Меланезийский социализм
Меланезийский социализм (фр. Socialisme mélanésien) — «региональная» разновидность социалистического учения, впервые предложенная англиканским священником отцом Уолтером Лини, ставшим после предоставления в 1980 году независимости англо-французскому кондоминиуму Новые Гебриды первым премьер-министром Республики Вануату. Помимо Вануату, идеи меланезийского социализма получили распространение в политической жизни Фиджи, Папуа — Новой Гвинеи, Соломоновых Островов и французского владения Новая Каледония.
Основные положения меланезийского социализма сформировались по образцу других модификаций социализма, возникших в ходе деколонизации в XX веке, — арабского, азиатского и африканского социализма, в особенности теории «социализма уджамаа», сформулированной и вводимой президентом Танзании Джулиусом Ньерере. Все они, как и меланезийский социализм, пытались соединить европейские социалистические учения (включая утопический социализм образца XIX века, марксизм, народничество и христианский социализм) с особенностями национального исторического развития и местными культурно-религиозными традициями.
Уолтер Лини считал, что меланезийским обществам изначально были присущи социалистические принципы, которые нашли своё отражение в местных обычаях, подчёркивающих коллективистские представления солидарности и взаимопомощи, а также в совместном владении и обработке земли. Известны слова Лини о том, что в меланезийских обществах «отдача основывалась на возможности человека делиться, а получение — на его нуждах». Здесь ощущается влияние Джулиуса Ньерере, также говорившего о тесной связи между социалистическими представлениями и традиционным африканским способом жизни в сельских общинах уджамаа. Отец Лини, будучи англиканским священником, также верил в тождественность идеалов социализма и христианства, считая их объединение залогом осуществления специфического «меланезийского пути» к социализму.
В 1980-е годы Вануату, управлявшееся в соответствии с идеями меланезийского социализма, поддерживало социалистически ориентированные страны Третьего мира, а также революционные режимы Кубы и Ливии. Вместе с тем, Лини не считал близость с Советским Союзом и другими странами восточного блока залогом социалистического развития, предпочитая неприсоединение к военно-политическим блокам и сотрудничество с другими островными государствами Меланезии и Океании (в первую очередь, с Папуа — Новой Гвинеей и Соломоновыми Островами). В 1982 он даже высказывался за формирование Меланезийского федеративного союза, в рамках которого можно было бы осуществить «возрождение меланезийских ценностей».
Идеи меланезийского социализма используются некоторыми национально-освободительными движениями. На Новой Каледонии существует Канакский социалистический фронт народного освобождения (FLNKS), объединение левых партий, отстаивающих суверенитет острова и ведение социалистической политики.
Напишите отзыв о статье "Меланезийский социализм"
Ссылки
- [www.socialistinfo.ru/apriori/515.html Жизнь в кастоме, или что такое меланезийский социализм? Заметки путешественника (2010 год).]
Отрывок, характеризующий Меланезийский социализм
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.
Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
