Международный футбольный кубок 1990
Поделись знанием:
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .
Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Кубок Интертото 1990 был 30-м розыгрышем Кубка Интертото, европейского футбольного турнира для клубов, не попавших в официальные турниры УЕФА. В этом сезоне также игрался только групповой раунд. В турнире участвовали 44 клуба.
Содержание
Групповой раунд
Команды были разделены на одиннадцать групп по четыре клуба в каждой.
Группа 1
| Поз | Команда | 
|
|
|
|
И | В | Н | П | ГЗ | ГП | РМ | Очки |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Нёвшатель Ксамакс |
 |
0:1 | 2:0 | 1:0 | 6 | 5 | 0 | 1 | 9 | 2 | +7 | 10 |
| 2 | Спарта (Прага) |
0:3 | |
1:0 | 4:1 | 6 | 4 | 1 | 1 | 13 | 9 | +4 | 9 |
| 3 | Люнгбю |
1:2 | 2:4 | |
4:2 | 6 | 2 | 0 | 4 | 9 | 12 | -3 | 4 |
| 4 | Адмира Ваккер |
0:1 | 3:3 | 1:2 | |
6 | 0 | 1 | 5 | 7 | 15 | -8 | 1 |
Группа 2
| Поз | Команда |
|
|
|
|
И | В | Н | П | ГЗ | ГП | РМ | Очки |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Тироль |
|
1:0 | 1:1 | 4:1 | 6 | 4 | 1 | 1 | 12 | 6 | +6 | 9 |
| 2 | Бохум |
2:3 | |
2:1 | 1:0 | 6 | 3 | 1 | 2 | 8 | 6 | +2 | 7 |
| 3 | Санкт-Галлен |
2:1 | 0:2 | |
2:1 | 6 | 3 | 1 | 2 | 8 | 7 | +1 | 7 |
| 4 | Славия (София) |
0:2 | 1:1 | 0:2 | |
6 | 0 | 1 | 5 | 3 | 12 | -9 | 1 |
Группа 3
| Поз | Команда | 
|
|
|
|
И | В | Н | П | ГЗ | ГП | РМ | Очки |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Лех |
|
1:0 | 3:1 | 3:0 | 6 | 5 | 0 | 1 | 15 | 7 | +8 | 10 |
| 2 | Маккаби (Хайфа) |
4:2 | |
3:0 | 2:2 | 6 | 3 | 2 | 1 | 14 | 5 | +9 | 8 |
| 3 | Баньяш (Шиофок) |
0:2 | 0:0 | |
3:1 | 6 | 2 | 1 | 3 | 5 | 9 | -4 | 5 |
| 4 | Бнеи Иегуда (Иерусалим) |
2:4 | 0:5 | 0:1 | |
6 | 0 | 1 | 5 | 5 | 18 | -13 | 1 |
Группа 4
| Поз | Команда |
|
|
|
|
И | В | Н | П | ГЗ | ГП | РМ | Очки |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Слован (Братислава) |
|
5:1 | 7:0 | 2:0 | 6 | 4 | 1 | 1 | 17 | 3 | +14 | 9 |
| 2 | Вайле |
1:0 | |
2:2 | 4:1 | 6 | 4 | 1 | 1 | 11 | 9 | +2 | 9 |
| 3 | Норрчёпинг |
1:1 | 1:2 | |
2:0 | 6 | 1 | 2 | 3 | 9 | 16 | -7 | 4 |
| 4 | МТК |
0:2 | 0:1 | 4:3 | |
6 | 1 | 0 | 5 | 5 | 14 | -9 | 2 |
Группа 5
| Поз | Команда |
|
|
|
|
И | В | Н | П | ГЗ | ГП | РМ | Очки |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Мальмё |
|
1:1 | 5:0 | 1:0 | 6 | 3 | 2 | 1 | 10 | 4 | +6 | 8 |
| 2 | Кайзерслаутерн |
3:1 | |
2:2 | 1:1 | 6 | 2 | 3 | 1 | 11 | 9 | +2 | 7 |
| 3 | Энерги |
0:2 | 4:0 | |
2:0 | 6 | 3 | 1 | 2 | 10 | 10 | =0 | 7 |
| 4 | Богемианс 1905 |
0:0 | 0:4 | 1:2 | |
6 | 0 | 2 | 4 | 2 | 10 | -8 | 2 |
Группа 6
| Поз | Команда |
|
|
|
|
И | В | Н | П | ГЗ | ГП | РМ | Очки |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | ГАИС |
|
3:2 | 1:1 | 2:1 | 6 | 3 | 2 | 1 | 13 | 7 | +6 | 8 |
| 2 | Брондбю |
1:1 | |
4:1 | 2:0 | 6 | 3 | 1 | 2 | 15 | 11 | +4 | 7 |
| 3 | Карлсруэ |
2:0 | 3:4 | |
4:1 | 6 | 2 | 1 | 3 | 12 | 12 | =0 | 5 |
| 4 | Ганза |
0:6 | 3:2 | 2:1 | |
6 | 2 | 0 | 4 | 7 | 17 | -10 | 4 |
Группа 7
| Поз | Команда |
|
|
|
|
И | В | Н | П | ГЗ | ГП | РМ | Очки |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Люцерн |
|
1:1 | 3:0 | 3:2 | 6 | 4 | 1 | 1 | 13 | 8 | +5 | 9 |
| 2 | Нитра |
0:2 | |
1:0 | 4:0 | 6 | 2 | 3 | 1 | 6 | 3 | +3 | 7 |
| 3 | Эребру |
2:0 | 0:0 | |
5:1 | 6 | 2 | 2 | 2 | 8 | 6 | +2 | 6 |
| 4 | Татабанья |
3:4 | 0:0 | 1:1 | |
6 | 0 | 2 | 4 | 7 | 17 | -10 | 2 |
Группа 8
| Поз | Команда |
|
|
|
|
И | В | Н | П | ГЗ | ГП | РМ | Очки |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Фёрст (Вена) |
|
1:1 | 0:1 | 2:1 | 6 | 3 | 2 | 1 | 7 | 5 | +2 | 8 |
| 2 | Орхус |
1:2 | |
2:0 | 0:0 | 6 | 2 | 3 | 1 | 6 | 3 | +3 | 7 |
| 3 | Вашаш |
0:0 | 0:2 | |
1:1 | 6 | 2 | 2 | 2 | 4 | 5 | -1 | 6 |
| 4 | Ефле |
1:2 | 0:0 | 0:2 | |
6 | 0 | 3 | 3 | 3 | 7 | -4 | 3 |
Группа 9
| Поз | Команда |
|
|
|
|
И | В | Н | П | ГЗ | ГП | РМ | Очки |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Кемницер |
|
0:0 | 2:0 | 1:0 | 6 | 3 | 2 | 1 | 4 | 2 | +2 | 8 |
| 2 | Штурм |
0:0 | |
0:0 | 6:1 | 6 | 2 | 3 | 1 | 9 | 3 | +6 | 7 |
| 3 | Фортуна (Дюссельдорф) |
2:0 | 1:0 | |
1:1 | 6 | 2 | 2 | 2 | 6 | 6 | =0 | 6 |
| 4 | Петролул |
0:1 | 1:3 | 3:2 | |
6 | 1 | 1 | 4 | 6 | 14 | -8 | 3 |
Группа 10
| Поз | Команда |
|
|
|
|
И | В | Н | П | ГЗ | ГП | РМ | Очки |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Байер (Юрдинген) |
|
2:1 | 3:0 | 2:2 | 6 | 3 | 2 | 1 | 11 | 7 | +4 | 8 |
| 2 | Олимпия (Любляна) |
1:1 | |
1:0 | 4:1 | 6 | 2 | 2 | 2 | 10 | 8 | +2 | 6 |
| 3 | Динамо (Берлин) |
1:2 | 1:1 | |
2:1 | 6 | 2 | 1 | 3 | 7 | 9 | -2 | 5 |
| 4 | Грассхопперс |
2:1 | 3:2 | 1:3 | |
6 | 2 | 1 | 3 | 10 | 14 | -4 | 5 |
Группа 11
| Поз | Команда |
|
|
|
|
И | В | Н | П | ГЗ | ГП | РМ | Очки |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Оденсе |
|
2:0 | 5:1 | 2:2 | 6 | 2 | 4 | 0 | 12 | 6 | +6 | 8 |
| 2 | Пирин |
1:1 | |
2:1 | 2:0 | 6 | 3 | 2 | 1 | 8 | 5 | +3 | 8 |
| 3 | Осиек |
0:0 | 0:2 | |
3:1 | 6 | 2 | 1 | 3 | 9 | 10 | -1 | 5 |
| 4 | Спортул (Бухарест) |
2:2 | 1:1 | 0:4 | |
6 | 0 | 3 | 3 | 6 | 14 | -8 | 3 |
Напишите отзыв о статье "Международный футбольный кубок 1990"
Ссылки
- [www.mogiel.net/EC/intertoto-history/1990.php Кубок Интертото 1990 на странице Pawel Mogielnicki (RSSSF)]
| ||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Международный футбольный кубок 1990
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .
Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
