Мейен, Сергей Викторович

Сергей Викторович Мейен
Дата рождения:	17 декабря 1935(1935-12-17)
Место рождения:	Москва, СССР
Дата смерти:	30 марта 1987(1987-03-30) (51 год)
Место смерти:	Москва, СССР
Страна:	СССР
Научная сфера:	Палеоботаника
Место работы:	ГИН АН СССР
Учёная степень:	доктор геолого-минералогических наук
Альма-матер:	Геологический факультет МГУ
Известные ученики:	Ю. В. Чайковский К. Ю. Еськов В. В. Корона
Известен как:	Систематик, стратиграф

Систематик живой природы

Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Mejen». [www.ipni.org/ipni/advPlantNameSearch.do?find_authorAbbrev=Mejen&find_includePublicationAuthors=on&find_includePublicationAuthors=off&find_includeBasionymAuthors=on&find_includeBasionymAuthors=off&find_isAPNIRecord=on&find_isAPNIRecord=false&find_isGCIRecord=on&find_isGCIRecord=false&find_isIKRecord=on&find_isIKRecord=false&find_rankToReturn=all&output_format=normal&find_sortByFamily=on&find_sortByFamily=off&query_type=by_query&back_page=plantsearch Список таких таксонов] на сайте IPNI [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=32136-1 Персональная страница] на сайте IPNI

Серге́й Ви́кторович Ме́йен (17 декабря 1935 — 30 марта 1987) — советский геолог, эволюционист, палеоботаник, доктор геолого-минералогических наук (1969).

Выдвинул принцип хронологической взаимозаменяемости признаков в стратиграфии и концепцию глобального флорогенеза, основанную на анализе всего ископаемого материала по наземным растениям. Развил концепцию номогенеза.

Биография

Сергей Викторович Мейен родился в Москве 17 декабря 1935 года в семье потомка голландских эмигрантов, приехавших в Россию по призыву Петра I.

Его отец, В. А. Мейен, работал во ВНИРО, занимался рыбоводством, опубликовал несколько статей. В 1937 году он завершил очерк философской системы, в которой соединялись элементы иррационализма, теистического эволюционизма и витализма. Изложенные в очерке идеи оказали влияние на философские и научные взгляды его сына. В октябре 1941 года В. А. Мейен был арестован по доносу, а в ноябре 1942-го — погиб в лагерях.

С. В. Мейену, как сыну репрессированного, могла быть закрыта дорога к высшему образованию, поэтому он учился в музыкальной школе по классу виолончели, готовясь стать профессиональным исполнителем. Но кончив школу в год смерти Сталина, он смог поступить на геологический факультет МГУ, последовав своему рано проявившемуся интересу к палеонтологии.

Палеонтологией С. В. Мейен увлекался с детства, посещал палеонтологический кружок при Палеонтологическом музее, а также лаборатории Палеонтологического института АН СССР, где с ним занимались известные палеонтологи Р. Ф. Геккер, Т. А. Добролюбова, Е. И. Иванова, Н. В. Кабакович, Б. А. Трофимов и К. К. Флеров.

В 1958—1987 годах работал в Геологическом институте АН СССР в Москве.

Библиография

С. В. Мейен написал 23 статьи вдля Биологического энциклопедического словаря и опубликовал более 300 статей и монографий, среди них:

• Вахрамеев В. А., И. А. Добрускина. Е. Д. Заклинская, С. В. Мейен. Палеозойские и мезозойские флоры Евразии и фитогеография этого времени. / Тр. Геол. ин-та АН СССР. Вып. 208. М.: Наука, 1970.
• Вахрамеев В. А., Мейен С. В. Флоры и климаты Евразии в геологическом прошлом // Природа. 1970. № 11. С. 32—41.
• Мейен С. В. Научиться понимать // Неделя. 1976. № 2 (826). С. 4-5.
• Мейен С. В. Чтобы способности не пропали даром // Литературная газета. 1978. № 44. 1 ноября. С. 13.
• Мейен С. В. Человек рождён для полёта // Литературная газета. 1980. № 7. 3 февраля. С. 12.
• Вахрамеев В. А., Мейен С. В. Палеофлористика и стратиграфия // Стратиграфия в исследованиях Геологического института АН СССР. М.: Наука, 1980. С. 106—107.
• Вахрамеев В. А., Мейен С. В.Проблемы флористического районирования в геологическом прошлом // Стратиграфия в исследованиях Геологического института АН СССР. М.: Наука, 1980. С. 134—137.
• Вахрамеев В. А., Мейен С. В. Ревизия индийских видов Glossopteris // Палеонтол. журн. 1982. № 1. С. 137.
• Вахрамеев В. А., Мейен С. В. Морфология, систематика и филогения растений геологического прошлого // Основные проблемы палеонтологических исследований в СССР. Материалы Всесоюзного совещания. М.: Наука, 1983. С. 41—55.
• Мейен С. В. Не «кормите» меня, пожалуйста // Литературная газета. 1983. № 13. С. 14.

Литература

• Баранцев Р. Г. Из переписки А. А. Любищева и С. В. Мейена // Палеофлористика и стратиграфия фанерозоя. М.: Геологический ин-т АН СССР, 1989. С. 119—120.
• Герман А. Б. Гипотеза С. В. Мейена о гамогетеротопном происхождении покрытосеменных // Палеофлористика и стратиграфия фанерозоя. М.: Геологический ин-т АН СССР, 1989. С. 151—153.
• Гоманьков А. А. [www.ginras.ru/library/pdf/meyen1989_introduction_theory_stratigraphy.pdf Биографический очерк] // С. В. Мейен. Введение в теорию стратиграфии. М.: Наука, 1989. С. 13-20.
• Гоманьков А. В. Синтез или противоречие? // Природа. 1990. № 4. С. 73-79.
• Гоманьков А. В. Идеи С. В. Мейена в теоретической морфологии // Материалы симпозиума, посвящённого памяти Сергея Викторовича Мейена (1935—1987). Москва, 25-26 декабря 2000 г. М.: ГЕОС, 2001. С. 71-76. (то же: Гомологии в ботанике: Опыт и рефлексия: Труды IX школы по теоретической морфологии растений «Типы сходства и принципы гомологизации в морфологии растений» (Санкт-Петербург, 31 января — 3 февраля 2001 г.). СПб.: Санкт-Петербургский союз учёных, 2001. С. 18-22).
• Гоманьков А. В. Теоретическая стратиграфия в работах С. В. Мейена // Материалы симпозиума, посвящённого памяти Сергея Викторовича Мейена (1935—1987). Москва, 25-26 декабря 2000 г. М.: ГЕОС, 2001. С. 118—123.
• Горелова С. Г., Юзвицкий А. З., Батяева С. К. Взгляды С. В. Мейена на стратиграфическое распространение ангарских кордаитантовых и современное состояние этого вопроса // Палеофлористика и стратиграфия фанерозоя. М.: Геологический ин-т АН СССР, 1989. С. 156—157.
• Дуранте М. В. Значение палеоботанических исследований С. В. Мейена для развития стратиграфии верхнего палеозоя // Палеофлористика и стратиграфия фанерозоя. М.: Геологический ин-т АН СССР, 1989. С. 166—167.
• Забродин В. Ю. Проблема естественной классификации в рамках воспоминаний о С. В. Мейене // Материалы симпозиума, посвящённого памяти Сергея Викторовича Мейена (1935—1987). Москва, 25-26 декабря 2000 г. М.: ГЕОС, 2001. С. 98-116.
• Игнатьев И. А. Естественная система и филогения в понимании С. В. Мейена // Фундаментальные проблемы ботаники и ботанического образования: традиции и перспективы: Тезисы докладов конференции, посвященной 200-летию кафедры высших растений МГУ (Москва, 26-30 января 2004 г.). М.: Товарищество научных изданий КМК, 2004. С. 60-61.
• Карпинская Р. С. Зачем методолог биологу? // Методология биологии: Новые идеи: Синергетика, семиотика, коэволюция. М.: УРСС, 2001. С. 14-20.
• Коротков К. О. С. В. Мейен и геоботаника // Материалы симпозиума, посвящённого памяти Сергея Викторовича Мейена (1935—1987). Москва, 25-26 декабря 2000 г. М.: ГЕОС, 2001. С. 96-97.
• Миркин Б. М. Проблемы теории фитоценологии в размышлениях С. В. Мейена // Материалы симпозиума, посвящённого памяти Сергея Викторовича Мейена (1935—1987). Москва, 25-26 декабря 2000 г. М.: ГЕОС, 2001. С. 76-95.
• Миркин Б. М. С. В. Мейен // Б. М. Миркин. Острова архипелага «Память» (Записки геоботаника). Уфа: Гилем, 2003. С. 140—147.
• Муравьёв И. С. О значении региональных исследований С. В. Мейена для Печорского угленосного бассейна // Палеофлористика и стратиграфия фанерозоя. М.: Геологический ин-т АН СССР, 1989. С. 171—172.
• Симаков К. В. О соотношении между принципами и законами стратиграфии // Палеофлористика и стратиграфия фанерозоя. М.: Геологический ин-т АН СССР, 1989. С. 124—131.
• Смирнов С. Г. Пространство Мейена // Знание — сила. 1991. № 1. С. 55-60.
• Смирнов С. Г. Взаимодействие С. В. Мейена с физико-математическим лобби // Материалы симпозиума, посвящённого памяти Сергея Викторовича Мейена (1935—1987). Москва, 25-26 декабря 2000 г. М.: ГЕОС, 2001. С. 116—118.
• Соловьёва М. П. Вклад работ С. В. Мейена в совершенствование педагогического процесса и создание учебника по систематике растений // Материалы симпозиума, посвящённого памяти Сергея Викторовича Мейена (1935—1987). Москва, 25-26 декабря 2000 г. М.: ГЕОС, 2001. С. 123—125.
• Чайковский Ю. В. С. В. Мейен и теория биологической эволюции // Материалы симпозиума, посвящённого памяти Сергея Викторовича Мейена (1935—1987). Москва, 25-26 декабря 2000 г. М.: ГЕОС, 2001. С. 51-70.
• Чайковский Ю. В. С. В. Мейен как эволюционист и натурфилософ // Материалы симпозиума, посвящённого памяти Сергея Викторовича Мейена (1935—1987). Москва, 25-26 декабря 2000 г. М.: ГЕОС, 2001. С. 70-71.
• Чайковский Ю. В. Феномен эволюции организмов в понимании С. В. Мейена // Эволюция флор в палеозое: Сборник научных трудов. М.: ГЕОС, 2003. С. 99-105.
• Шрейдер Ю. А. Палеоботаника и стратиграфия — источники философствования С. В. Мейена // Материалы симпозиума, посвящённого памяти Сергея Викторовича Мейена (1935—1987). Москва, 25-26 декабря 2000 г. М.: ГЕОС, 2001. С. 37-51.
• Шрейдер Ю. А. Поиски философско-методологических принципов биологии. Феномен А. А. Любищева и С. В. Мейена. // Природа биологического познания. М.: Наука, 1991. С. 29-43.

Некрологи

• Сергей Владимирович Мейен // Ботанический журнал. 1987.
• Сергей Владимирович Мейен // Бюллетень МОИП. Серия геол. 1987.
• Сергей Владимирович Мейен // Палеонтологический журнал. 1987. № 3. C. 123-124.
• Чайковский Ю. В. Сергей Владимирович Мейен // Вопросы истории естествознания и техники. 1987. № 3. С. 169-171.
• Gomankov A. V. [www.palaeobotany.org/newsletter Dr. S.V. Meyen] // IOP. 1987. N 33. P. 10-11.
• Sergi Viktorovich Meyen // Geophytology. 1987. Vol 17. N 1. P. 121.

Ссылки

• [www.ginras.ru/library/pdf/2001_meyen_leaves_on_the_stone.pdf Биографическая справка] С.В. Мейен (1935-1987) // Листья на камне: Размышления о палеоботанике, геологии, эволюции и путях познания живого. 2001. С. 10-12. (Труды ГИН РАН. Научно-популярная серия; Вып. 1)
• [rogov.zwz.ru/Macroevolution/meyen1971.djvu С. В. Мейен. Из истории растительных династий. 1971]. djvu
• [www.kudrinbi.ru/public/453/index.htm С. В. Мейен, Ю. А. Шрейдер — Методологические основы теории классификации, 1976]
• [rogov.zwz.ru/Macroevolution/meyen1987.djvu С. В. Мейен. Основы палеоботаники. 1987]. djvu
• [macroevolution.narod.ru/shishkinomeyene.htm Памяти С. В. Мейена (к 70-летию со дня рождения). Труды международной палеоботанической конференции. М.: Геос, 2005. С. 34-45.]
• [biogeografers.dvo.ru/pages/0169.htm Сергей Викторович Мейен на «Классики общей биогеографии»]

Отрывок, характеризующий Мейен, Сергей Викторович

– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.


После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
– Вы никому не делаете милости, – сказала Жюли Друбецкая, собирая и прижимая кучку нащипанной корпии тонкими пальцами, покрытыми кольцами.
Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.