Мейтленд, Фредерик Уильям

Фредерик Уильям Мейтленд

Фредерик Уильям Мейтленд (28 мая 1850 — 19 декабря 1906) — британский юрист, историк и преподаватель, нередко рассматриваемый как «современный отец английской правовой истории».

Сын Джона Горхэма Мейтленда (1818—1863). Учился в Итоне и Тринити-Колледже (Кембриджский университет), в 1872 году выиграл стипендию Уэвелла по международному праву. Он был назначен в Линкольнскую инну в 1876 году и стал весьма компетентным адвокатом и нотариусом в области так называемого «права справедливости», но в итоге посвятил себя сравнительному правоведению и особенно истории английского права. В 1884 году он был назначен чтецом английского права в Кембридже, а в 1888 году стал профессором английского права. Несмотря на своё в целом плохое состояние здоровья, его обширные знания, ум и исследования постепенно сделали его знаменитым и уважаемым историком и юристом.

Фредериком Мейтлендом написаны десятки работ по истории права Великобритании, некоторые из которых представляют собранные его студентами конспекты его лекций, изданные уже после его смерти. Работы Мейтленда отличались элегантным и живым стилем письма, его исторический метод отличался тщательным и грамотным использованием исторических источников; он учил своих студентов не исследовать историю с точки зрения условий и запросов современности, а всегда стараться рассматривать и понимать прошлое на условиях того времени.

Умер от туберкулёза на Гран-Канария в 1906 году. Был женат на Флоренс Генриетте Фишер, имел двух дочерей, Эрменгарду и Фредегонду (ставшую затем поэтессой); после его смерти его жена вышла замуж за Фрэнсиса Дарвина, сына Чарльза Дарвина.

Всемирно известное Мейтлендское историческое общество Даунинг-колледжа, Кембридж, названо в его честь.

Автор более ста крупных исследований, фундаментальные труды «История английского средневекового права до конца XIII в», «Книга Страшного Суда и то, что вне её», «Сельская община и город», «Конституционная история Англии»..

Отрывок, характеризующий Мейтленд, Фредерик Уильям

– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.


Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.