Мейтланд, Уильям

Уильям Мейтланд Летингтонский (англ. William Maitland of Lethington; 1525—1573 г.) — крупный шотландский государственный деятель середины XVI века, государственный секретарь в период правления королевы Марии Стюарт.

Уильям Мейтланд начал свою карьеру в период регентства Марии де Гиз. Он неоднократно участвовал в международных переговорах, затрагивающих интересы шотландского королевства. С началом в 1559 г. протестантской революции Мейтланд, еще в середине 1550-х годов попавший под влияние Джона Нокса, присоединился к восставшим и стал одним из инициаторов обращения за помощью к Англии. Английская интервенция обеспечила победу протестантов и окончание французского доминирования в Шотландии.

Победа революции вывела Мейтланда на первые места в государственной администрации. Он в значительной степени стал определять внешнюю политику страны. После возвращения в Шотландию Марии Стюарт в 1561 г. Мейтланд сохранил свои позиции и вместе с графом Мореем взял на себя функции управления страной именем молодой королевы. Краеугольным камнем внешнеполитической доктрины Мейтланда был как можно более тесный союз Шотландии и Англии. Для этого было необходимо, чтобы Елизавета I, королева Англии, признала права наследования Стюартами английского престола, а Мария, королева Шотландии, отказалась от претензий на английскую корону при жизни Елизаветы. С целью убедить королеву Англии пойти навстречу Шотландии, Мейтланд инициировал переговоры о браке Марии Стюарт с Доном Карлосом, инфантом Испании. Обеспокоеная угрозой испано-шотландского блока Елизавета I была практически согласна признать Марию своей наследницей в случае её отказа от этого союза. Однако переговоры сорвались, а поспешный брак Марии Стюарт и Генриха, лорда Дарнли, в 1565 г. полностью сорвал внешнеполитические построения Мейтланда. Он был вынужден уйти в отставку.

Позднее Мейтланд примирился с Марией Стюарт и, возможно, участвовал в заговоре против её мужа, лорда Дарнли, убитого при подозрительных обстоятельствах в феврале 1567 г. Это убийство в конечном счете привело к свержению королевы. Мейтланд вошел в состав правительства графа Морея, назначенного регентом после изгнания Марии Стюарт, и принял участие в расследовании обстоятельств смерти Дарнли, инициированного английской королевой Елизаветой I. Несмотря на то, что Мейтланд представлял интересы регента Морея, его симпатии были на стороне Марии.

После убийства в 1570 г. Морея и начала гражданской войны в Шотландии Мейтланд открыто встал на сторону «партии королевы». Новый регент Шотландии граф Леннокс приказал арестовать Мейтланда, однако тот укрепился в Эдинбурге. К 1573 г. сторонники королевы Марии (герцог де Шателеро, графы Хантли и Аргайл) постепенно сложили оружие или примирились с правительством. Последним оплотом «партии королевы» стал Эдинбург. Для его осады были призваны английские войска, которым после 11-дневного артиллерийского обстрела удалось 28 мая 1573 г. взять штурмом крепость. Мейтланд был арестован, приговорен к казни и умер в тюрьме, возможно, покончив жизнь самоубийством.

Отрывок, характеризующий Мейтланд, Уильям

– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.


Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?