь Андрей, шедший рядом с Багратионом, ясно различал перевязи, красные эполеты, даже лица французов. (Он ясно видел одного старого французского офицера, который вывернутыми ногами в штиблетах с трудом шел в гору.) Князь Багратион не давал нового приказания и всё так же молча шел перед рядами. Вдруг между французами треснул один выстрел, другой, третий… и по всем расстроившимся неприятельским рядам разнесся дым и затрещала пальба. Несколько человек наших упало, в том числе и круглолицый офицер, шедший так весело и старательно. Но в то же мгновение как раздался первый выстрел, Багратион оглянулся и закричал: «Ура!»
«Ура а а а!» протяжным криком разнеслось по нашей линии и, обгоняя князя Багратиона и друг друга, нестройною, но веселою и оживленною толпой побежали наши под гору за расстроенными французами.
Атака 6 го егерского обеспечила отступление правого фланга. В центре действие забытой батареи Тушина, успевшего зажечь Шенграбен, останавливало движение французов. Французы тушили пожар, разносимый ветром, и давали время отступать. Отступление центра через овраг совершалось поспешно и шумно; однако войска, отступая, не путались командами. Но левый фланг, который единовременно был атакован и обходим превосходными силами французов под начальством Ланна и который состоял из Азовского и Подольского пехотных и Павлоградского гусарского полков, был расстроен. Багратион послал Жеркова к генералу левого фланга с приказанием немедленно отступать.
Жерков бойко, не отнимая руки от фуражки, тронул лошадь и поскакал. Но едва только он отъехал от Багратиона, как силы изменили ему. На него нашел непреодолимый страх, и он не мог ехать туда, где было опасно.
Подъехав к войскам левого фланга, он поехал не вперед, где была стрельба, а стал отыскивать генерала и начальников там, где их не могло быть, и потому не передал приказания.
Командование левым флангом принадлежало по старшинству полковому командиру того самого полка, который представлялся под Браунау Кутузову и в котором служил солдатом Долохов. Командование же крайнего левого фланга было предназначено командиру Павлоградского полка, где служил Ростов, вследствие чего произошло недоразумение. Оба начальника были сильно раздражены друг против друга, и в то самое время как на правом фланге давно уже шло дело и французы уже начали наступление, оба начальника были заняты переговорами, которые имели целью оскорбить друг друга. Полки же, как кавалерийский, так и пехотный, были весьма мало приготовлены к предстоящему делу. Люди полков, от солдата до генерала, не ждали сражения и спокойно занимались мирными делами: кормлением лошадей в коннице, собиранием дров – в пехоте.
– Есть он, однако, старше моего в чином, – говорил немец, гусарский полковник, краснея и обращаясь к подъехавшему адъютанту, – то оставляяй его делать, как он хочет. Я своих гусар не могу жертвовать. Трубач! Играй отступление!
Но дело становилось к спеху. Канонада и стрельба, сливаясь, гремели справа и в центре, и французские капоты стрелков Ланна проходили уже плотину мельницы и выстраивались на этой стороне в двух ружейных выстрелах. Пехотный полковник вздрагивающею походкой подошел к лошади и, взлезши на нее и сделавшись очень прямым и высоким, поехал к павлоградскому командиру. Полковые командиры съехались с учтивыми поклонами и со скрываемою злобой в сердце.
– Опять таки, полковник, – говорил генерал, – не могу я, однако, оставить половину людей в лесу. Я вас прошу , я вас прошу , – повторил он, – занять позицию и приготовиться к атаке.
– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.
«Международная литературная премия имени Николая Гоголя» или Премия «Триумф» имени Николая Гоголя — украинская литературная премия, учреждённая 20 сентября 1998 года Черниговским медиа-клубом при содействии Национального Союза писателей Украины.
С 1998 года премия носила название «Международная литературная премия Триумф». В 2008 году «Черниговским интеллектуальным центром» принято решение переименовать премию. С 2009 года премия называется «Международная литературная премия имени Николая Гоголя» (Приказ №23 от 22.05.2009г.) Министерства культуры и туризма Украины)[1].
Содержание
Положение о присуждении премии
Международная литературная премия имени Николая Гоголя присуждается ежегодно за лучшие литературно-художественные произведения, которые популяризируют духовно-культурные достижения украинского народа. Премия может быть присуждена как жителям Украины, так и зарубежным соискателям. Решение о ежегодном присуждении премии писателям, журналистам, художникам, ученым, работникам образования и культуры, общественных деятелей и меценатов, проживающих на Украине и за рубежом, принимает комитет по Международной литературной премии имени Николая Гоголя («Триумф»), в состав которого входят известные писатели и научные деятели. Глава жюри — президент «Черниговского интеллектуального центра», член Национального союза журналистов Украины, член Национального союза писателей Украины Сергей Дзюба.
На соискание Международной литературной премии им. Николая Гоголя могут быть выдвинуты работы как отдельных лиц, так и коллектива авторов в составе не более пяти человек. Количество лауреатов и размер Премии ежегодно определяет основатель.
На соискание премии представляются новые оригинальные произведения, опубликованные в завершенном виде в течение последних трех лет, но не позднее чем за полгода до их выдвижения на соискание Премии. Предложения относительно претендентов на соискание Премии представляются творческими союзами, литературно-художественными объединениями, издательствами и общественными организациями.
Награда присуждается единожды (за исключением коллективных номинаций, а также, если претендент награждён в другой номинации – например, как общественный деятель или меценат).
Документы на соискание Международной литературной премии им. Николая Гоголя предоставляются творческими союзами, литературно-художественными объединениями, издательствами и общественными организациями до 1 февраля текущего года. Премия присуждается ко дню рождения Николая Васильевича Гоголя — 1 апреля текущего года.
Из истории премии
За годы существования лауреатами премии стали граждане Украины, США, Канады, Германии, России, Белоруссии, Австралии, Словакии, Бразилии, Израиля.
Премия присуждалась как известным писателям, музыкантам, художникам, артистам, так и деятелям региональных центров и областей, чье творчество способствовало развитию и популяризации украинского искусства на Украине и за её пределами. Среди зарубежных и отечественных деятелей искусства были отмечены те, чье творчество уже сегодня является классикой украинской литературы (Эмма Андиевская, Вера Вовк, Богдан Бойчук, Михаил Слабошпицкий, Василий Голобородько, Оксана Забужко, Василий Слапчук).
Награждение Премией широко освещается в украинских средствах массовой информации — журналах «Днепр», «Курьер Кривбаса», газетах «Литературная Украина», «Украинская литературная газета», на сайтах www.litakcent.com (ЛитАкцент), www.bukvoid.com.ua (Буквоед).
Лауреаты премии по годам
| Год | Лауреат | За что |
|---|---|---|
| 1998 | писатели Богдан Бойчук, Мария Ревакович (США) | за значительный вклад в украинскую литературу и её популяризацию за рубежом |
| музыкальные исполнители Инна и Татьяна Чабан (Украина, Чернигов) | за цикл песен «Осанна осени» на стихи Лины Костенко, Леси Украинская, Александра Олеся, Елены Телиги и других украинских поэтов | |
| главный редактор журналу «Северянская летопись» Сергей Павленко (Украина, Чернигов) | за книгу-исследование «Миф о Мазепе» и подвижническую деятельность при издании журнала «Сиверянская летопись» | |
| президент Лиги украинских меценатов Петр Яцык (Канада), исполнительный директор Лиги украинских меценатов, писатель Михаил Слабошпицкий (Украина, Киев) | за выдающийся вклад в издание и популяризацию украинских книг за границей | |
| 1999 | писательница Лидия Палий (Канада) | за значительный вклад в украинскую литературу |
| издатель «Библиотеки украинца» Николай Ляшенко (Украина, Киев) | за значительный вклад в популяризацию украинской литературы | |
| Сергей, Татьяна Дзюбы (Чернигов), Александр Соломаха (Чернигов), редактор Юрий Крисанов (Чернигов), художник Николай Небылица (Чернигов), меценаты Карен Бишоп (Канада), Олег Стрекаль (Киев), Валерий Марченко (Чернигов) | за работу над антологией украинской интимной лирики «Пастухи цветов» | |
| 2000 | директор Черниговского литературно-мемориального музея-заповедника М. Коцюбинского Юлий Коцюбинский (посмертно) | за значительный вклад в популяризацию украинской литературы |
| писательница Светлана Короненко (Украина, Киев) | за значительный вклад в популяризацию украинской литературы | |
| заместитель генерального директора компании «Вritish American Tobacco-Украина» Олег Ясон, сотрудник компании Татьяна Стрекаль (Украина, Киев) | за благотворительную деятельность | |
| 2001 | переводчик, издатель, меценат Анна-Галя Горбач (Германия) | за выдающийся вклад в украинскую литературу и её популяризацию за рубежом, за подвижническую благотворительную деятельность |
| писатель Станислав Репьях (Украина, Чернигов) | за значительный вклад в популяризацию украинской литературы | |
| писатель Василий Слапчук (Украина, Луцк) | за значительный вклад в украинскую литературу | |
| общественные деятели Леся Бризгун-Шанта, Леся Храпливая-Щур (Канада), писатель Леся Богуславец (Ткач) (Австралия) | за выдающийся вклад в украинскую литературу и её популяризацию за рубежом, за подвижническую благотворительную деятельность | |
| писательница Лилия Бондаревич (Черненко) (Украина, Прилуки) | за книги поэзии и прозы «Красавик кахання» («Апрель любви») и «Жанчына, якая нешта веда» («Женщина, которая кчто-то знает»), которые увидели свет на Украине на белорусском и украинском языках, а также документально-публицистическую повесть «Зона играет блюз» | |
| писатель Александр Гордон (Украина, Львов) | за составление антологии «Позадесятники» и «Позадесятники-2», а также издание книг украинских писателей в проекте «Антология «Число»» | |
| предприниматели Валерий Дубиль, Анатолий Радалов, Ирина Доминова (Украина, Прилуки) | за значительную благотворительную деятельность | |
| 2002 | литературовед Иван Кошеливец (посмертно) (Германия) | за значительный вклад в украинскую литературу |
| писатель, глава Общества друзей Украины Степан Горлач (Канада), писатель Михаил Найдан (США), переводчик Иван Яцканин (Словакия) | за значительный вклад в украинскую литературу | |
| литературоведы Дмитрий Стус, Оксана Дворко (Украина, Киев) | за составление книги «Василий Стус. Письма к сыну» | |
| издатель Марьян Коць (США), общественный деятель Мария Фишер-Слиж (Украина, Канада), президент Лиги украинских меценатов Владимир Загорий (Украина, Киев) | за значительную благотворительную деятельность | |
| писатель Юрий Бедрик (Украина, Киев) | за значительный вклад в украинскую литературу | |
| директор Черниговской городской централизованной библиотечной системы Мария Мостовая (Украина, Чернигов), главный редактор газеты «Рассвет над Сиверщиной» Виктор Лабазов (Украина, Прилуки) | за значительную деятельность, направленную на защиту украинского языка и культуры, популяризацию современной украинской литературы | |
| меценаты Василий Гаврилишин (Украина, Луцк), Сергей Кнуренко (Прилуки), Александр Козик (Украина, Прилуки), Юрий Степанов (Украина, Чернигов), Георгий Трофимов (Украина, Чернигов) | за значительную благотворительную деятельность | |
| 2003 | писательница Эмма Андиевская (США) | за значительный вклад в украинскую литературу |
| меценаты Андрей Тавпаш (Украина, Львов), Надежда Яцык (Канада), Любомир Буняк (Украина, Львов), Стенли Питерсон (Богдан Патык) (Канада) | за значительную благотворительную деятельность | |
| творческая группа Национальной радиокомпании Украины (канал «Культура») в составе: Леонтий Даценко, Юрий Засенко, Лариса Недин, Борис Лобода, Галина Стефанова, Юрий Емельяненко, Светлана Короненко (Украина, Киев) | за цикл радиопередач по роману «Поэт из ада» М. Слабошпицкого о Тодосе Осьмачке | |
| литературовед Евгений Баран (Украина, Ивано-Франковск), литературовед Петр Сорока (Украина, Тернополь) | за значительный вклад в украинскую литературу | |
| издатель Александр Деко (Германия) | за новаторскую разработку книги-календаря Черниговского землячества, его подготовку и издание трех книг-календарей за 1997, 1998 и 1999-2000 годы, а также за значительный вклад в распространение и популяризацию украинской литературы на Западе (издание украинского журнала «Соборность» в Германии), за развитие содружества между украинской и немецкой литературами | |
| народный депутат Украины Лилия Григорович (Украина, Киев) | за значительный вклад в популяризацию украинской литературы и благотворительную деятельность | |
| литературовед Роман Веретельник (Канада), главный редактор газеты «Правительственный курьер» Михаил Сорока (Украина, Киев) | за значительный вклад в популяризацию украинской литературы | |
| писатель Александр Олейник (Украина, Чернигов), писательница Наталия Гранич (Украина, Луцк) | за значительный вклад в популяризацию украинской литературы | |
| директор издательства Василий Ванчура (Украина, Тернополь) | за подвижническую издательскую деятельность | |
| меценаты Олег Федоров (Украина, Донецк), Валерий Герасименко (Украина, Киев), Елена Джола (Украина, Чернигов), Михаил Рождественский (Украина, Чернигов) | за значительную благотворительную деятельность | |
| 2004 | писатель Игорь Павлюк (Львов) | за значительный вклад в украинскую литературу |
| директор Института проблем боли Владимир Берсеньев (Украина, Киев) | директор Института проблем боли – за повесть «Держу удар» и благотворительную деятельность | |
| главный редактор журнала «Березиль» Владимир Науменко (Украина, Харьков) | за значительный вклад в популяризацию украинской литературы | |
| меценат Валентина Стрелько (Киев) | за значительную благотворительную деятельность | |
| писатель Виталий Леус (Украина, Чернигов), главный редактор журнала «Вести Комбатанта» Роман Колесник (Канада), писатель Григорий Усач (Израиль), писатель Степан Кузькин (Россия, Трубчевск, Брянская обл.) | за значительный вклад в популяризацию украинской литературы | |
| меценат Михаил Гоян (Австралия) | за значительную благотворительную деятельность | |
| писатель Николай Будлянский (Украина, Чернигов) | за книгу очерков «Подсолнечный предел» и публицистические статьи «Земля и воля» | |
| 2005 | писательница Вера Вовк (Бразилия) | за значительный вклад в украинскую литературу и её популяризацию за рубежом |
| писатель Петр Коробчук (Украина, Луцк) | за книги стихов «Ветвистое лицо» и «Общий вагон» | |
| Ирина Красуцкая (Украина, Киев) | за значительный вклад в становление системы отечественной методической прессы для учителей-словесников, а также отечественного создания учебников | |
| 2006 | писатель Владимир Кашка (Украина, Бахмач, Черниговская обл.) | за значительный вклад в украинскую литературу |
| писатель Ефраим Баух (Израиль) | за книгу публицистики «Иск истории» | |
| писатель Станислав Маринчик (Украина, Ичня, Черниговская обл.) | за двухтомное издание произведений, а также значительный вклад в популяризацию украинской литературы | |
| 2007 | писатель Виктор Баранов (Украина, Киев) | за значительный вклад в украинскую литературу, за романы «Притула» и «Смерть по-белому» |
| Николай Мартынюк (Украина, Луцк) | за значительный вклад в популяризацию украинской литературы | |
| меценат Михаил Куницкий (Украина, Киев) | за значительную меценатской деятельности | |
| 2008 | редактор журнала «Ятрань» Сергей Ткаченко (США, Нью-Йорк) | за значительный вклад в популяризацию украинской литературы и редактирования журнала «Ятрань» |
| писатель Всеволод Ткаченко (Украина, Киев) | за значительный вклад в популяризацию украинской литературы и публикации в журнале «Ятрань» | |
| писательница Ирина Кулаковская (Украина, Чернигов) | за книгу стихов «Скифия Высохших Слез» | |
| писатель Иван Корсак (Украина, Луцк) | за подвижнический поддержку книгоиздательской сферы и значительный вклад в популяризацию украинской литературы | |
| Геннадий Комаров (Украина, Чернигов) | за организацию культурных и литературно-художественных акций | |
| 2009[2] | писатель Петр Кралюк (Украина, Острог, Ровенская обл.) | за книги «Римейк» и «Реанимация» |
| писатель Александр Клименко (Украина, Луцк) | за книгу «Supraphon» | |
| писатель Петр Пиница (посмертно) (Украина, Городня, Черниговская обл.) | за книги «Предчувствие», «Брезентоград», «Колобок» | |
| художник Сергей Поляк (посмертно) (Украина, Чернигов) | за картины из фондов Черниговского художественного музея | |
| писатель Марко Роберт Стех (Канада) | за роман «Голос» | |
| 2010[3] | литературовед Марко Павлишин (Австралия) | за книгу «Ольга Кобылянская. Прочтение» |
| литературовед Ярослав Полищук | за книгу «И палача, и героя он любил... Михаил Коцюбинский. Литературный портрет» | |
| Виктор Тканко (Украина, Чернигов) | за развитие отечественного книгоиздания | |
| писатель Николай Тютюнник (Первомайск, Луганская обл.) | за исторический роман в стихах «Маруся Богуславка» | |
| литературовед Луиза Оляндер (Украина, Луцк) | за монографию «Волынский текст в украинской и польской литературах (XIX-XX вв.)» | |
| меценат Александр Шкурат (Украина, Чернигов) | за значительную благотворительную деятельность | |
| 2011[4] | генерал-лейтенант авиации, дважды Герой Советского Союза, почетный гражданин Чернигова Александр Молодчий (посмертно) | за книги «В горящем небе» и «Самолеты уходят в ночь» |
| доктор филологических наук, профессор Тернопольского национального педагогического университета им. В. Гнатюка Роман Громьяк (Украина, Тернополь) | за значительную общественно-политическую деятельность и научные работы последнего десятилетия | |
| писатель, журналист Михаил Сидоржевский (Украина, Киев) | за создание и редактирование «Украинской литературной газеты» | |
| писатель, председатель Литературной союза «Чернигов», главный редактор журнала «Литературный Чернигов» Михаил Ткач (Украина, Чернигов) | за книгу «Наследие» | |
| гвардии полковник авиации Том Кузнецов (посмертно) | за книги «Судьба Героя» и «В небе Чернобыля» | |
| председатель Волынской ассоциации «Паритет» Анатолий Серков (Украина, Луцк) | за популяризацию достижений отечественной культуры и многолетнюю общественную деятельность | |
| 2012[5] | писательница, ученый Оксана Забужко (Украина, Киев) | за выдающийся вклад в украинскую литературу и её популяризацию за рубежом |
| писатель, лауреат Национальной премии Украины им. Т. Шевченко Василий Голобородько (Украина, Луганск) | за изысканное сочетание в творчестве новаторства и традиции, за вклад в развитие украинского верлибра | |
| музыкант Евгения Лисицына (Латвия) | за претворение в жизнь выдающегося музыкального проекта – исполнение всех органных произведений И. С. Баха | |
| писатель, переводчик Сергей Борщевский (Украина, Киев) | за последовательную работу по обогащению литературы произведениями зарубежных писателей | |
| декан филологического факультета Тернопольского национального педагогического университета имени В. Гнатюка, доктор филологических наук, профессор Николай Ткачук (Украина, Киев) | за книгу «Нарративные модели украинской литературы», а также публикации последних лет в периодике | |
| Заслуженный артист Украины, актер Национального академического драматического театра имени Ивана Франко Петр Панчук (Украина, Киев) | за создание многочисленных записей аудиокниг украинской классики | |
| писатель Богдан Смоляк (Украина, Львов) | за книгу стихов «Словарь молчания» | |
| Валентин Буряченко, Вадим Мисник, Анатолий Тютюнник, Александр Кузнецов-Молодчий, Татьяна Кузнецова-Молодчая, Игорь Галутва, Виктор Малашенков (все – Украина, Чернигов) | за последовательную, подвижнический военно-патриотическую деятельность, в частности участие в проектах Черниговской областной государственной телерадиокомпании «Сивер-центр» и радио «Новый Чернигов» | |
| 2013[6] | албанский писатель, член Ассоциации европейских профессиональных журналистов (Брюссель), член Академии наук и искусств Европы (Париж) Кельменди, Жетан (Бельгия) | за книгу стихов «На вершине времени» (на украинском языке) |
| писатель, переводчик, член-корреспондент Европейской академии наук, искусств и литературы Дмитрий Чистяк (Украина, Киев) | за плодотворную переводческую деятельность по популяризации франкоязычных авторов в Украине и украинских - за рубежом | |
| удмуртский писатель, переводчик, искусствовед, главный редактор журнала «Инвожо», президент Удмуртского ПЕН-клуба Петр Захаров (Россия, Удмуртская республика) | за переводы произведений мировой классики | |
| писатель Виктор Лазарук (Украина, Луцк) | за первый том романа-эссе «Свитязь» | |
| иранский писатель Сограб Рагими (Швеция) | за поэтические публикации в украинских изданиях: журналах «Всесвіт», «ШО» и газете «Литература и жизнь» | |
| писательница, переводчик, общественный деятель Вера Черный-Мешкова (Македония) | за книгу стихов «Киевские эпиграммы» (на украинском языке) и весомый вклад в исследование украинской литературы и её популяризацию за рубежом | |
| писатель Войцех Пестка (Польша) | за книгу эссе «До свидания в аду» (на украинском языке) | |
| писатель, главный редактор международной «Литературной газеты» и всеукраинской газеты «Луганский край» Николай Малахута (Украина, Луганск) | за многолетнюю творческую деятельность, подвижнический издательский, редакторский и переводческий труд | |
| писатель, главный редактор издательского дома «Букрек» Николай Максимец (Украина, Черновцы) | за книгу прозы «Тайна горы деда Льва» и издательскую деятельность | |
| декан филологического факультета Нежинского государственного университета им. Николая Гоголя, писатель Александр Забарный, директор Черниговского областного художественного музея им. Григория Галагана Ирина Ральченко, писатель, журналист Виталий Божок (Черниговская обл.) | за значительный вклад в пропаганду украинской культуры, в частности участие в литературно-художественных проектах радио «Новый Чернигов» | |
| меценат Виктор Мозоль (Украина, Луцк) | за значительную благотворительную деятельность | |
| 2014[7] | писатель Димитр Христов (Болгария), писатель Боян Ангелов (Болгария), директор Славянской литературно-художественной Академии Елка Няголова (Болгария) | за монодраму «Мэрилин Монро: триумф и агония» (украинский перевод Анны Багряной); за сборник стихов «Выбор» (на украинском языке); за поэтическое творчество и активную популяризацию украинской литературы в Болгарии |
| писатель, ученый, переводчик, главный редактор журнала «Всесвіт» Дмитрий Дроздовский (Украина, Киев) | за редактирование журнала иностранной литературы «Всесвіт», популяризацию англоязычных, испаноязычных литератур | |
| председатель Черниговского областного совета Николай Зверев, бизнесмен, меценат Олег Шандар (Украина, Киев) | за значительную общественную деятельность, мужественное и последовательное отстаивание свободы слова и поддержку украинского книгоиздания; за последовательную и долговременную благотворительную деятельность | |
| туркменский писатель Ак Вельсапар (Швеция) | за книгу рассказов «Изумрудный берег» (на украинском языке), публикации в «Украинской литературной газете», журналах «Всесвіт», «Березиль», «Бористен», «Золотая пектораль» | |
| писатель, переводчик, член Болгарской академии наук и искусств, Европейской академии наук, искусств и литературы (Париж), Бразильской академии словесности, Академии наук высшего образования Украины Атанас Ванчев де Траси (Франция) | за сборник стихов «Свет в свете» (журнал «Радуга») | |
| писатель, директор Международной литературной Академии «Македония презент» и издательства «Феникс», главный редактор журналов «Тренд» и «Литературная академия», лауреат международных и национальных премий Христо Петрески (Македония) | за литературное творчество и укрепление украинской-македонских литературных связей | |
| писатель Владимир Ильин (Украина, Киев), писатель Евгений Чигрин (Россия), писатель Георгий Дзюба (Россия), писатель, академик Ауэзхан Кодар (Казахстан) | за поэму «Homo Karadagus», сборники лирики «Окремини душі» и «Эпидемия одиночества», а также переводы стихов папы Иоанна Павла II («Римский триптих») и Игоря Рымарука («Доброе время твоё...»); за книгу стихов «Погонщик» (на украинском языке, перевод Игоря Павлюка); за роман «Во всем виноват Гоголь»; за повесть «Порог невозврата» | |
| литературоведы, доктора филологических наук, профессора Тернопольского национального педагогического университета имени В. Гнатюка Марьяна и Зоряна Лановики (Украина, Тернополь) | за книгу «Украинское устное народное творчество» | |
| писательница, переводчик Люба Гавур (США) | за переводческую деятельность, поэтические и прозаические публикации в журнале «Золотая пектораль» | |
| писательница Людмила Шутько (Италия) | за сборник сказок «Закон радости» (на украинском и итальянском языках) | |
| переводчики Роксана Кжеминская, Анна Тилютка, Марианна Хлопек-Лабо, художница Ядвига Квятковская (Польша) | за значительный вклад в пропаганду украинской литературы в Польше | |
| художественный руководитель и главный дирижер Черниговского академического народного хора, заслуженный деятель искусств Украины Владимир Коцур, заведующий художественно-постановочной частью хора Анатолий Покрышень, заслуженный деятель искусств Украины Юрий Кравчук (Украина, Чернигов) | за возрождение обычаев и традиций украинского народа, инновационную деятельность в создании репертуара, популяризацию фольклористики родного края |
Напишите отзыв о статье "Международная литературная премия имени Николая Гоголя"
Примечания
- ↑ [www.dnipro-ukr.com.ua/premii_view-2.html Журнал «Днепр»: Международная литературная премия имени Николая Гоголя]
- ↑ [www.litgazeta.com.ua/node/197 «Украинская литературная газета»: Названы лауреаты Международной литературной премии им. Гоголя «Триумф» за 2009 год]
- ↑ [litakcent.com/2010/09/13/laureaty-mizhnarodnoji-premiji-imeni-hoholja/ Интернет-портал «ЛитАкцент»: Названы лауреаты Международной литературной премии им. Гоголя «Триумф» за 2010 год]
- ↑ [www.cult.gov.ua/news/laureati_mizhnarodnoji_literaturnoji_premiji_imeni_mikoli_gogolja_triumf_za_2011_rik/2011-05-10-2799 Названы лауреаты Международной литературной премии им. Гоголя «Триумф» за 2011 год]
- ↑ [bukvoid.com.ua/events/premii/2012/04/09/225339.html Интернет-портал «Буквоед»: Названы лауреаты Международной литературной премии им. Гоголя «Триумф» за 2012 год]
- ↑ [bukvoid.com.ua/events/premii/2013/03/21/155720.html Интернет-портал «Буквоед»: Названы лауреаты Международной литературной премии им. Гоголя «Триумф» за 2013 год]
- ↑ [bukvoid.com.ua/events/premii/2014/03/05/081509.html Интернет-портал «Буквоед»: Названы лауреаты Международной литературной премии им. Гоголя «Триумф» за 2014 год]
Отрывок, характеризующий Международная литературная премия имени Николая Гоголя
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.
– Хорошо! – сказал Багратион.
В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.
Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Что это такое? – думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. – Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят».
Худощавый, слабый на вид старичок, полковой командир, с приятною улыбкой, с веками, которые больше чем наполовину закрывали его старческие глаза, придавая ему кроткий вид, подъехал к князю Багратиону и принял его, как хозяин дорогого гостя. Он доложил князю Багратиону, что против его полка была конная атака французов, но что, хотя атака эта отбита, полк потерял больше половины людей. Полковой командир сказал, что атака была отбита, придумав это военное название тому, что происходило в его полку; но он действительно сам не знал, что происходило в эти полчаса во вверенных ему войсках, и не мог с достоверностью сказать, была ли отбита атака или полк его был разбит атакой. В начале действий он знал только то, что по всему его полку стали летать ядра и гранаты и бить людей, что потом кто то закричал: «конница», и наши стали стрелять. И стреляли до сих пор уже не в конницу, которая скрылась, а в пеших французов, которые показались в лощине и стреляли по нашим. Князь Багратион наклонил голову в знак того, что всё это было совершенно так, как он желал и предполагал. Обратившись к адъютанту, он приказал ему привести с горы два баталиона 6 го егерского, мимо которых они сейчас проехали. Князя Андрея поразила в эту минуту перемена, происшедшая в лице князя Багратиона. Лицо его выражало ту сосредоточенную и счастливую решимость, которая бывает у человека, готового в жаркий день броситься в воду и берущего последний разбег. Не было ни невыспавшихся тусклых глаз, ни притворно глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед, очевидно, ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность.
Полковой командир обратился к князю Багратиону, упрашивая его отъехать назад, так как здесь было слишком опасно. «Помилуйте, ваше сиятельство, ради Бога!» говорил он, за подтверждением взглядывая на свитского офицера, который отвертывался от него. «Вот, изволите видеть!» Он давал заметить пули, которые беспрестанно визжали, пели и свистали около них. Он говорил таким тоном просьбы и упрека, с каким плотник говорит взявшемуся за топор барину: «наше дело привычное, а вы ручки намозолите». Он говорил так, как будто его самого не могли убить эти пули, и его полузакрытые глаза придавали его словам еще более убедительное выражение. Штаб офицер присоединился к увещаниям полкового командира; но князь Багратион не отвечал им и только приказал перестать стрелять и построиться так, чтобы дать место подходившим двум баталионам. В то время как он говорил, будто невидимою рукой потянулся справа налево, от поднявшегося ветра, полог дыма, скрывавший лощину, и противоположная гора с двигающимися по ней французами открылась перед ними. Все глаза были невольно устремлены на эту французскую колонну, подвигавшуюся к нам и извивавшуюся по уступам местности. Уже видны были мохнатые шапки солдат; уже можно было отличить офицеров от рядовых; видно было, как трепалось о древко их знамя.
– Славно идут, – сказал кто то в свите Багратиона.
Голова колонны спустилась уже в лощину. Столкновение должно было произойти на этой стороне спуска…
Остатки нашего полка, бывшего в деле, поспешно строясь, отходили вправо; из за них, разгоняя отставших, подходили стройно два баталиона 6 го егерского. Они еще не поровнялись с Багратионом, а уже слышен был тяжелый, грузный шаг, отбиваемый в ногу всею массой людей. С левого фланга шел ближе всех к Багратиону ротный командир, круглолицый, статный мужчина с глупым, счастливым выражением лица, тот самый, который выбежал из балагана. Он, видимо, ни о чем не думал в эту минуту, кроме того, что он молодцом пройдет мимо начальства.
С фрунтовым самодовольством он шел легко на мускулистых ногах, точно он плыл, без малейшего усилия вытягиваясь и отличаясь этою легкостью от тяжелого шага солдат, шедших по его шагу. Он нес у ноги вынутую тоненькую, узенькую шпагу (гнутую шпажку, не похожую на оружие) и, оглядываясь то на начальство, то назад, не теряя шагу, гибко поворачивался всем своим сильным станом. Казалось, все силы души его были направлены на то,чтобы наилучшим образом пройти мимо начальства, и, чувствуя, что он исполняет это дело хорошо, он был счастлив. «Левой… левой… левой…», казалось, внутренно приговаривал он через каждый шаг, и по этому такту с разно образно строгими лицами двигалась стена солдатских фигур, отягченных ранцами и ружьями, как будто каждый из этих сотен солдат мысленно через шаг приговаривал: «левой… левой… левой…». Толстый майор, пыхтя и разрознивая шаг, обходил куст по дороге; отставший солдат, запыхавшись, с испуганным лицом за свою неисправность, рысью догонял роту; ядро, нажимая воздух, пролетело над головой князя Багратиона и свиты и в такт: «левой – левой!» ударилось в колонну. «Сомкнись!» послышался щеголяющий голос ротного командира. Солдаты дугой обходили что то в том месте, куда упало ядро; старый кавалер, фланговый унтер офицер, отстав около убитых, догнал свой ряд, подпрыгнув, переменил ногу, попал в шаг и сердито оглянулся. «Левой… левой… левой…», казалось, слышалось из за угрожающего молчания и однообразного звука единовременно ударяющих о землю ног.
– Молодцами, ребята! – сказал князь Багратион.
«Ради… ого го го го го!…» раздалось по рядам. Угрюмый солдат, шедший слева, крича, оглянулся глазами на Багратиона с таким выражением, как будто говорил: «сами знаем»; другой, не оглядываясь и как будто боясь развлечься, разинув рот, кричал и проходил.
Велено было остановиться и снять ранцы.
Багратион объехал прошедшие мимо его ряды и слез с лошади. Он отдал казаку поводья, снял и отдал бурку, расправил ноги и поправил на голове картуз. Голова французской колонны, с офицерами впереди, показалась из под горы.
«С Богом!» проговорил Багратион твердым, слышным голосом, на мгновение обернулся к фронту и, слегка размахивая руками, неловким шагом кавалериста, как бы трудясь, пошел вперед по неровному полю. Князь Андрей чувствовал, что какая то непреодолимая сила влечет его вперед, и испытывал большое счастие. [Тут произошла та атака, про которую Тьер говорит: «Les russes se conduisirent vaillamment, et chose rare a la guerre, on vit deux masses d'infanterie Mariecher resolument l'une contre l'autre sans qu'aucune des deux ceda avant d'etre abordee»; а Наполеон на острове Св. Елены сказал: «Quelques bataillons russes montrerent de l'intrepidite„. [Русские вели себя доблестно, и вещь – редкая на войне, две массы пехоты шли решительно одна против другой, и ни одна из двух не уступила до самого столкновения“. Слова Наполеона: [Несколько русских батальонов проявили бесстрашие.]
Уже близко становились французы; уже князь Андрей, шедший рядом с Багратионом, ясно различал перевязи, красные эполеты, даже лица французов. (Он ясно видел одного старого французского офицера, который вывернутыми ногами в штиблетах с трудом шел в гору.) Князь Багратион не давал нового приказания и всё так же молча шел перед рядами. Вдруг между французами треснул один выстрел, другой, третий… и по всем расстроившимся неприятельским рядам разнесся дым и затрещала пальба. Несколько человек наших упало, в том числе и круглолицый офицер, шедший так весело и старательно. Но в то же мгновение как раздался первый выстрел, Багратион оглянулся и закричал: «Ура!»
«Ура а а а!» протяжным криком разнеслось по нашей линии и, обгоняя князя Багратиона и друг друга, нестройною, но веселою и оживленною толпой побежали наши под гору за расстроенными французами.
Атака 6 го егерского обеспечила отступление правого фланга. В центре действие забытой батареи Тушина, успевшего зажечь Шенграбен, останавливало движение французов. Французы тушили пожар, разносимый ветром, и давали время отступать. Отступление центра через овраг совершалось поспешно и шумно; однако войска, отступая, не путались командами. Но левый фланг, который единовременно был атакован и обходим превосходными силами французов под начальством Ланна и который состоял из Азовского и Подольского пехотных и Павлоградского гусарского полков, был расстроен. Багратион послал Жеркова к генералу левого фланга с приказанием немедленно отступать.
Жерков бойко, не отнимая руки от фуражки, тронул лошадь и поскакал. Но едва только он отъехал от Багратиона, как силы изменили ему. На него нашел непреодолимый страх, и он не мог ехать туда, где было опасно.
Подъехав к войскам левого фланга, он поехал не вперед, где была стрельба, а стал отыскивать генерала и начальников там, где их не могло быть, и потому не передал приказания.
Командование левым флангом принадлежало по старшинству полковому командиру того самого полка, который представлялся под Браунау Кутузову и в котором служил солдатом Долохов. Командование же крайнего левого фланга было предназначено командиру Павлоградского полка, где служил Ростов, вследствие чего произошло недоразумение. Оба начальника были сильно раздражены друг против друга, и в то самое время как на правом фланге давно уже шло дело и французы уже начали наступление, оба начальника были заняты переговорами, которые имели целью оскорбить друг друга. Полки же, как кавалерийский, так и пехотный, были весьма мало приготовлены к предстоящему делу. Люди полков, от солдата до генерала, не ждали сражения и спокойно занимались мирными делами: кормлением лошадей в коннице, собиранием дров – в пехоте.
– Есть он, однако, старше моего в чином, – говорил немец, гусарский полковник, краснея и обращаясь к подъехавшему адъютанту, – то оставляяй его делать, как он хочет. Я своих гусар не могу жертвовать. Трубач! Играй отступление!
Но дело становилось к спеху. Канонада и стрельба, сливаясь, гремели справа и в центре, и французские капоты стрелков Ланна проходили уже плотину мельницы и выстраивались на этой стороне в двух ружейных выстрелах. Пехотный полковник вздрагивающею походкой подошел к лошади и, взлезши на нее и сделавшись очень прямым и высоким, поехал к павлоградскому командиру. Полковые командиры съехались с учтивыми поклонами и со скрываемою злобой в сердце.
– Опять таки, полковник, – говорил генерал, – не могу я, однако, оставить половину людей в лесу. Я вас прошу , я вас прошу , – повторил он, – занять позицию и приготовиться к атаке.
– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.
