Международно-правовая ответственность

Междунаро́дно-правова́я отве́тственность — обязанность субъекта международного права ликвидировать вред, причинённый им другому субъекту международного права в результате нарушения международно-правового обязательства, или обязанность возместить материальный ущерб, причиненный в результате действий, не нарушающих нормы международного права, если такое возмещение предусматривается специальным международным договором (абсолютная ответственность).

Международная ответственность регулируется подотраслью международного права — правом международной ответственности.

История развития международной ответственности

В Древнем мире субъектами международного права были не государства как таковые, а их властители. В связи с жестокостью и крайней враждебностью между государствами, нормы о международной ответственности не получили развития и практически отсутствовали. Государство (в лице суверена) за нарушение обязательств по международному договору несло ответственность в форме военных действий, направленных против него, а также религиозных проклятий в отношении «вероломного» правителя.

С развитием международного права в период Средневековья, нормы международной ответственности нашли закрепление в форме религиозных предписаний и санкций со стороны Папского престола. Средствами обеспечения исполнения международных обязательств выступали заложники, а также возможность наложения интердикта — отлучения от церкви, что стало первым инструментом наложения международной ответственности. Кроме того, получила развитие практика гарантирования исполнения международных договоров со стороны третьих государств или Папы Римского, а также залог городов и территорий. При заключении вестфальского мира немалое количество статей было посвящено реституции и коллективным санкциям против нарушителей новой международной системы отношений (ст. XVII Оснабрюкского договора).

Первое нормативное закрепление нормы о международно-правовой ответственности государств нашли в Гаагских конвенциях. Конвенцией 1907 года о законах и обычаях сухопутной войны в частности было установлено: «Воюющая Сторона, которая нарушит постановления сказанного Положения, должна будет возместить убытки, если к тому есть основание. Она будет ответственна за все действия, совершенные лицами, входящими в состав её военных сил». Проблемам ответственности государств были посвящены также межамериканские конференции 1889-1890 и 1902 гг. Многие вопросы ответственности закреплялись на региональном уровне, а ещё чаще на уровне двусторонних договоров между государствами. Единой практики реализации ответственности не было.

Активизировало развитие норм о международной ответственности подписание Версальского мирного договора от 1919 года. В итоге его подписания на Германию были наложены меры международной ответственности в форме территориальных уступок, отказа от колоний, ограничений военных сил и репараций в размере 269 миллиардов золотых марок. Развитие международного права и необходимость его кодификации и принятия новых многосторонних конвенций привело к проведению в рамках Лиги Наций конференции по «прогрессивной кодификации международного права», на которой были затронуты и вопросы международно-правовой ответственности.

В 1927 году Институт международного права принял резолюцию «Международная ответственность государств за ущерб, причиненный на их территории личности или имуществу иностранцев». Однако большинство норм, относящихся к данному периоду развития института международной ответственности, касались лишь ответственности государств за действия физических лиц.

Большое влияние на формирование норм о международной ответственности оказало окончание Второй мировой войны, в частности Нюрнбергский и Токийский военные трибуналы. Уставы данных трибуналов определили основания ответственности высших должностных лиц государства. Основания, формы и виды ответственности государств впоследствии были закреплены в Уставе ООН. Отдельные нормы о международной ответственности появились также в Конвенции по морскому праву ООН.

С 1953 года Комиссия международного права ООН начала разработку проектов Конвенций о международной ответственности государств, а также международной ответственности международных организаций. На сегодняшний день кодификация норм о международной ответственности продолжается. Важным достижением в данной сфере явилось принятие Генеральной Ассамблеей ООН 12 декабря 2001 года резолюции, которая в качестве приложения содержала документ «Ответственность государств за международно-противоправные деяния»

Субъекты международной ответственности

• Государства;
• Международные организации;
• Государственно-подобные образования (Святой Престол, Мальтийский орден);
• Народы, борющиеся за независимость.

Проблемы ответственности международных организаций

По общему правилу, международная организация несёт ответственность за деяния своих полномочных лиц и агентов, если они действуют при выполнении функций организации, а также полномочных лиц и агентов, предоставленных в распоряжение международной организации государством или другой международной организацией. Кроме того, международная организация несёт ответственность за иное деяние, которое признается и принимается международной организацией как собственное.

Однако вопрос о самостоятельной международной ответственности международных организаций остается открытым. Согласно первой точке зрения (в основном поддерживавшейся советскими учеными), международная организация не может нести самостоятельную ответственность (особенно материальную), так как её бюджет складывается из взносов государств-членов (Ю. М. Колосов, Л. А. Моджорян, Е. А. Шибаева и др.). В западной доктрине утверждается обратное, хотя существует несколько подходов к данному вопросу, основанных на различном понимании концепции полномочий международной организации (Ф. Сейрстед, Г. Кельзен, Я. Броунли и др.).

Несмотря на это, в современной науке международного права выделяют следующие проблемы в области ответственности международных организаций:

1. Проблема ответственности государств за деятельность организации в силу их участия в этой деятельности или членства в организации.
2. Проблема ответственности организации перед своими членами и не участвующими государствами.
3. Вопрос о присвоении противоправного деяния либо организации, либо государствам-членам, либо и той, и другим.

Проблема ответственности частных лиц в международном праве

По общему принципу индивиды, не будучи субъектами международного права, а будучи в случаях, когда международное право защищает их интересы, в частности, в случаях возмещения причиненного им ущерба, лишь дестинаторами его норм, не могут быть ни субъектами международного деликта, ни субъектами претензий об ответственности. При этом некоторые учёные придерживаются точки зрения, что частные лица являются субъектами международного права, а значит и субъектами международной ответственности. Однако общепринятой считается точка зрения, что индивиды не являются субъектами международной ответственности, в частности потому, что они несут персональную ответственность за совершенные международные преступления, а именно международную уголовную ответственность.

Основания ответственности

В теории международного права выделяют два основания международно-правовой ответственности:

• Юридическое (на основании чего?) — это норма международного права, на основании которой субъект подлежит ответственности, или которые может нарушить. Данные нормы могут содержаться в любых источниках международного права и иных актах, фик­сирующих обязательные для государства правила поведения. Ими являются договоры, обычаи, решения международных су­дов и арбитражей, обязательные акты международных органи­заций,, некоторые акты международных конференций и сове­щаний, отдельные односторонние акты государств международ­но-правового характера.
• Фактическое (за что?) — это фактические действия (или бездействие) государства, которые включают в себя элементы состава правонарушения, то есть неправомерный характер, причинение ущерба и причинно-следственную связь между ними.

Формы и виды ответственности

Международно-правовая ответственность реализуется в двух видах: материальной и нематериальной. К материальной ответственности относят, с определенными оговорками, следующие формы:

• Репарации — возмещение причинённого вреда товарами, работами или услугами (см. компенсация)
• Реституция — возвращение состояния в положение, существовавшее до совершения правонарушения. Примером реституции может служить освобождение незаконно задержанных лиц, возвращение противоправно конфискованного имущества, отмена незаконно предписанной судебной меры. Реституция не может применяться, если она является материально невозможной, или если она влечет за собой бремя, непропорциональное выгоде от реституции в сравнении с компенсацией. Некоторые формы реституции могут иметь нематериальный характер, например, отмена закона или иного нормативного акта, противоречащего международному праву, отмена судебного решения, нарушившего права другого государства и т.д.
• Компенсация — термин, используемый в современном международном праве для обозначения финансового возмещения материального ущерба или морального вреда. Компенсация может включать проценты с суммы, в которую оценивается причиненный ущерб. Компенсация является наиболее применяемой формой возмещения ущерба в международных отношениях.

К нематериальной ответственности относятся:

• Сатисфакция — удовлетворение причиненного вреда (причиненного прежде всего международному престижу государства, его политическим интересам) нематериальными средствами. Обычно осуществляется в форме принесения официальных извинений, соболезнований, признания неправомерности собственных действий,а также может включать дисциплинарные меры или наказания в отношении тех лиц, действия которых стали причиной противоправного деяния. Сатисфакция имеет место в тех случаях, когда причиненный вред не поддаётся финансовой оценке или нарушенные права невозможно восстановить материально, зачастую в дополнение к применению иных мер ответственности: компенсации, реституции. Примерами сатисфакции международной организации является принесение НАТО официальных извинений Афганистану за гибель мирных жителей в результате бомбардировки в южной афганской провинции Гильменд
• Заверения или гарантии неповторения неправомерного деяния в будущем — данная форма близка к сатисфакции, иногда рассматривается как её разновидность.

Из резолюции решения Международного суда ООН по делу об инциденте в проливе Корфу

Но чтобы обеспечить уважение к международному праву, органом которого он является, Суд должен заявить, что действия британского военно-морского флота составляют нарушение суверенитета Албании. Данное заявление делается в соответствии с просьбой, высказанной Албанией через своего поверенного, и само по себе является необходимым удовлетворением.

• Декларативные решения — констатация факта совершения правонарушения каким-либо официальным органом. Преобладает точка зрения, что это разновидность сатисфакции. Так, Международный Суд ООН объявил в решении по делу об инциденте в проливе Корфу, что действия британского военно-морского флота по разминированию албанских вод без разрешения Албании являлись нарушением международного права, и что такое заявление отвечает просьбе, заявленной Албанией и само по себе является надлежащей сатисфакцией.
• Ограничение суверенитета — оккупация территории государства; привлечение должностных лиц к ответственности и т.д. В современном международном праве возможно только в порядке осуществления международных санкций, введенных Советом Безопасности ООН, или в порядке осуществления процедуры в Международном уголовном суде или в специально созданных международных трибуналах, соответственно.

Обстоятельства, исключающие международную ответственность

• Согласие полномочного органа или должностного лица одного государства на совершение конкретного деяния другим государством. Противоправность подобного деяния исключается в той мере, в которой оно не выходит за рамки данного согласия. Аналогичное положение действует и в отношении международных организаций.
• Самооборона принятая в соответствии с Уставом ООН. Если обращаться к Уставу ООН, то он закрепляет право на индивидуальную или коллективную самооборону как неотъемлемое право каждого государства. Для того, чтобы принятые меры являлись самообороной, необходимо, чтобы об их применении было немедленно сообщено Совету Безопасности, а сами действия не затрагивали полномочий Совета Безопасности.
• Контрмеры, то есть такие деяния государства, которые являются противоправными, но лишаются такового статуса в связи с их использованием в ответ на противоправное деяние другого государства в целях прекращения такого действия или возмещения ущерба.
• Форс-мажор — наступление такой ситуации, при которой субъект вынужден действовать вопреки международному обязательству в результате действия непреодолимой силы или не поддающегося контролю непредвиденного события. Однако, действия государства не признаются обусловленными форс-мажорными обстоятельствами в случае, если:
  • форс-мажорная ситуация обусловлена, либо целиком, либо в сочетании с иными факторами, поведением государства, ссылающегося на неё.
  • государство приняло на себя риск возникновения такой ситуации.
• Бедствие — ситуации, в которых представители и агенты государства не могут соблюдать международные обязательства в силу аварий и воздействия разрушительных сил природного и/или техногенного характера, не имея другой возможности спасти свою жизнь или жизнь вверенных лиц.
• Состояние необходимости — только в случаях:
  • противоправное действие является единственным для государства путём защиты существенного интереса от серьезной и неминуемой опасности;
  • деяние не наносит серьезного ущерба существенным интересам определённого государства или государств, в отношении которых существует данное обязательство, или международного сообщества в целом.

См. также

• Санкции в международном праве

Литература

• Международное право / Отв. ред. Г.В. Игнатенко и О.В. Тиунов. — 5-е изд., перераб. и доп.. — М.: Норма: ИНФРА-М, 2010. — 783 с. — 4000 экз. — ISBN 978-5-16-004137-7.

Отрывок, характеризующий Международно-правовая ответственность

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.


О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.