Гриффит, Мелани
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.
Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.
Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
(перенаправлено с «Мелани Гриффит»)
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 13 мая 2011 года. |
| Мелани Гриффит | |
| Melanie Griffith | |
 Мелани Гриффит в 2013 году | |
| Имя при рождении: |
Melanie Richards Griffith |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
Мелани Гриффит (англ. Melanie Griffith, род. 9 августа 1957, Нью-Йорк) — американская актриса.
Содержание
Биография
Мелани единственный ребёнок актрисы и фотомодели Типпи Хедрен, имеющей шведское, немецкое и норвежское происхождение и старший ребёнок Питера Гриффита, имеющего английское происхождение. Её мать прославилась своими ролями в фильмах Хичкока «Птицы» и «Ма́рни». Родители Мелани развелись, когда ей было 4 года. Её отец вступил в повторный брак, в котором у него родились двое детей: актриса Трейси Гриффит (известная по роли в фильме «Лагерь вечных снов 3») и художник по декорациям Клей Гриффит.
Первой ролью Мелани стал рекламный ролик, в котором она снялась в возрасте 9 месяцев. Имея несколько мелких ролей за спиной, Мелани получает серьёзную роль в фильме Артура Пенна «Ночные ходы» (1975). На съёмках фильма она познакомилась со своим первым мужем Доном Джонсоном.
Из-за наркотиков карьера Гриффит прервалась почти на десять лет[1]. Её возвращение началось благодаря фильму Брайана Де Пальмы «Двойник тела». Этот фильм привел её к звёздной роли в фильме «Дикая штучка». Следующим шагом ко всеобщему признанию стал фильм «Деловая девушка». За эту роль она получила «Золотой глобус» как лучшая комедийная актриса и была номинирована на премию «Оскар». Ещё один фильм, «Двое — это слишком» (1995) сыграл важную роль в её личной жизни: на съёмках она познакомилась с Антонио Бандерасом, за которого впоследствии вышла замуж.
Снимается Гриффит и в телевизионных проектах. В 1999 году компания кабельного телевидения HBO пригласила её на роль в телефильме «Проект 281», за которую позднее она получила приз «Эмми» в номинации «Лучшая актриса второго плана». Также Мелани принимала участие и в других телепроектах.
В 2003 году Гриффит решила попробовать себя в новом качестве. Она дебютировала в мюзикле «Чикаго» в роли Рокси. Интересно, что в этот же момент Антонио Бандерас играл в другом мюзикле — «Девять», причём его театр находился буквально через дорогу. Несмотря на то, что Гриффит только недавно начала петь и танцевать, она получила колонку театрального критика в «Нью-Йорк Таймс» и, как следствие, внимание зрителей[2][3][4][5].
Личная жизнь
Гриффит была замужем четыре раза. Недолго её мужем был Дон Джонсон в 1976 году. После она вышла замуж за Стивена Бауэра в 1980 году, и в 1987 году рассталась с ним. В 1989 году она повторно вступила в брак с Джонсоном и через семь лет, в 1996 году, они вновь развелись. Мелани Гриффит бросила Дона Джонсона ради Антонио Бандераса, за которого вышла замуж в том же году. 4 декабря 2015 года Гриффит развелась с Бандерасом[6].
Мелани родила троих детей от всех трёх мужей: Александр Гриффит Бауэр (род. в 1985 г.); Дакота Майи Джонсон (род. в 1989 г.) и Стелла дель Кармен Бандерас Гриффит (род. в 1996 г.). Дакота пошла по стопам своей матери и в 2006 году стала Мисс «Золотой глобус» на церемонии кинофестиваля «Золотой глобус» (Мелани Гриффит была Мисс «Золотой глобус» в 1975 году).
Награды и номинации
Премии «Оскар»
- 1988 — Лучшая женская роль, за фильм «Деловая девушка» — номинация
Премии BAFTA
- 1989 — Лучшая женская роль, за фильм «Деловая девушка» — номинация
Премии «Золотой глобус»
- 1999 — Лучшая женская роль второго плана, за телефильм «Проект 281» — номинация
- 1995 — Лучшая женская роль второго плана, за телефильм «Девушки с Дикого Запада» — номинация
- 1988 — получила премию в номинации Лучшая женская роль в комедии или мюзикле, за фильм «Деловая девушка»
- 1986 — Лучшая женская роль в комедии или мюзикле, за фильм «Дикая штучка» — номинация
- 1984 — Лучшая женская роль второго плана, за фильм «Двойник тела» — номинация
- 1974 — Мисс «Золотой глобус»
Премии «Эмми»
- 2000 — Премия «Эмми» за лучшую женскую роль второго плана в мини-сериале или фильме, за фильм «Проект 281» — номинация
Премии AFI Award
- 2003 — Лучшая женская роль второго плана, за фильм «Ночь, которую мы назвали днём» — номинация
Премии Золотая малина
- 2000 — Худшая актриса, за фильм «Безумный Сесил Б.» — номинация
- 1999 — Худшая актриса, за фильм «Женщина без правил» — номинация
- 1996 — получила награду в номинации Худшая женская роль второго плана, за фильм «Скала Малхолланд»
- 1996 — Худшая актриса, за фильм «Двое — это слишком» — номинация
- 1993 — Худшая актриса, за фильм «Уроки любви» — номинация
- 1992 — получила награду в номинации Худшая актриса за фильмы «Незнакомец среди нас», и «Свет во тьме»
- 1990 — Худшая актриса, за фильм «Костёр тщеславия» — номинация
Фильмография
| Год | Русское название | Оригинальное название | Персонаж |
|---|---|---|---|
| 1975 | Ночные ходы | Night Moves | Делли Грастнер |
| 1975 | Смертельный бассейн (Бассейн утопленников) | The Drowning Pool | Скайлер Деверекс |
| 1975 | Улыбка | Smile | Карен Лов |
| 1977 | Сад | Gan, Ha | молодая девушка |
| 1977 | Один на одного | One on One | автостопщица |
| 1977 | Развлекательная поездка | Joyride | Сюзи |
| 1978 | Папа, я не люблю так делать | Daddy, I Don’t Like It Like This | девушка в номере отеля |
| 1978 | Стальной ковбой | Steel Cowboy | Джонни |
| 1981 | Рык | Roar | Мелани |
| 1981 | Подземные тузы | Underground Aces | Люси |
| 1981 | Создатель звёзд | The Star Maker | Дон Барнетт Янгблад |
| 1981 | Теперь она в армии | She’s in the Army Now | рядовой Силви Ноулл |
| 1981 | Золотые ворота | Golden Gate | Карен |
| 1984 | Город страха | Fear City | Лоретта |
| 1984 | Подставное тело | Body Double | Холли Боди |
| 1985 | Альфред Хичкок представляет | Alfred Hitchcock Presents | девушка (сегмент «Мужчина с юга») |
| 1986 | Дикая штучка (Чертовщина) | Something Wild | Одри Ханкел (Лулу) |
| 1987 | Полиция Майами. Отдел нравов | Miami vice (3 сезон 20 серия) | Кристин ван Марбург |
| 1987 | Черри 2000 | Cherry 2000 | Эдит ‘Э.’ Джонсон |
| 1988 | Война на бобовом поле в Милагро | The Milagro Beanfield War | Флосси Девайн |
| 1988 | Грозовой понедельник | Stormy Monday | Кейт |
| 1988 | Деловая девушка | Working Girl | Тэсс Макгилл |
| 1990 | Женщины и мужчины: Истории соблазнения | Women and Men: Stories of Seduction | Хэдли |
| 1990 | Сильные духом | In the Spirit | Лурин |
| 1990 | Тихоокеанские высоты | Pacific Heights | Патти Палмер |
| 1990 | Костёр тщеславия | The Bonfire of the Vanities | Мария Раскин |
| 1991 | Рай | Paradise | Лили Рид |
| 1992 | Свет во тьме | Shining Through | Линда Восс |
| 1992 | Чужая среди нас | A Stranger Among Us | Эмили Иден |
| 1993 | Уроки любви (Не вчера родилась) | Born Yesterday | Билли Дон |
| 1994 | Мелочь (Карманные деньги) | Milk Money | Ви |
| 1994 | Без дураков | Nobody’s Fool | Тоби Роубак |
| 1995 | Девушки с Дикого Запада | Buffalo Girls | Дора Дюфран |
| 1995 | Время от времени | Now and Then | Тина ‘Тини’ Терселл |
| 1995 | Двое — это слишком | Two Much | Бетти Кернер |
| 1996 | Скала Малхолланд | Mulholland Falls | Катерин Хувер |
| 1997 | Другой день в раю | Another Day in Paradise | Сид |
| 1997 | Лолита | Lolita | Шарлотта Хейз |
| 1998 | Заговор | Shadow of Doubt | Китт Деверекс |
| 1998 | Знаменитость | Celebrity | Николь Оливер |
| 1999 | Женщина без правил | Crazy in Alabama | Лусилл Винсон |
| 1999 | Проект 281 | RKO 281 | Марион Дейвис |
| 2000 | Безумный Сесил Б. | Cecil B. DeMented | Хони Уитлок |
| 2000 | Попутчики | Forever Lulu | Лулу Макафи |
| 2001 | Колледж | Tart | Дайан Милфорд |
| 2002 | Стюарт Литтл 2 | Stuart Little 2 | Маргало |
| 2003 | Ночь, которую мы назвали днём | The Night We Called It a Day | Барбара Маркс |
| 2003 | Ловкие руки | Shade | Ева |
| 2003 | Темп | Tempo | Сара |
| 2005 | Роковое соблазнение | Heartless | Миранда Уэллс |
| 2006 | Сжальтесь над Мерси | Have Mercy | |
| 2010 | Шевели ластами! | Sammy’s Adventures | озвучка |
| 2012 | Жёлтый | Yellow | Патси |
| 2012 | Путешественник скорби | The Grief Tourist | Бетси |
| 2013 | Зови меня сумасшедшим | Call Me Crazy: A Five Film | Кристин |
| 2014 | Страховщик | Autómata | Др. Дюпре / Клео, озвучка |
Напишите отзыв о статье "Гриффит, Мелани"
Примечания
- ↑ [www.people.com/people/archive/article/0,,20087986,00.html A Former Sex Kitten, Tippi Hedren's Daughter Melanie Griffith Decides Her Racy Past Was for the Birds]. People (magazine) (June 4, 1984).
- ↑ [theater2.nytimes.com/mem/theater/treview.html?id=1077011419481&html_title=&tols_title=CHICAGO+(PLAY)&byline=%20By+BEN+BRANTLEY+&pdate=20030804 Ben Brantley], The New York Times. [web.archive.org/web/20081210101506/theater2.nytimes.com:80/mem/theater/treview.html?id=1077011419481&html_title=&tols_title=CHICAGO+(PLAY)&byline=%20By+BEN+BRANTLEY+&pdate=20030804 Архивировано] из первоисточника 10 декабря 2008.
- ↑ [www.variety.com/article/VR1117890920.html?categoryid=15&cs=1&query=melanie+griffith B.O. rises; 'Chi' SRO Broadway Grosses], Variety.com (August 17, 2003). Проверено 2 марта 2012.
- ↑ [www.highbeam.com/doc/1G1-106328180.html Bubbly B.O. perf. (Analysis).(Melanie Griffith stars in "Chicago")(Brief Article)] [web.archive.org/20110517095300/www.highbeam.com/doc/1G1-106328180.html Архивная копия] от 17 мая 2011 на Wayback Machine
- ↑ Pogrebin, Robin. [www.nytimes.com/2003/09/18/theater/a-long-shot-in-chicago-pays-off-for-melanie-griffith-last-laugh-is-sweet.html?pagewanted=1 A Long Shot In 'Chicago' Pays Off; For Melanie Griffith, Last Laugh Is Sweet], The New York Times (September 18, 2003). Проверено 9 апреля 2010.
- ↑ [www.people.com/article/melanie-griffith-antonio-banderas-divorce/ Melanie Griffith Divorcing Antonio Banderas]
Ссылки
- [www.melaniegriffith.com Официальный сайт]
- [movies.yahoo.com/movie/contributor/1800018809 Гриффит, Мелани] (англ.) на сайте Yahoo! Movies
- [www.emmys.com/celebrities/melanie-griffith Melanie Griffith at Emmys.com]
|
||||||
Отрывок, характеризующий Гриффит, Мелани
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.
Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.
Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
