Меланхолик

Меланхо́лик (греч. μέλαινα χολή, mélaina chole, мелэна холе, «чёрная жёлчь») — один из четырёх типов темперамента в классификации Гиппократа. Человека меланхолического темперамента можно охарактеризовать как легкоранимого, склонного глубоко переживать даже незначительные неудачи, но внешне вяло реагирующего на окружающее. Среди меланхоликов встречаются такие незаурядные личности, как французский философ Рене Декарт, англичанин Чарлз Дарвин, писатель Николай Васильевич Гоголь, польский композитор Фредерик Шопен, русский композитор Пётр Ильич Чайковский . Они сумели преодолеть сложности данного темперамента и творчески использовать преимущества: высокую чувствительность нервной системы, тонкую реакцию на малейшие оттенки чувств, глубокие эмоциональные переживания, отличающиеся большой устойчивостью. Аристотель и вовсе утверждал, что все знаменитые и выдающиеся люди были меланхоликами.

При неблагоприятных условиях у них может развиться повышенная эмоциональная ранимость, замкнутость, отчуждённость. В спокойной, привычной для них обстановке, меланхолики могут успешно справляться с жизненными задачами.

Меланхолики обладают повышенным интуитивным восприятием отношения к себе окружающих людей. Они отличаются высокой чувствительностью к эмоциональному отвержению со стороны значимых лиц и высокой потребностью в сопереживании. Меланхолики являются интровертами. Меланхолики страдают от аффективных и тревожных проблем чаще, чем обладатели других типов темперамента.

Литература

• Большая советская энциклопедия: В 30 т. — М.: «Советская энциклопедия», 1969—1978.
• И. М. Кондаков. Психологический словарь. — 2000.
• Краткий психологический словарь. — Ростов-на-Дону: «ФЕНИКС». Л. А. Карпенко, А. В. Петровский, М. Г. Ярошевский, 1998.
• Словарь практического психолога. — М.: АСТ, Харвест. С. Ю. Головин, 1998.
• Современная энциклопедия. — 2000.

Отрывок, характеризующий Меланхолик

На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.