Международный фонетический алфавит

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Международный фонетический алфавит
Тип Алфавит
Языки Зарезервирован для фонетической транскрипции любого языка
Период 1888 — по настоящее время
Родство Латинский алфавит
 → Фонотипический алфавит
  → Международный фонетический алфавит
Международный
фонетический алфавит
История
Нестандартные символы
Расширения к МФА
Соглашения об именовании (en)
МФА для англ. яз.
МФА для русск. яз.

Междунаро́дный фонети́ческий алфави́т (англ. International Phonetic Alphabet, сокр. IPA; фр. Alphabet phonétique international, сокр. API) — система знаков для записи транскрипции на основе латинского алфавита. Разработан и поддерживается Международной фонетической ассоциацией[1]. МФА используется преподавателями иностранных языков и студентами, лингвистами, логопедами, певцами, актёрами, лексикографами и переводчиками[2][3].

МФА разработан для отображения только тех качеств речи, которые являются различительными в устной речи: фонемы, интонация, разделение слов и слогов[1]. Для передачи дополнительных особенностей речи (скрипа зубов, шепелявости, звуков, вызванных расщеплением нёба) используется дополнительный набор символов — расширения МФА[2].

Транскрипционный алфавит редактируется и модифицируется Международной фонетической ассоциацией. По состоянию на 2005 год МФА включает 107 символов-букв, 52 символа — диакритических знака и 4 символа — знака просодии.





История

В 1886 году группа французских и британских преподавателей языков во главе с французским лингвистом Полем Пасси́ образовала организацию, которая с 1897 года стала известна как Международная фонетическая ассоциация (фр. l’Association phonétique internationale)[4]. Первоначальный алфавит был основан на предложенной Г. Свитом для английского языка реформе орфографии, известной как Romic alphabet, но, чтобы сделать его пригодным для других языков, значения символов могли изменяться от языка к языку[5]. Например, звук [ʃ] в английском языке изображался буквой «c», а во французском — буквой «x»[4]. Однако в 1888 году алфавит привели к единообразному для различных языков виду, тем самым положив основу для всех последующих исправлений[4][6].

С момента создания МФА претерпел несколько переработок. После значительных изменений в 1900 и 1932 году МФА оставался неизменным до Кильского съезда 1989 года. В 1993 году было сделано незначительное исправление — добавление четырёх гласных среднего ряда среднего подъёма[2] и упразднение символов глухих имплозивных согласных[7]. Последнее изменение было сделано в 2005 году — добавлен символ лабио-дентального (губно-зубного) одноударного согласного[8]. Кроме добавления и удаления символов, изменения в МФА в основном состояли в переименовании символов и категорий, а также в модификации гарнитур[2].

Расширения МФА были созданы в 1990 году и официально признаны Международной ассоциацией клинической фонетики и лингвистики в 1994 году[9].

Описание

Главный принцип МФА — предоставить отдельный символ для каждого различимого звука (или сегмента речи)[10]. То есть он не использует комбинации букв для отображения одного звука[note 1] или одну букву для отображения нескольких звуков (как «x» для [ks] или [gz] в английском). В нём нет букв, звуковые значения которых зависят от контекста (как «c» в английском и других европейских языках). И наконец, в МФА обычно не встречается различных букв для двух звуков, если ни один из известных языков не делает между ними различия (это свойство известно как «селективность»[2])[note 2].

107 символов МФА обозначают согласные и гласные, 31 — диакритики, использующиеся для более точного определения звука, и ещё 19 используются для обозначения таких качеств как долгота, тон, ударение и интонация[note 3].

Очертания букв

Символы для МФА выбирались так, чтобы они гармонировали с латинским алфавитом[note 4]. Поэтому большинство символов — буквы латинского и греческого алфавитов или их модификации. Однако есть и другие символы: например, символ, обозначающий гортанную смычку, [ʔ], имеет форму урезанного знака вопроса, а первоначально выглядел как апостроф[note 5]. Фактически есть несколько символов, таких как звонкий фарингальный щелевой согласный [ʕ], которые хоть и модифицированы для сочетания с латинским алфавитом, но происходят из других систем письменности (в данном случае — от арабской буквы «»‎)[7].

Вопреки своему предпочтению символов, гармонирующих с латинским алфавитом, Международная фонетическая ассоциация иногда принимала и иные символы. Например, до 1989 года символами МФА для щёлкающих согласных (кликсов) были [ʘ], [ʇ], [ʗ] и [ʖ]. Все они были образованы от существующих символов, латинских или греческих букв. Но, кроме [ʘ], ни один из этих символов не использовался койсанистами или бантуистами (специалистами по койсанским языкам и языкам банту, в которых распространены щёлкающие). В результате на Кильском съезде МФА в 1989 году их заменили на менее латинообразные, но более распространённые символы [ʘ], [ǀ], [ǃ], [ǂ] и [ǁ][11].

Символы и звуки

Международный фонетический алфавит основан на латинском алфавите и использует как можно меньше нелатинских форм[4]. Ассоциация построила МФА таким образом, что звуковые значения большинства согласных, взятых из латинского алфавита, соответствуют «международному употреблению»[4]. В результате знаки для согласных [b], [d], [f], (твёрдое) [ɡ], (не немое) [h], (непридыхательное) [k], [l], [m], [n], (непридыхательное) [p], (глухое) [s], (непридыхательное) [t], [v], [w] и [z] имеют значения, близкие к английским; а гласные ([a], [e], [i], [o], [u]) соответствуют латинским звукам: [i] как в machine, [u] как в rule и т. д. Другие буквы могут отличаться от английских, но используются с такими же значениями в других европейских языках, например, [j] (немецкий, нидерландский, шведский, норвежский, датский, польский, чешский, хорватский и др.), [r] (итальянский, испанский, шведский, польский и др.), и [y] (датский, норвежский, шведский, финский, латынь).

Этот список был расширен с использованием прописных и курсивных форм, диакритик и перевёрнутых букв. Есть также несколько букв, образованных от греческих, хотя их звуковые значения могут быть другими. Например, [ʋ] — гласный в греческом алфавите, но в МФА означает косвенно связанный с ним согласный. Три буквы ([β], [θ] и [χ]) использованы в неизменённом виде, для других (включая [ɣ], [ɛ], [ɸ] и [ʋ]) разработаны несколько другие формы символов, которые в Юникоде закодированы отдельно от своих «предков».

Звуковые значения модифицированных латинских букв часто могут быть выведены из значений оригинальных букв[12]. Например, буквы с правосмотрящим крючком снизу обозначают ретрофлексные согласные, а капительные — увулярные. Кроме того факта, что определённые виды модификации формы буквы обычно соответствуют определённым видам модификации изображаемого ею звука, нет никаких способов определить звук, обозначаемый символом, исходя из его очертаний (в отличие, например, от системы Visible Speech).

Помимо самих букв, существует множество вторичных символов, которые помогают в транскрипции. Диакритические знаки можно комбинировать с буквами МФА для записи модифицированных фонетических значений или вторичных артикуляций. Также часто применяются специальные символы для супрасегментных свойств, таких как ударение и тон.

Применение

Несмотря на то, что МФА предлагает более сотни символов для транскрипции речи, не обязательно использовать все подходящие символы одновременно: речь можно записывать с разной степенью точности. Наиболее точный тип фонетической транскрипции, при котором звуки описываются так подробно, как только позволяет система, известен как фонетическая (узкая) транскрипция (англ. narrow transcription). Все остальные типы называются фонематической (широкой) транскрипцией (англ. broad transcription), хотя понятие «широкая» здесь относительно. Оба типа транскрипции обычно записываются в квадратных скобках[1], но фонематическая иногда окружается косыми чертами вместо скобок.

В фонематической транскрипции различаются только те звуки, которые носителями языка воспринимаются как разные. Звуки, которые произносятся по разному в различных стилях и диалектах, или в зависимости от соседних звуков, могут рассматриваться как «одинаковые» в том смысле, что они являются аллофонами одной и той же фонемы. Когда слово записывают фонемами, его обычно заключают в косые черты. Например, произношение английского слова «little» («маленький») можно записать в МФА как /lɪtl/, и эта свободная транскрипция будет корректным описанием для многих, если не всех, вариантов произношения. Эта фонематическая транскрипция идентифицирует лишь фонетически важные компоненты слова, но не отражает многообразия соответствующих звуков. С другой стороны, фонетическая транскрипция (заключённая в квадратные скобки) точно определяет произношение каждого звука. Более точная транскрипция слова «little» будет разной в зависимости от того, как его произнести: [lɪɾɫ] (американский английский), [lɪʔɫ] (кокни), или [lɪːɫ] — лишь некоторые из вариантов.

Ни фонетическая, ни фонематическая транскрипция с использованием МФА не обеспечивают абсолютно точного описания фонетики; скорее они дают относительное описание. Это особенно верно по отношению к гласным: не существует строгого соответствия между символами МФА и диапазонами формантных частот для данного звука. Фактически, один набор формантных частот может соответствовать двум разным символам МФА в зависимости от фонологии рассматриваемого языка. Примечание: ссылка на форманты здесь не очень корректна, так как некоторые звуки речи — например, русские «ч» и «щ» — обладают идентичными спектрами (формантным набором), отличаясь лишь характером атаки.

Образовательная инициатива

Представляет некоторый интерес использование носителей языка для производства звуковых и видеофайлов для всех звуков МФА. Этот проект должен охватить значительное подмножество языков мира. Это поможет лингвистическим и антропологическим исследованиям, а также и обучению иностранным языкам. Стандартный эталонный МФА позволит сохранить образцы звуков речи. В образовании МФА может помочь стандартизировать средства для подготовки учащихся к овладению языком через ознакомление и последующее воспроизведение всей широты звуков человеческой речи[13]. Исследования Flege, Mackay и Piske (2002) и Sebastián-Gallés, Echeverría и Bosch (2005) показали, что раннее знакомство с новыми звуками улучшает в будущем понимание и произношение (акцент).

Использование лингвистами

Хотя применение МФА для транскрипции и популярно среди лингвистов, в качестве альтернативы (в том числе в СССР и в России) нередко используется американская фонетическая транскрипция (англ. Americanist phonetic notation) или МФА с добавлением нестандартных символов, по причинам, включающим уменьшение частоты ошибок при чтении рукописных транскрипций или (спорную) неуклюжесть МФА в некоторых ситуациях. Конкретная практика может различаться для разных языков и даже отдельных исследователей, поэтому авторам обычно рекомендуют приводить таблицы или пояснения к выбранной ими системе[14].

Словари

Многие британские словари, среди которых учебные словари, такие как Oxford Advanced Learner's Dictionary и Cambridge Advanced Learner's Dictionary, теперь используют для передачи произношения слов международный фонетический алфавит[15]. Однако большинство американских изданий (и некоторые британские) используют свои собственные обозначения, считающиеся более интуитивно понятными для читателей, незнакомых с МФА. Например, система отображения произношения во многих американских словарях (таких как Merriam-Webster) используют «y» для обозначения [j] и «sh» — для [ʃ], отражая обычное представление этих звуков в письменном английском[16] (в МФА [y] означает французский звук u (как в tu), а [sh] — пару звуков как в слове grasshopper).

Одно из преимуществ использования альтернатив МФА — это возможность использовать единый символ для звука, произносящегося по-разному в различных диалектах. Например, American Heritage Dictionary использует ŏ для гласной в слове cot [www.bartleby.com/61/46/C0674600.html (kŏt)], но ô для гласной в caught [www.bartleby.com/61/14/C0171400.html (kôt)][17]. Некоторые американцы произносят гласные ŏ и ô одинаково (например, как [ɒ] в бостонском диалекте; для тех носителей языка, которые сохраняют это различие, гласная в слове cot, в зависимости от акцента, может варьироваться от [ɑ] до [a], а гласная в caught — от [ɔ] до [ɑ], или даже является дифтонгом. Использование одного символа для гласной в cot (вместо разных символов для разного произношения o) позволяет представить в словаре многообразное произношение для носителей большинства диалектов английского.

Среди словарей других стран и языков МФА тоже не универсален. Например, массовые чешские многоязычные словари склоняются к использованию МФА только для звуков, отсутствующих в чешском языке[18].

Орфографические системы и заглавные модификации

Символы МФА включены в состав стандартных орфографий различных языков, в особенности в Африке южнее Сахары, но также и в других регионах. Среди таких языков, например, хауса, фула, акан, группы языков гбе и манден.

Пример использования заглавных разновидностей символов МФА — язык кабийе из северного Того, имеющий буквы Ɔ Ɛ Ɖ Ŋ Ɣ Ʃ Ʊ (или Ʋ) (заглавные ɔ ɛ ɖ ŋ ɣ ʃ ʊ [или ʋ]): MBƱ AJƐYA KIGBƐNDƱƱ ŊGBƐYƐ KEDIƔZAƔ SƆSƆƆ TƆM SE. Среди других парных к символам МФА заглавных — Ɓ Ƈ Ɗ Ə/Ǝ Ɠ Ħ Ɯ Ɲ Ɵ Ʈ Ʒ .

Вышеупомянутые и другие заглавные формы поддерживаются Юникодом, но располагаются в других латинских диапазонах, нежели расширения МФА.

В 1920-е на базе МФА функционировал якутский алфавит Новогородова.

Классическое пение

МФА находит широкое применение для подготовки классических певцов, особенно среди англоговорящих певцов, которые редко поют на родном языке. Существуют авторитетные транскрипции оперных либретто, такие как труды Нико Кастела[19] и книга Тимоти Чика «Пение на чешском»[20]. Способность оперных певцов читать МФА была недавно использована в Визуальном тезаурусе[21]. Несколько оперных певцов были приглашены «для создания записей 150 000 слов и предложений в словарной базе ВТ … за их вокальные данные, внимание к нюансам произношения, и, прежде всего, знание МФА»[22].

Буквы

Буквы международного фонетического алфавита подразделяются на три категории: пульмонические согласные, непульмонические согласные, гласные[23][24]. Каждому символу присвоен номер, чтобы предотвратить смешение похожих букв (таких как ɵ и θ), например, при печати рукописей. Разным категориям звуков присвоены различные диапазоны номеров.

Согласные (пульмонические)

Пульмонические согласные — это согласные звуки, производимые путём заграждения голосовой щели (пространства между голосовыми связками) или полости рта и одновременного или последующего выпускания воздуха из лёгких. Пульмонические согласные образуют большинство согласных как в МФА, так и в человеческих языках. Все согласные в русском или в английском языке попадают в эту категорию[25].

Таблица пульмонических согласных, которая включает большинство согласных, образована строками, обозначающими способ артикуляции (как образуется согласный) и столбцами, обозначающими место артикуляции (где в голосовом тракте формируется согласный).

Одиночная артикуляция

Коартикуляция

Коартикулированные согласные — это звуки, которые одновременно имеют два места артикуляции (и произносятся с использованием двух участков голосового тракта). В английском языке [w] в слове «went» — коартикулированный согласный, так как он произносится путём округления губ и поднятия задней части языка. В других языках, например, во французском и шведском, есть и другие коартикулированные согласные.

ʍ Глухой лабиализованный велярный аппроксимант
w Звонкий лабиализованный велярный (или лабиовелярный) аппроксимант
ɥ Звонкий лабиализованный палатальный аппроксимант
ɕ Глухой палатализованный пост-альвеолярный (альвеоло-палатальный) фрикатив
ʑ Звонкий палатализованный пост-альвеолярный (альвеоло-палатальный) фрикатив
ɧ Глухой палатально-велярный фрикатив

Примечание:

  • [ɧ] описывается как «одновременный [ ʃ ] и [x]»[26]. Однако, это разложение оспаривается.

Аффрикаты и двойная артикуляция

Аффрикаты и взрывные согласные с двойной артикуляцией изображаются двумя символами, соединёнными сверху или снизу перемычкой. Шесть наиболее распространённых аффрикат факультативно обозначаются лигатурами, хотя такое обозначение и не является теперь официальным в МФА[1], поскольку для отображения всех аффрикат таким способом потребовалось бы огромное количество лигатур. Вместо этого при записи аффрикат иногда используется надстрочная запись для фазы размыкания согласного, например, для t͡s, аналогично ~ k͡x. Символы для палатальных взрывных, <c ɟ>, часто используются как обозначение для [t͡ʃ d͡ʒ] или похожих аффрикат даже в официальных публикациях МФА, так что их надо интерпретировать с осторожностью.

Перемычка Лигатура Описание
t͡s ʦ глухая альвеолярная аффриката
d͡z ʣ звонкая альвеолярная аффриката
t͡ʃ ʧ глухая постальвеолярная аффриката
d͡ʒ ʤ звонкая постальвеолярная аффриката
t͡ɕ ʨ глухая альвеоло-палатальная аффриката
d͡ʑ ʥ звонкая альвеоло-палатальная аффриката
t͡ɬ глухая альвеолярная латеральная аффриката
k͡p глухой лабиально-велярный взрывной согласный
ɡ͡b звонкий лабиально-велярный взрывной согласный
ŋ͡m лабиально-велярный носовой взрывной согласный
Примечание
  • Если Ваш браузер использует для отображения символов МФА шрифт Arial Unicode MS, то, в связи с дефектами этого шрифта, следующие некорректно составленные последовательности могут выглядеть лучше: ts͡, tʃ͡, tɕ͡, dz͡, dʒ͡, dʑ͡, tɬ͡, kp͡, ɡb͡, ŋm͡.

Согласные (непульмонические)

Непульмонические согласные — это звуки, воздушный поток которых не связан с лёгкими. Это щелчки (кликсы) (обнаружены в койсанских языках Африки), имплозивы (встречающиеся в таких языках как вьетнамский и суахили) и абруптивы (встречающиеся во многих америндских и кавказских языках).

Щелчки Имплозивы Абруптивы
ʘ Билабиальный ɓ Билабиальный Губной
ǀ Ламинальный альвеоляр («дентальный») ɗ Альвеолярный Альвеолярный
ǃ Апикальный (пост-)альвеоляр («ретрофлексный») ʄ Палатальный Велярный
ǂ Ламинальный постальвеоляр («палатальный») ɠ Велярный Увулярный
ǁ Латеральный корональный («латеральный») ʛ Увулярный Альвеолярный фрикатив
Примечания
  • У щёлкающих согласных двойная артикуляция: они традиционно рассматриваются как состоящие из двух смычек — основы и исхода щелчка, при этом буквами обозначаются различные исходы. Таким образом, для правильной записи кликс требуются две буквы: [k͡ǂ, ɡ͡ǂ, ŋ͡ǂ, q͡ǂ, ɢ͡ǂ, ɴ͡ǂ] и т. д., или [ǂ͡k, ǂ͡ɡ, ǂ͡ŋ, ǂ͡q, ǂ͡ɢ, ǂ͡ɴ]. Когда дорсальная артикуляция опускается, обычно подразумевается [k]. Однако, в последних исследованиях концепция исхода оспаривается[27]. При этом буква кликсы отображает обе артикуляции, нет различения велярных и увулярных, а сопровождающая буква отражает метод щелчка: [ǂ, ɡǂ, ŋǂ] и т. д.
  • Символы глухих имплозивных согласных [ƥ, ƭ, ƈ, ƙ, ʠ] больше не поддерживаются МФА, хотя и остаются в Юникоде. Вместо них в МФА используются их звонкие эквиваленты с глухой диакритикой: [ɓ̥, ʛ̥] и т. д.
  • Ретрофлексный имплозивный согласный [ᶑ] не обнаружен ни в одном языке как самостоятельный звук. Поэтому он не признаётся МФА, но поддерживается фонетическими расширениями Юникода, добавленными в версии стандарта 4.1, или может быть записан как композиция [ɗ̢].
  • Для глоттализованных, но пульмонических сонантов вместо надстрочного символа глоттальной смычки часто используется символ эйективности. Например, звуки [mˀ], [lˀ], [wˀ], [aˀ] также могут записываться как скрипучие: [m̰], [l̰], [w̰], [a̰].

Гласные

Гласный определяется в МФА как звук, находящийся в центре слога[28]. Ниже приведена таблица гласных МФА. Гласные в МФА располагаются соответственно положению языка при произношении.

Вертикальная ось таблицы отражает подъём гласного. Гласные, произносящиеся с нижним положением языка, находятся внизу таблицы, а с поднятым языком — вверху.

Таким же образом, горизонтальное положение гласного в таблице определяется его рядом. Гласные, для которых язык смещается вперёд (как [ɛ]), находятся в левом столбце, а те, для которых язык смещается назад (как [ʌ]), — в правом.

Там, где гласные стоят парами, правый означает огублённый (лабиализованный) гласный (произносится с округлёнными губами). Все остальные гласные — неогублённые (нелабиализованные).

Передние Ненапряж. передние Средние Ненапряж. задние Задние
Верхние
i • y
ɨ • ʉ
ɯ • u
ɪ • ʏ
ɪ̈ • ʊ̈
ɯ̽ • ʊ
e • ø
ɘ • ɵ
ɤ • o
ɛ • œ
ɜ • ɞ
ʌ • ɔ
a • ɶ
ɑ • ɒ
Ненапряж.
верхние
Ср.-верхние
Средние
Ср.-нижние
Ненапряж.
нижние
Нижние

Примечания:

  • [ɶ] не подтверждён как отдельная фонема ни в одном языке.
  • [a] считается передним гласным, но различие между передними и средними гласными нижнего подъёма невелико, и [a] часто используется и для обозначения среднего гласного нижнего подъёма[14]. Но если необходимо разрешить неоднозначность, можно добавить диакритику втягивания для обозначения среднего гласного нижнего подъёма ([a̱]).
  • [ʊ] и [ɪ] в более старых вариантах МФА записывались соответственно как [ɷ] и [ɩ].

Таблицы

Супрасегментные средства

Данные символы описывают супрасегментные средства организации речи (просодии). Они определяют длительность гласных и согласных звуков, ударение, основной тон и ритм языка. Часто эти символы используются для передачи специфики речи отдельных индивидуумов или языковых диалектов. К этой же группе относятся символы МФА, используемые для передачи интонации. Для тональных языков, например, китайского, МФА имеет набор диакритических и тоновых знаков.

Длительность, ударение и ритм
ˈ Основное ударение ˌ Дополнительное ударение
ː Долгий гласный или
удвоение согласного
˘ Сверхкраткий звук
ˑ Полудолгий звук
. Разрыв слога Связывание конечного согласного с начальным гласным следующего слова
Интонация
| Незначительный разрыв Значительный разрыв
Общий подъём Общее снижение
Тоны
ē или Средний
é или Высокий è или Низкий
или Очень высокий ȅ или Очень низкий
ě Подъём ê Снижение
e Подъём тона на один шаг e Снижение тона на один шаг

Диакритики

Диакритики — это небольшие метки, ставящиеся около символов МФА, чтобы показать определённые отклонения в произношении или дать более детальное описание произношения символа[29]. Суб-диакритики (метки, обычно размещаемые под буквой или символом) могут размещаться над символом, если он имеет нижний выносной элемент (неформально именуемый хвостиком)[29].

Бесточечная i (<ı>) используется, когда точка препятствует использованию диакритики. Следующие символы МФА могут использоваться в качестве диакритических знаков для обозначения деталей фонетики: (фрикативный спад), (аспирация), ˀa (гортанная атака), (вставной шва), oʊ (дифтонгизация).

Слоговость
ɹ̩ n̩ Слоговой e̯ ʊ̯ Неслоговой
Отступ
tʰ dʰ Аспирированный Неразомкнутый
dⁿ Назальный отступ Латеральный отступ
Фонация
n̥ d̥ Глухой s̬ t̬ Звонкий
b̤ a̤ Придыхательный голос b̰ a̰ Скрипучий голос
Артикуляция
t̪ d̪ Дентальный t̼ d̼ Язычногубной
t̺ d̺ Апикальный t̻ d̻ Ламинальный
u̟ t̟ Продвинутый вперёд i̠ t̠ Отодвинутый назад
ë ä Централизованный e̽ ɯ̽ Средне-централизованный
e̝ ɹ̝ ˔ Поднятый
e̞ β̞ ˕ Опущенный (β̞ = губно-губной аппроксимант)
Коартикуляция
ɔ̹ x̹ Более огубленный ɔ̜ x̜ʷ Менее огубленный
tʷ dʷ Лабиализованный tʲ dʲ Палатализованный
tˠ dˠ Веляризованный tˁ dˁ Фарингализованный
ɫ Веляризованный или фарингализованный
e̘ o̘ Продвинутый корень языка e̙ o̙ Отодвинутый корень языка
ẽ z̃ Назализованный ɚ ɝ Эризованный

Таблицы на английском языке

См. также

Напишите отзыв о статье "Международный фонетический алфавит"

Комментарии

  1. Напротив, в английском языке иногда используются комбинации двух букв для обозначения одного звука, например диграфы sh и th для звуков [ʃ] и [θ]/[ð] соответственно.
  2. Например, хлопки и удары — два различных вида артикуляции, но поскольку ни один из известных к настоящему времени языков не различает, например, альвеолярный хлопок и альвеолярный одноударный согласный, МФА не обозначает эти звуки специальными символами. Вместо этого он использует единый символ (в этом случае — [ɾ]) для обоих звуков. Строго говоря, это делает МФА фонематическим, а не фонетическим алфавитом.
  3. Есть пять основных тоновых знаков, которые комбинируются для обозначения контурных тонов; обычно используются шесть таких комбинаций.
  4. «Нероманские буквы Международного фонетического алфавита разработаны так, чтобы насколько возможно гармонировать с романскими буквами. Ассоциация не признаёт самодельные буквы; она признаёт только буквы, которые были тщательно выполнены таким образом, чтобы быть в гармонии с другими буквами» // IPA 1949
  5. Формально, символ [ʔ] можно рассматривать как латинский по происхождению, поскольку знак вопроса может происходить от буквы «Q» — аббревиатуры латинского слова quæstio — «вопрос».

Примечания

  1. 1 2 3 4 International Phonetic Association (IPA), Handbook.
  2. 1 2 3 4 5 MacMahon Michael K. C. Phonetic Notation // The World's Writing Systems / P. T. Daniels and W. Bright (eds.). — New York: Oxford University Press, 1996. — P. 821–846. — ISBN 0-19-507993-0.
  3. Wall Joan. [www.amazon.com/International-Phonetic-Alphabet-Singers-Language/dp/1877761508 International Phonetic Alphabet for Singers: A Manual for English and Foreign Language Diction]. — Pst. — ISBN 1877761508.
  4. 1 2 3 4 5 International Phonetic Association. Handbook. P. 194—196
  5. «Originally, the aim was to make available a set of phonetic symbols which would be given different articulatory values, if necessary, in different languages» // International Phonetic Association. Handbook. P. 195—196
  6. Passy, Paul (1888). «Our revised alphabet». The Phonetic Teacher: 57–60.
  7. 1 2 Pullum and Ladusaw. Phonetic Symbol Guide. P. 152, 209
  8. Nicolaidis, Katerina [www2.arts.gla.ac.uk/IPA/flap.htm Approval of New IPA Sound: The Labiodental Flap]. International Phonetic Association (September 2005). Проверено 17 сентября 2006. [www.webcitation.org/61BbSvZjh Архивировано из первоисточника 25 августа 2011].
  9. International Phonetic Association. Handbook. P. 186
  10. «From its earliest days…the International Phonetic Association has aimed to provide ‘a separate sign for each distinctive sound; that is, for each sound which, being used instead of another, in the same language, can change the meaning of a word’» // International Phonetic Association. Handbook. P. 27
  11. Laver. Principles of Phonetics. P. 174—175
  12. «The new letters should be suggestive of the sounds they represent, by their resemblance to the old ones» // International Phonetic Association. Handbook. P. 196
  13. Information Development News, Information Development (December 2004), стр. 233—238.
  14. 1 2 Sally Thomason. [itre.cis.upenn.edu/~myl/languagelog/archives/005287.html Why I Don't Love the International Phonetic Alphabet]. Language Log (January 2, 2008). [www.webcitation.org/61BbTO0SK Архивировано из первоисточника 25 августа 2011].
  15. [dictionary.cambridge.org/help/phonetics.htm Phonetics]. Cambridge Dictionaries Online (2002). Проверено 11 марта 2007. [www.webcitation.org/61BbTqnX0 Архивировано из первоисточника 25 августа 2011].
  16. [mw1.merriam-webster.com/pronsymbols.html Merriam-Webster Online Pronunciation Symbols]. Проверено 4 июня 2007. [www.webcitation.org/61BbUcGb8 Архивировано из первоисточника 25 августа 2011].
    Agnes Michael. Webster’s New World College Dictionary. — New York, NY: Macmillan USA, 1999. — P. xxiii. — ISBN 0-02-863119-6.
    Pronunciation respelling for English has detailed comparisons.
  17. [www.bartleby.com/61/12.html Pronunciation Key]. The American Heritage Dictionary of the English Language. Bartleby.com (2000). Проверено 19 сентября 2006. [www.webcitation.org/61BbVAa4j Архивировано из первоисточника 25 августа 2011].
  18. Fronek J. Velký anglicko-český slovník. — Praha: Leda, 2006. — ISBN 80-7335-022-X. (чешск.)
  19. [www.castelopera.com/libretti.htm Nico Castel’s Complete Libretti Series]. Castel Opera Arts. Проверено 29 сентября 2008-09-29. [www.webcitation.org/61BbVsdlf Архивировано из первоисточника 25 августа 2011].
  20. Timothy Cheek. [scarecrowpress.com/Catalog/SingleBook.shtml?command=Search&db=%5EDB/CATALOG.db&eqSKUdata=0810840030 Singing in Czech]. — 2001. — P. 392. — ISBN 0-8108-4003-0, ISBN 978-0-8108-4003-4.
  21. [www.visualthesaurus.com/howitworks/ How It Works : Thinkmap Visual Thesaurus]
  22. Benjamin Zimmer. [languagelog.ldc.upenn.edu/nll/?p=155 Operatic IPA and the Visual Thesaurus]. Language Log. University of Pennsylvania (14 мая 2008). Проверено 29 сентября 2009. [www.webcitation.org/61BbWNHV7 Архивировано из первоисточника 25 августа 2011].
  23. «Segments can usefully be divided into two major categories, consonants and vowels» // International Phonetic Association. Handbook. P. 3
  24. International Phonetic Association. Handbook. P. 6.
  25. Fromkin Victoria. An Introduction to Language. — 6th edition. — Fort Worth, TX: Harcourt Brace College Publishers, 1998. — ISBN 0-03-018682-X.
  26. Peter Ladefoged, Ian Maddieson. The sounds of the world’s languages. — Oxford, 1996. — P. 329—330. — ISBN 0-631-19815-6.
  27. Amanda L. Miller et al., [ling.cornell.edu/docs/amiller_jipa.pdf Differences in airstream and posterior place of articulation among Nǀuu lingual stops]. // Submitted to the Journal of the International Phonetic Association, March 2007.
  28. International Phonetic Association. Handbook. P. 10
  29. 1 2 International Phonetic Association. Handbook. P. 14—15

Ссылки

  • [www.internationalphoneticassociation.org Официальная страница IPA]
  • [weston.ruter.net/projects/ipa-chart/view/ Таблица символов]


Отрывок, характеризующий Международный фонетический алфавит

Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.


Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.
В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]


Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.