Международная меридианная конференция

Международная меридианная конференция прошла в октябре 1884 года в Вашингтоне. Целью этой конференции было обсуждение и, если возможно, выбор меридиана, подходящего для применения как общий ноль долготы и стандарт времяисчисления по всему миру. Как следует из заголовка сборника материалов конференции, её целью была фиксация первичного (нулевого) меридиана и всемирных (универсальных) суток.

Предпосылки проведения конференции

Унификации времени во всемирном масштабе не было практически до конца XIX века. В каждой стране, а иногда и в регионе (в зависимости от размера страны) существовало своё (местное) время, никак не связанное с каким-то единым временем. Идея унификации мирового времени возникла уже давно, поскольку отсутствие единых стандартов отсчёта времени создавало многочисленные трудности на практике, особенно в международной торговле и на транспорте.

Появление железных дорог сделали возможным передвижения на отдалённые расстояния в считанные часы, однако нередко возникали ситуации, когда время отбытия и время прибытия непропорционально отличались друг от друга, потому что каждый железнодорожный вокзал имел своё установленное время и расписание, не было единого отсчёта времени.

Участники конференции

На конференции присутствовал 41 делегат из 25 государств:

Австро-Венгрия Австро-Венгрия Бразильская империя Бразильская империя Венесуэла Венесуэла Германская империя Германская империя Гватемала Гватемала Дания Дания Доминиканская Республика Доминиканская Республика

Испания Испания Королевство Италия Королевство Италия Колумбия Колумбия Гавайи Гавайи Коста-Рика Коста-Рика Мексика Мексика Нидерланды Нидерланды

Османская империя Османская империя Парагвай Парагвай Российская империя Российская империя Сальвадор Сальвадор Великобритания Великобритания США США

Франция Франция Чили Чили Шведско-норвежская уния Шведско-норвежская уния Швейцария Швейцария Японская империя Японская империя

Кливленд Эббе и Льюис Моррис Резерфорд были делегатами от США, Луис Крулс — от Бразилии, Джон Кух Адамс — от Соединённого королевства, Пьер Жюль Сезар Жансен — от Франции, Франсиско Видаль Гормас — от Чили, Кикути Дайроку — от Японской империи.

Выбор нулевого меридиана

На конференции обсуждались 5 основных вариантов точки отсчёта:

• меридиан Парижской обсерватории;
• меридиан Ферро (известный ещё с древности);
• меридиан на Азорских островах;
• меридиан в Беринговом проливе;
• меридиан Гринвича (к тому времени давно используемый на морских картах).

При обсуждении этих и других вариантов появилось ещё одно предложение, которое выдвинул Сэндфорд Флеминг, представляющий Канаду. Он заявил, что в качестве нулевого меридиана должен быть выбран меридиан, отстоящий от гринвичского на 180°, так как, пересекая Тихий океан, он обладает всеми достоинствами гринвичского и вместе с тем является нейтральным (за «нейтральность» выступала Франция). В поддержку этого предложения Флеминг попросил разрешения зачитать мнение директора Пулковской обсерватории Отто Струве, высказанное им в докладе в Императорской Академии наук Санкт-Петербурга 30 сентября 1880 года. Мнение Отто Струве было зачитано, но предложение Флеминга не было принято. Зато приведённая Флемингом таблица, показывающая число и грузоподъемность судов, пользующихся различными нулевыми меридианами для определения своей долготы, оказала большое влияние на окончательное решение.

В процессе переговоров стало ясно, что парижский вариант не наберёт большинства голосов. Азорские острова и Берингов пролив не получили поддержку ввиду отсутствия обсерваторий и телеграфной связи, что в то время было решающим аргументом. Меридиан острова Ферро также не получил широкой поддержки. Конференция выбрала в качестве нулевого меридиана земного шара гринвичский меридиан. Результат голосования был следующим: 22 голоса — за, 1 — против (Доминиканская республика) и 2 воздержались (Франция и Бразилия).

Итоговый документ

Итоговый документ конференции включал в себя следующие резолюции (суть изложена в сокращённой формулировке):

1. Рекомендовалось принять для всех стран единый нулевой меридиан вместо нескольких существующих. (Принята единогласно.)
2. Предлагалось принять за такой единый меридиан тот, что проходит через главный телескоп Гринвичской обсерватории. (За: 22, против: 1, воздержались: 2.)
3. Долгота должна отсчитываться на 180° на восток и запад от данного меридиана. (За: 14, против: 5, воздержались: 6.)
4. Предлагалось применение всемирных (универсальных) суток, где это будет признано удобным и не создаст помех для обычного времяисчисления. (За: 23, воздержались: 2.)
5. Всемирные (универсальные) сутки — это средние солнечные сутки, за начало которых во всём мире принимается момент средней полночи на нулевом меридиане, их отсчёт должен производиться от 0 до 24 часов. (За: 15, против: 2, воздержались: 7.)
6. Выражалась надежда, что с появлением практической возможности астрономические и навигационные сутки также будут начинаться в среднюю полночь. (Принята единогласно.)
7. Выражалась надежда на дальнейшие исследования для распространения десятичной системы счисления углов и времени везде, где это даёт реальные преимущества. (За: 21, воздержались: 3.)

Делегация от Российской империи, которую возглавлял чрезвычайный посланник и полномочный министр в США Кирилл Струве, поддержала все семь резолюций.

Три основные резолюции, в которых говорится о целесообразности применения единого нулевого меридиана, всемирных суток и десятичного отсчета углов и времени, были приняты почти единогласно. При утверждении трех специальных резолюций, определяющих нулевой меридиан и всемирное время (всемирные сутки), Великобритания и США вместе с большинством стран проголосовали «за», тогда как Бразилия, Франция и Доминиканская республика воздержались или проголосовали против. Австро-Венгрия, Германия, Италия, Нидерланды, Испания, Швеция, Швейцария и Турция поддержали блок Великобритании и США в выборе гринвичского меридиана, но воздержались или проголосовали против принятия других резолюций. Важнейшим итогом конференции была рекомендация применения гринвичского времени в качестве всемирного времени.

Резолюция 4 была наиболее близка к вопросу о разделении земного шара на часовые пояса. Выступивший на этом заседании представитель делегации США В. Ф. Аллен, секретарь железнодорожного ведомства, подчеркнул достоинства системы стандартного (поясного) времени (введению которой он во многом содействовал) применительно к обыденной жизни и предложил использовать всемирное время для научных целей и в международной телеграфной связи. Отвечая тем, кто говорил о важности точного местного времени, Аллен привёл в пример некоторые страны, где уже действует стандартное время, — Великобритания с 13 января 1848 года применяет гринвичское время, Швеция с 1 января 1879 года живёт по времени 15 меридиана к востоку от Гринвича, США и Канада перешли на систему часовых поясов 18 ноября 1883 года — без наличия каких-либо побочных эффектов или неудобств.

Резолюция 4 была посвящена общим положениям, в ней не говорилось об обязательном введении системы часовых поясов, поэтому она была принята почти единогласно.

Интересные факты

• Первое известное разделение мира на широту и долготу было предпринято Гиппархом Никейским (190—120 годы до новой эры). Его «место обсерватории» находилось на острове Родос.
• Клавдий Птолемей закрепил в 150 году западную границу известного на то время мира на остров Ферро (самый западный из Канарских островов) и определил тем самым вплоть до XX века действовавший меридиан Ферро.
• Арабские астрономы обозначили нулевым меридианом западную оконечность Африки.
• В апреле 1634 года на учёном конгрессе всех значимых торгово-морских народов был выбран в качестве нулевого меридиана меридиан Ферро.
• C 1738 года в Англии в качестве нулевого меридиана официально признаётся меридиан Гринвича.
• В системе GPS линия нулевого меридиана проходит на 100 метров восточнее обсерватории Гринвича.

Отрывок, характеризующий Международная меридианная конференция

– Милая Натали, – сказала княжна Марья, – знайте, что я рада тому, что брат нашел счастье… – Она остановилась, чувствуя, что она говорит неправду. Наташа заметила эту остановку и угадала причину ее.
– Я думаю, княжна, что теперь неудобно говорить об этом, – сказала Наташа с внешним достоинством и холодностью и с слезами, которые она чувствовала в горле.
«Что я сказала, что я сделала!» подумала она, как только вышла из комнаты.
Долго ждали в этот день Наташу к обеду. Она сидела в своей комнате и рыдала, как ребенок, сморкаясь и всхлипывая. Соня стояла над ней и целовала ее в волосы.
– Наташа, об чем ты? – говорила она. – Что тебе за дело до них? Всё пройдет, Наташа.
– Нет, ежели бы ты знала, как это обидно… точно я…
– Не говори, Наташа, ведь ты не виновата, так что тебе за дело? Поцелуй меня, – сказала Соня.
Наташа подняла голову, и в губы поцеловав свою подругу, прижала к ней свое мокрое лицо.
– Я не могу сказать, я не знаю. Никто не виноват, – говорила Наташа, – я виновата. Но всё это больно ужасно. Ах, что он не едет!…
Она с красными глазами вышла к обеду. Марья Дмитриевна, знавшая о том, как князь принял Ростовых, сделала вид, что она не замечает расстроенного лица Наташи и твердо и громко шутила за столом с графом и другими гостями.


В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
«Нет, она совсем другая. Я не могу»!
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.
– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.