Мейланова, Унеизат Азизовна

Унеизат Мейланова
лезг. Мейланрин Унеизат Азизан руш
Дата рождения:	1 мая 1924(1924-05-01)
Место рождения:	Касумкент
Дата смерти:	28 июля 2001(2001-07-28) (77 лет)
Научная сфера:	Филология
Место работы:	ИЯЛиИ ДНЦ РАН; ДГУ
Учёная степень:	профессор
Учёное звание:	доктор филологических наук
Альма-матер:	ДГУ

Унеизат Ази́зовна Мейла́нова (лезг. Мейланрин Унеизат Азизан руш; 1 мая 1924, Касумкент, ныне С. Стальский район — 28 июля 2001) — учёный-лингвист и общественный деятель, профессор, заслуженный деятель науки РСФСР и ДАССР.

Биография

Родилась 1 мая 1924 года (по другим данным в 1925 г.) в Касумкенте, ныне Сулейман-Стальский район Дагестана. После окончания средней школы поступила на филфак Даггоспединститута им. С. Стальского (ныне ДГУ), где была сталинской стипендиаткой. После окончания института её направляют на учёбу в в аспирантуру Института языкознания АН СССР (Москва).

В 1952 году стала первой женщиной, защитившей в Институте языкознания АН СССР диссертацию на научную степень кандидата филологических наук. В 1965 году на специальном совете в Институте языкознания Грузинской ССР защитила докторскую диссертацию на тему — «Лезгинская диалектология».

С 1947 года работала в Институте языка, литературы и искусства ДНЦ РАН. С 1969 по ­1990 годы — зав. отделом бесписьменных языков Института. В 1950-­60 годах — зав. кафедрой дагестанских языков ДГПИ им. С. Стальского.

Воспитала двух сыновей, один из которых Энвер Шейхов профессор, доктором филологических наук, сотрудник Института языкознания РАН.

Научная деятельность

Мейланова специализировалась в области грамматики, диалектологии, лексикологии дагестанских литературных и бесписьменных языков. Организовывала научно­-исследовательские экспедиции, активно участвовала в научных конференциях, в том числе международных.

Мейланова вела работу по исследованию бесписьменных лезгинских языков на территории Дагестана и Азербайджана. Изданный ею «Будухско­-русский словарь» фактически активизировал исследования и издание словарей багвалинского, бежтинского, гинухского, годоберинского, гунзибского, каратинского, тиндинского, хиналугского, чамалинского языков. Под её руководством и участием была подготовлена и издана сравнительно-­историческая монография по дагестанским языкам.

Мейланова является автором более 200 статей, опубликованных в научных журналах. Осуществляла руководство работой по созданию первой академической грамматики лезгинского языка, составление полного орфографического словаря.

Мейланова была руководителем и членом Комитета Лингвистического Атласа Европы, главным редаутором журнала «Женщина Дагестана», членом Комитета советских женщин. Избиралась членом ряда научных советов при Отделении литературы и языка АН СССР, членом специализированных советов по защите докторских диссертаций Киевского университета им. Т. Г. Шевченко, Бакинского научно-исследовательского института им. Низами, членом специализированного совета по защите кандидатских диссертаций Даггосуниверситета, Кабардино-Балкарского государственного университета. Являлась членом редколлегии «Ежегодника иберийско-кавказского языкознания» (г. Тбилиси).

Награды и премии

• Медаль «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны» (1943).
• Медаль «За оборону Кавказа» (1944).
• Медаль «За заслуги перед Республикой Дагестан».
• Золотая медаль Комитета советских женщин.
• Золотая медаль Комитета солидарности стран Азии и Африки.
• Восемь Почётных грамот Президиума Верховного Совета РСФСР и Республики Дагестана, Президиума АН СССР.
• Премия имени Арн. С. Чикобавы (1998).
• Заслуженный деятель науки РФ.
• Заслуженный деятель РД.

Публикации

• Мейланова У. А. Типы образования повелительного наклонения глагола в лезгинском языке // Языки Дагестана. Вып. 2. Махачкала, 1954.- С. 264—271.
• Мейланова У. А. Функции эргативного падежа в лезгинском языке// Труды Института языкознания. Т. 3, 1954а. — С. 250—257.
• Мейланова У. А. Гилиярский смешанный говор и его место в системе лезгинских диалектов//Учен. Зап. ИИЯЛ. 1958. Т. 5. — С. 248—263.
• Мейланова У. А. Стальский говор лезгинского языка// Учен. Зап. ИИЯЛ. 1959. Т. 6. — С. 307—330.
• Мейланова У. А. Краткая характеристика гюнейского диалекта лезгинского * Мейланова У. А. Морфологическая и синтаксическая характеристика падежей лезгинского языка. Махачкала, 1960. — 181 с.
• Мейланова У. А. Морфологическая и синтаксическая характеристика падежей лезгинского языка. Махачкала, 1961
• Мейланова У. А. Очерки лезгинской диалектологии. М., 1964. — 417 с.
• Мейланова У. А. О категории грамматического класса в лезгинском язы-ке//Учен. Зап. ИИЯЛ. Т. 10. 1964. — С. 282—297.
• Мейланова У. А. Лезгинский язык // Языки народов СССР. Т. IV. Иберийско-кавказские языки. М., 1967. — С. 528—544.
• Мейланова У. А. Гюнейский диалект — основа лезгинского литературного языка. Махачкала, 1970. — 193 с.
• Мейланова У. А., Талибов Б. Б. Конструкции предложения с переходно-непереходными глаголами в лезгинском языке // Вопросы синтаксического строя иберийско-кавказских языков. Материалы 4-й региональной сессии по историко-сравнительному изучению иберийско-кавказских языков. Нальчик, 1977. — С. 265—272.
• Мейланова У. А. Звуковые процессы в консонантной системе юго-западных говоров кубинского наречия лезгинскго языка // Фонетическая система дагестанских языков. Махачкала, 1981. — С. 13-26.
• Мейланова У. А. Ареальные изменения и развитие некоторых разрядов местоимений в лезгинском языке // Местоимения в языках Дагестана. Махачкала, 1983. — С. 4-11.
• Мейланова У. А. Будухско­-русский словарь. М., 1984.
• Мейланова У. А. Основные вопросы формирования и функционирования категории числа в лезгинском языке // Категория числа в дагестанских языках. Махачкала, 1985. — С. 52-59.
• Мейланова У. А. Вводные слова и обращение как распространители предложения в лезгинском языке// Ежегодник иберийско-кавказского языкознания. Т. 13. 1986.- С. 199—207, рез. груз., англ.
• Мейланова У. А., Ганиева Ф. А. К характеристике некоторых терминов животного мира в лезгинском языке//0траслевая лексика дагестанских языков: Названия животных и птиц. Махачкала, 1988. — С. 5-13.
• Мейланова У. А., Ганиева Ф. А. Характеристика наименований деревьев и кустарников в лезгинском языке//Проблемы отраслевой лексики дагестанских языков: Названия деревьев, трав, кустарников. Махачкала, 1989. -С. 5-15.
• Мейланова У. А. Особенности выражения будущего времени в лезгинском языке// Выражение временных отношений в языках Дагестана. Махачкала, 1990. — С. 32-36.
• Мейланова У. А. Ещё раз о категории грамматического класса в лезгинском языке // Проблемы сравнительно-исторического исследования морфологии языков Дагестана. Махачкала, 1992. — С. 87-92.
• Мейланова У. А. К истории терминов животного мира в лезгинском языке // Ежегодник иберийско-кавказского языкознания. Т. 2. — С. 222—227, рез. груз., англ..
• Мейланова У. А., Талибов Б. Б. Преруптивы в консонантной системе лезгинского языка//Ежегодник иберийско-кавказского языкознания. Т. 14. — С. 263—269, рез. груз., англ.
• Мейланова У. А., Талибов Б. Б. Кубинское наречие как промежуточное звено в системе лезгинских диалектов// Диалектологическое изучения дагестанских языков. Махачкала, 1992. — С. 118—128.
• Мейланова У. А. Талибов Б. Б., Шейхов Э. М. Структурно-морфологическая характеристика лезгинской топонимической номенклатуры на территории Азербайджана// Дагестанская ономастика: Материалы и исследования. Вып. 2/ ИЯЛИ ДНЦ РАН. Махачкала., 1996. — С. 67-72.

Ссылки

• Гюльмагомедов Ахмедуллах [gazeta-nv.info/content/view/100752/216/ Языки и заслуги Унейзат Мейлановой] // Настоящее время. — 6 мая 2014. — № 17.
• [suleiman-stalskiy.ru/?com=pages&task=view&page=page&id=134 Унейзат Азизовна Мейланова (1925-1999)]. Муниципальный район «Сулейман-Стальский район». Проверено 13 ноября 2014.
• Керимова Седагет [www.odnoselchane.ru/?sect=46&page=article&id=2769&com=articles Унейзат Азизовна Мейланова] // Газета "Самур". — 2010. — № 11 (258).
• [www.nplg.gov.ge/caucasia/messenger/Rus/N4/SUMMARY/36.HTM Унейзат Азизовна Мейланова]. nplg.gov.ge. Проверено 11 октября 2014.

Отрывок, характеризующий Мейланова, Унеизат Азизовна

Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.