Рабочее движение

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Рабочее движение может пониматься двояко:

• в широком смысле, рабочее движение — социальные массовые движения наёмных рабочих (пролетариат) и их семей в странах с развивающейся или развитой промышленностью с целью достижения эмансипации рабочего класса или какого-либо конкретного улучшения условий жизни и труда, особенно путём борьбы за принятие законов, регулирующих трудовые отношения. К этому определению можно отнести также общественные беспорядки, акции протеста, стихийные забастовки и др. неорганизованную деятельность как средство экономической или политической борьбы с классом эксплуататоров и обслуживающей его интересы властью.
• в более узком смысле, рабочее движение — это организационное сплочение рабочих с целью улучшения своего социального положения и завоевания политических прав.

Кроме рабочих, в рабочем движении могут участвовать представители высших классов и различные политические группы.

Организационные формы

Рабочее движение в более узком смысле, что особенно характерно для Центральной Европы, состоит из следующих основных типов:

1. Профсоюзы являются представителями интересов работников предприятий и, среди прочего, добиваются повышения зарплат и улучшения условий труда.
2. Рабочие партии как политические организации. Часто имеют марксистские (социалистические, социал-демократические или коммунистические партии) или анархистские корни.
3. Товарищества (например, потребительские, строительно-долевые) как организации взаимопомощи.
4. Досуговые и образовательные объединения; например, образовательные, спортивные и садоводческие объединения для рабочих.

Само профсоюзное движение может приобретать тред-юнионистские или синдикалистские формы. Изначально британский тред-юнионизм выдвигал чисто экономические требования, не ставя перед собой цель революционных (и политических вообще) преобразований. Соответственно, основой тред-юнионизма как стратегии в последующем профсоюзном движении стала ориентация на реформистские способы достижения своих требований в рамках капиталистической системы. В противовес ему в конце XIX века возник синдикализм, ставящий своей целью революционное свержение или преодоление капитализма и видящий профсоюзы как главную и независимую форму организации рабочего класса; в настоящее время имеет несколько разновидностей: марксистский; социал-демократический; корпоративный синдикализм, а также анархо-синдикализм.

Истоки

Хотя первая известная нам забастовка случилась ещё в XII веке до н. э. в Древнем Египте, где бастовали строители фараона Рамсеса III, но об организованном рабочем движении можно говорить только после появления индустриального рабочего класса в результате промышленной революции в Англии и следом в других странах Европы.

Центральной предпосылкой возникновения рабочего движения и его организаций был общий для рабочих социальный, экономический и политический опыт. Сюда относится в первую очередь опыт работы на промышленных предприятиях и внутрипроизводственное соотношение классовых сил, а также опыт жизни в пролетарских кварталах быстро растущих городов. Становление промышленности сопровождалось произволом фабрикантов по отношению к своим рабочим, стремящихся выжать максимум прибыли из своего производства с минимальными убытками. На заре индустриализации отсутствовало какое-либо трудовое законодательство, и рабочие были вынуждены работать более 12 часов в день, а сами фабриканты в условиях механизации производства предпочитали использовать дешевый детский труд.

Прологом к рабочему движению послужило разрушение машин луддитами в Англии во время промышленной революции, которой предшествовал упадок в сельском хозяйстве и массовое переселение людей из сел в города. В машинах, с их высокой производительностью, рабочие видели своих главных конкурентов на рынке труда. Само название «луддиты» произошло от англичанина Неда Лудда, который в 1779 г. разрушил ткацкий станок. Позднее рабочие поняли, что не машины являлись их врагом, но способ их использования, и тогда их гнев обратился в сторону работодателей. Позднее это привело к появлению профсоюзного движения (синдикализма) как движения сопротивления капиталу.

Реакцией английского правительства стало запрещение каких-либо рабочих объединений. В истории рабочего движения был период преследований и работы в подполье. В 18-м и начале 19-го вв. группы рабочих, например, «толпаддлские мученики» в Толпаддле, Дорсет, Англия, подвергались наказаниям и высылались в колонии, что было незаконным в то время.

В первые десятилетия индустриализации условия жизни рабочих существенно ухудшились:

• продолжительность рабочего дня увеличилась;
• заработная плата уменьшилась;
• повсеместно распространилось использование детского труда;
• отсутствовала система выплат работникам по болезни, вынужденному простою или при выходе на пенсию.

Это стало причиной возникновения профсоюзов, в которых объединялись рабочие одной отрасли для защиты своих социальных завоеваний посредством забастовок. Рабочие основывали общества взаимной помощи, располагающими общественными кассами, финансируемыми из членских взносов.

Важнейшей целью раннего рабочего движения было обеспечение достойного человеческого существования, для чего выдвигались требования установить минимальный размер оплаты труда, 8-часовой рабочий день, пятидневку, введение охраны труда, защиты от увольнений, пособий по болезни и безработице. Достижение этих целей происходило медленно, путём переговоров, общественной деятельности, а также забастовок.

В 1834 г. в Великобритании образовался Большой Тред-Юнион (включающий в себя отраслевые профсоюзы), в котором вступительные взносы для новых членов были завышены.

В течение 1830-х и 40-х гг. образуются рабочие объединения в странах континентальной Европы, прежде всего в Германии, Франции, Испании и Бельгии. Рабочее движение в большинстве промышленных стран действовало также через другие организации, например, кооперативы.

В 1838 и 1848 гг. британское рабочее движение перешло к политической деятельности — чартизму (движение в Англии, которое осуществляло давление на парламент путём подачи подписей в поддержку хартий, в которых требовались определенные гражданские права. В одной из этих хартий от 1838 г. содержалась демократическая программа, основанная на всеобщем праве голоса для мужчин). Требуя всеобщего избирательного права, чартисты организовывали забастовки, но это движение потерпело неудачу по причинам репрессий со стороны государства, внутренних разногласий и поражения революций 1848 г. в Европе.

Рабочие объединялись в республиканские и левые организации, добиваясь права голоса для мужчин. После революций 1848 г. под влиянием социалистических идей стали появляться классовые рабочие партии.

Рабочее движение и социализм

Развитие рабочего движения также тесно связано с открытой баррикадной борьбой во время революций в 1840-е гг. в различных европейских странах. Как раз в это время возникает современная форма социализма, известного своей радикальной критикой капиталистической системы и идеей о создании модели общества, в котором собственность и средства производства являются коллективными, а также о том, что рабочий класс является движущей силой этих преобразований.

Одной из самых значительных концепций, на которой основывалось развитие рабочего движения, была концепция классовой борьбы. Эта борьба возникает из осознания рабочих того, что они принадлежат к особому социальному классу, отличающемуся от класса господ, и который может улучшить условия своей жизни путём борьбы. Забастовка была основным оружием в классовой борьбе, в которой рабочие могли добиваться выполнения хозяевами их требований путём демонстрации своей силы, способной парализовать промышленное производство.

Социалистическое рабочее движение сложилось в середине девятнадцатого века при активном участии основателей марксизма Карла Маркса, Фридриха Энгельса, а также анархистов Пьера Жозефа Прудона и Михаила Бакунина.

Создание Первого Интернационала произошло по инициативе английских тред-юнионов и французских рабочих, находившихся под влиянием идей Прудона. Лозунгом Первого Интернационала стала фраза «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», которая стала впоследствии девизом всего социалистического рабочего движения.

Фердинанд Лассаль в 1863 г. из «Немецкого союза» и «Общегерманского рабочего объединения» (нем. Allgemeiner Deutscher Arbeiterverein — ADAV) организовал первую рабочую партию Германии, пока еще на принципах товарищеской взаимопомощи. Вильгельм Либкнехт и Август Бебель, ведущие члены Объединительного съезда германских рабочих организаций, структуры, конкурирующей с ADAV, основали в 1869 г. Социал-демократическую рабочую партию (SDAP) на основе марксистской идеологии. В 1875 г. в Готе ADAV и SDAP объединились в Социалистическую рабочую партию Германии (Sozialistische Arbeiterpartei — SAP), из которой в 1890 г. возникла Социал-демократическая партия Германии (СДПГ) (нем. Sozialdemokratische Partei Deutschlands — SPD). В конце 19-го в. и в начале 20-го в. социал-демократия в Германии и в большинстве других стран была еще тесно связана с рабочим движением и имела четкие марксистские позиции.

В некоторых англосаксонских странах (Великобритания, Австралия и др.) рабочее движение делится на «политическое крыло» и «промышленное крыло». В Великобритании это Лейбористская партия и Конгресс профсоюзов (англ. Trade Unions Congress — TUC) соответственно. Лейбористская партия была образована в 1899 г. решением TUC и называлась тогда Комитетом представителей труда, хотя после избрания Тони Блэра главой Лейбористской партии в 1994 г. связь между профсоюзами и партией значительно ослабла.

Мировое рабочее движение, особенно в Европе и позднее в Северной Америке, получило новый импульс развития в конце 19-го и начале 20-го вв. из традиции католического учения об обществе, начавшейся в 1891 г. с издания основополагающего документа папы Льва XIII «Rerum Novarum», известного также под названием «Об условиях жизни рабочего класса», в которых папа говорит о необходимости целого ряда реформ, включающих ограничение продолжительности рабочего дня, установление минимального размера оплаты труда, запрет детского труда, право на создание рабочих организаций и обязанность государства регулировать условия труда.

В начале 20-го в. существовали, кроме того, социал-демократические, церковные, а также социалистические, коммунистические и анархистские объединения рабочих женщин. К их наиболее известным основателям относятся Роза Люксембург, Клара Цеткин, Луиза Циц и Мари Юхач. Апогея в своем развитии рабочее движение достигло в период между мировыми войнами, отчасти приняв характер контркультуры, например, в «Красной Вене» или Швеции. Сеть организаций с направленностью от защиты детства и молодежи до учреждений ритуальных услуг, от рабочих спортивных, велосипедных и туристических объединений до потребительских товариществ объединяла в себе значительную часть рабочего класса. В рабочих домах-коммунах были сконцентрированы политические, образовательные и экономические функции. После установления фашистских режимов пришел конец оптимистическому настрою в рабочем движении. После 1945 г. была попытка возродить рабочее движение в Европе, но с начавшейся эпохой благосостояния в большинстве западноевропейских стран оно сильно вульгаризовалось и деидеологизировалось.

Во всем мире деятельность рабочего движения послужила началом проведения реформ и признания во многих странах прав работников на 2-дневный выходной, установленный МРОТ, оплачиваемый отпуск и 8-часовой рабочий день. Новейшая история знает многих рабочих активистов, добившихся от работодателей и государства революционных изменений, и эти социальные завоевания считаются сейчас основополагающими. Например, Мэри Харрис Джонс, более известная как Мать Джонс, и Национальный католический совет благосостояния сыграли главную роль в кампании по запрету детского труда в США в начале 20-го в. Активное и свободное рабочее движения признается даже буржуазными идеологами как важный элемент демократии и считается полезным для экономики.

Исторически рынки труда часто находились в пределах границ национальных государств, что ограничивало развитие рабочего движения. Законы о труде также издавались отдельно в каждом государстве и имели свой национальный характер. Международная организация труда (МОТ) предпринимает попытки принять серию международных стандартов в области труда, но возможности принятия этих норм в условиях национальных законодательств ограничены.

С ростом объемов международной торговли и влияния транснациональных компаний рабочее движение сталкивается с необходимостью международного сотрудничества. Появилось несколько международных профсоюзных организаций для более эффективного заключения международных соглашений, для обмена информацией и ресурсами.

Что касается бывших соцстран, то их правительствами поддерживается диалог между наиболее влиятельными профсоюзными организациями (в России — ФНПР) и различными объединениями работодателей. Эта форма взаимодействия подвергается критике за то, что она ориентирует экономическое развитие в пользу работодателей, избегая радикализации рабочего движения и использования забастовок как средства защиты своих прав, вместо этого снижая уровень зарплат, удлиняя рабочий день и сокращая права работников.

Международный день труда празднуется 1 мая в память о рабочих-анархистах, «Хеймаркетских мучениках», убитых 1 мая 1886 г. на Сенном рынке в Чикаго на демонстрации за восьмичасовой рабочий день. В этот день профсоюзы и рабочие партии всего мира проводят митинги, демонстрации, манифестации и маевки.

Отрывок, характеризующий Рабочее движение

Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
– Colonel Michaud, n'oubliez pas ce que je vous dis ici; peut etre qu'un jour nous nous le rappellerons avec plaisir… Napoleon ou moi, – сказал государь, дотрогиваясь до груди. – Nous ne pouvons plus regner ensemble. J'ai appris a le connaitre, il ne me trompera plus… [Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…] – И государь, нахмурившись, замолчал. Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо – quoique etranger, mais Russe de c?ur et d'ame – почувствовал себя в эту торжественную минуту – entousiasme par tout ce qu'il venait d'entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
– Sire! – сказал он. – Votre Majeste signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut de l'Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.


В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…
Николай Ростов без всякой цели самопожертвования, а случайно, так как война застала его на службе, принимал близкое и продолжительное участие в защите отечества и потому без отчаяния и мрачных умозаключений смотрел на то, что совершалось тогда в России. Ежели бы у него спросили, что он думает о теперешнем положении России, он бы сказал, что ему думать нечего, что на то есть Кутузов и другие, а что он слышал, что комплектуются полки, и что, должно быть, драться еще долго будут, и что при теперешних обстоятельствах ему не мудрено года через два получить полк.
По тому, что он так смотрел на дело, он не только без сокрушения о том, что лишается участия в последней борьбе, принял известие о назначении его в командировку за ремонтом для дивизии в Воронеж, но и с величайшим удовольствием, которое он не скрывал и которое весьма хорошо понимали его товарищи.
За несколько дней до Бородинского сражения Николай получил деньги, бумаги и, послав вперед гусар, на почтовых поехал в Воронеж.
Только тот, кто испытал это, то есть пробыл несколько месяцев не переставая в атмосфере военной, боевой жизни, может понять то наслаждение, которое испытывал Николай, когда он выбрался из того района, до которого достигали войска своими фуражировками, подвозами провианта, гошпиталями; когда он, без солдат, фур, грязных следов присутствия лагеря, увидал деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома с заснувшими смотрителями. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это видел. В особенности то, что долго удивляло и радовало его, – это были женщины, молодые, здоровые, за каждой из которых не было десятка ухаживающих офицеров, и женщины, которые рады и польщены были тем, что проезжий офицер шутит с ними.
В самом веселом расположении духа Николай ночью приехал в Воронеж в гостиницу, заказал себе все то, чего он долго лишен был в армии, и на другой день, чисто начисто выбрившись и надев давно не надеванную парадную форму, поехал являться к начальству.
Начальник ополчения был статский генерал, старый человек, который, видимо, забавлялся своим военным званием и чином. Он сердито (думая, что в этом военное свойство) принял Николая и значительно, как бы имея на то право и как бы обсуживая общий ход дела, одобряя и не одобряя, расспрашивал его. Николай был так весел, что ему только забавно было это.
От начальника ополчения он поехал к губернатору. Губернатор был маленький живой человечек, весьма ласковый и простой. Он указал Николаю на те заводы, в которых он мог достать лошадей, рекомендовал ему барышника в городе и помещика за двадцать верст от города, у которых были лучшие лошади, и обещал всякое содействие.
– Вы графа Ильи Андреевича сын? Моя жена очень дружна была с вашей матушкой. По четвергам у меня собираются; нынче четверг, милости прошу ко мне запросто, – сказал губернатор, отпуская его.
Прямо от губернатора Николай взял перекладную и, посадив с собою вахмистра, поскакал за двадцать верст на завод к помещику. Все в это первое время пребывания его в Воронеже было для Николая весело и легко, и все, как это бывает, когда человек сам хорошо расположен, все ладилось и спорилось.
Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист холостяк, лошадиный знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей.
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.
Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».