Международный Леонардо-клуб

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Леонардо-клуб (экспертный совет) — группа деятелей культуры, науки и техники, руководителей средств массовой информации и органов государственного управления, регулярно встречавшихся в качестве зрителей шахматных соревнований в 1990—1992.

На момент учреждения Международной Леонардо-премии в состав Леонардо-клуба входили: председатель Союза журналистов России Всеволод Богданов, писатель Аркадий Вайнер, кинорежиссёр Станислав Говорухин, летчик-космонавт Владимир Джанибеков, заслуженный мастер спорта по футболу и спортивный комментатор Владимир Маслаченко, экс-чемпион мира по шахматам Василий Смыслов, министр общего машиностроения в последнем составе Правительства СССР Олег Шишкин. Первым президентом Леонардо-клуба (с 1992 по 1994) был Олег Николаевич Шишкин. С 1994 президентом Леонардо-клуба был политический и общественный деятель, главный идеолог «перестройки» Александр Николаевич Яковлев. До 2000 в Леонардо-клуб вступили: народные артисты СССР Ролан Быков, Владимир Васильев, Юрий Никулин, Михаил Ульянов и академик Владимир Уткин.

С начала 2000-х формат Клуба трансформировался, теперь это — Международный Леонардо-клуб (президиум Высшего экспертного совета международных общественных наград). Среди его действительных членов были: народная артистка СССР Марина Ладынина, народный артист России Олег Лундстрем, народные артисты СССР Игорь Моисеев и Борис Покровский, лауреат Нобелевской премии академик Александр Прохоров, народный артист СССР Тихон Хренников, академик Валерий Шумаков. Работа Международного Леонардо-клуба, в связи с предстоящим вручением его наград, активно ведётся в 2009.





Деятельность Клуба

При участии действительных членов Леонардо-клуба в октябре 1992 была учреждена Международная Леонардо-премия, которую Клуб присуждает крупнейшим меценатам и организаторам деятельности в области искусства, медицины, спорта и в иных предметных областях. Международную Леонардо-премия получили:

Галерея

Напишите отзыв о статье "Международный Леонардо-клуб"

Примечания

  1. [www.kommersant.ru/Doc/73375 Лауреаты «Леонардо-премии» за 1994 год. Принцесса Диана стала лауреатом «Леонардо-премии».] Газета «Коммерсантъ», № 44 (512), 12.03.1994;
  2. [www.kommersant.ru/Doc/82115 Игры Доброй Воли. Игры в Петербурге будут весьма представительными.] Газета «Коммерсантъ», № 116 (584), 25.06.1994.

Ссылки

  • [www.newstube.ru/#/video/F10286EE-768B-4D88-B4AF-211D92198AE5 Александр Яковлев вручает мэру Санкт-Петербурга Анатолию Собчаку Международную Леонардо-премию];(недоступная ссылка с 22-09-2016 (2744 дня))
  • [www.newstube.ru/#/video/80B4930E-3410-4EB0-A93A-AFD2B22C12A2 «Леонардо» для Лужкова].(недоступная ссылка с 22-09-2016 (2744 дня))

Отрывок, характеризующий Международный Леонардо-клуб

Последние числа октября было время самого разгара партизанской войны. Тот первый период этой войны, во время которого партизаны, сами удивляясь своей дерзости, боялись всякую минуту быть пойманными и окруженными французами и, не расседлывая и почти не слезая с лошадей, прятались по лесам, ожидая всякую минуту погони, – уже прошел. Теперь уже война эта определилась, всем стало ясно, что можно было предпринять с французами и чего нельзя было предпринимать. Теперь уже только те начальники отрядов, которые с штабами, по правилам ходили вдали от французов, считали еще многое невозможным. Мелкие же партизаны, давно уже начавшие свое дело и близко высматривавшие французов, считали возможным то, о чем не смели и думать начальники больших отрядов. Казаки же и мужики, лазившие между французами, считали, что теперь уже все было возможно.
22 го октября Денисов, бывший одним из партизанов, находился с своей партией в самом разгаре партизанской страсти. С утра он с своей партией был на ходу. Он целый день по лесам, примыкавшим к большой дороге, следил за большим французским транспортом кавалерийских вещей и русских пленных, отделившимся от других войск и под сильным прикрытием, как это было известно от лазутчиков и пленных, направлявшимся к Смоленску. Про этот транспорт было известно не только Денисову и Долохову (тоже партизану с небольшой партией), ходившему близко от Денисова, но и начальникам больших отрядов с штабами: все знали про этот транспорт и, как говорил Денисов, точили на него зубы. Двое из этих больших отрядных начальников – один поляк, другой немец – почти в одно и то же время прислали Денисову приглашение присоединиться каждый к своему отряду, с тем чтобы напасть на транспорт.
– Нет, бг'ат, я сам с усам, – сказал Денисов, прочтя эти бумаги, и написал немцу, что, несмотря на душевное желание, которое он имел служить под начальством столь доблестного и знаменитого генерала, он должен лишить себя этого счастья, потому что уже поступил под начальство генерала поляка. Генералу же поляку он написал то же самое, уведомляя его, что он уже поступил под начальство немца.
Распорядившись таким образом, Денисов намеревался, без донесения о том высшим начальникам, вместе с Долоховым атаковать и взять этот транспорт своими небольшими силами. Транспорт шел 22 октября от деревни Микулиной к деревне Шамшевой. С левой стороны дороги от Микулина к Шамшеву шли большие леса, местами подходившие к самой дороге, местами отдалявшиеся от дороги на версту и больше. По этим то лесам целый день, то углубляясь в середину их, то выезжая на опушку, ехал с партией Денисов, не выпуская из виду двигавшихся французов. С утра, недалеко от Микулина, там, где лес близко подходил к дороге, казаки из партии Денисова захватили две ставшие в грязи французские фуры с кавалерийскими седлами и увезли их в лес. С тех пор и до самого вечера партия, не нападая, следила за движением французов. Надо было, не испугав их, дать спокойно дойти до Шамшева и тогда, соединившись с Долоховым, который должен был к вечеру приехать на совещание к караулке в лесу (в версте от Шамшева), на рассвете пасть с двух сторон как снег на голову и побить и забрать всех разом.
Позади, в двух верстах от Микулина, там, где лес подходил к самой дороге, было оставлено шесть казаков, которые должны были донести сейчас же, как только покажутся новые колонны французов.
Впереди Шамшева точно так же Долохов должен был исследовать дорогу, чтобы знать, на каком расстоянии есть еще другие французские войска. При транспорте предполагалось тысяча пятьсот человек. У Денисова было двести человек, у Долохова могло быть столько же. Но превосходство числа не останавливало Денисова. Одно только, что еще нужно было знать ему, это то, какие именно были эти войска; и для этой цели Денисову нужно было взять языка (то есть человека из неприятельской колонны). В утреннее нападение на фуры дело сделалось с такою поспешностью, что бывших при фурах французов всех перебили и захватили живым только мальчишку барабанщика, который был отсталый и ничего не мог сказать положительно о том, какие были войска в колонне.
Нападать другой раз Денисов считал опасным, чтобы не встревожить всю колонну, и потому он послал вперед в Шамшево бывшего при его партии мужика Тихона Щербатого – захватить, ежели можно, хоть одного из бывших там французских передовых квартиргеров.


Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.