Мейфлауэр-Виллидж

Статистически обособленная местность Мейфлауэр-Виллидж Mayflower Village Страна СШАСША Штат КалифорнияКалифорния Округ Лос-Анджелес Координаты 34°07′04″ с. ш. 118°00′34″ з. д.34.11778° с. ш. 118.00944° з. д. / 34.11778; -118.00944    Площадь 1,81 км² Высота центра 112 м Население 5081 человек (2000) Плотность 2954,6 чел./км² Часовой пояс UTC-8, летом UTC-7 Телефонный код +1 626 Почтовые индексы 91006, 91016 FIPS 06-46436 Показать/скрыть карты

Мейфлауэр-Виллидж (англ. Mayflower Village) — статистически обособленная местность, расположенная в округе Лос-Анджелес (штат Калифорния, США) с населением в 5081 человек по статистическим данным переписи 2000 года.

География

По данным Бюро переписи населения США статистически обособленная местность Мейфлауэр-Виллидж имеет общую площадь в 1,81 квадратных километров, водных ресурсов в черте населённого пункта не имеется.

Статистически обособленная местность Мейфлауэр-Виллидж расположена на высоте 112 метров над уровнем моря.

Демография

По данным переписи населения 2000 года в Мейфлауэр-Виллидж проживало 5081 человек, 1315 семей, насчитывалось 1825 домашних хозяйств и 1915 жилых домов. Средняя плотность населения составляла около 2954,6 человек на один квадратный километр. Расовый состав Мейфлауэр-Виллидж по данным переписи распределился следующим образом: 66,38 % белых, 1,18 % — чёрных или афроамериканцев, 0,69 % — коренных американцев, 16,55 % — азиатов, 0,18 % — выходцев с тихоокеанских островов, 4,66 % — представителей смешанных рас, 10,35 % — других народностей. Испаноговорящие составили 26,61 % от всех жителей статистически обособленной местности.

Из 1825 домашних хозяйств в 32,9 % — воспитывали детей в возрасте до 18 лет, 56,8 % представляли собой совместно проживающие супружеские пары, в 10,6 % семей женщины проживали без мужей, 27,9 % не имели семей. 22,8 % от общего числа семей на момент переписи жили самостоятельно, при этом 10,9 % составили одинокие пожилые люди в возрасте 65 лет и старше. Средний размер домашнего хозяйства составил 2,78 человек, а средний размер семьи — 3,30 человек.

Население статистически обособленной местности по возрастному диапазону по данным переписи 2000 года распределилось следующим образом: 24,7 % — жители младше 18 лет, 6,6 % — между 18 и 24 годами, 30,3 % — от 25 до 44 лет, 23,8 % — от 45 до 64 лет и 14,6 % — в возрасте 65 лет и старше. Средний возраст жителей составил 38 лет. На каждые 100 женщин в Мейфлауэр-Виллидж приходилось 93,9 мужчин, при этом на каждые сто женщин 18 лет и старше приходилось 90,5 мужчин также старше 18 лет.

Средний доход на одно домашнее хозяйство в статистически обособленной местности составил 55 547 долларов США, а средний доход на одну семью — 63 814 долларов. При этом мужчины имели средний доход в 40 783 доллара США в год против 35 634 доллара среднегодового дохода у женщин. Доход на душу населения в статистически обособленной местности составил 21 790 долларов в год. 6,7 % от всего числа семей в округе и 7,0 % от всей численности населения находилось на момент переписи населения за чертой бедности, при этом 8,1 % из них были моложе 18 лет и 8,7 % — в возрасте 65 лет и старше.

Отрывок, характеризующий Мейфлауэр-Виллидж

Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.