Мелашунас-Ферро, Валерия Мартыновна

Валерия Мартыновна Мелашунас-Ферро
Валерія Мартинівна Мелашунас-Ферро
Дата рождения:	15 марта 1928(1928-03-15)
Место рождения:	Ананьев (Одесская область), Одесская область, УССР
Дата смерти:	7 февраля 1996(1996-02-07) (67 лет)
Место смерти:	Киев, Украина
Профессия:	артистка балета, балетный педагог, театральный педагог
Гражданство:	СССР СССР → Украина Украина
Псевдонимы:	Валерия Ферро
Амплуа:	Танцовщица характерного плана
Театр:	Одесский академический театр оперы и балета, Киевский театр оперы и балета имени Т.Шевченко
Награды:

Вале́рия Марты́новна Мелашу́нас-Ферро́ (укр. Валерія Мартинівна Мелашунас-Ферро; 15 марта 1928, Ананьев, Одесская область — 7 февраля 1996, Киев) — украинская советская артистка балета, педагог, народная артистка Украины (1993).

Биография

В 1948 году окончила Одесскую балетную школу, совершенствовала мастерство в Ленинградском хореографическом училище.

1946—1952 — артистка Одесского театра оперы и балета

1952—1968 — артистка Киевского театра оперы и балета имени Т.Шевченко

1968—1976 — преподаватель и репетитор в детских хореографических студиях.

1968—1995 — балетмейстер-репетитор народного танцевального ансамбля «Веснянка» Киевского университета им. Т. Г. Шевченко.

1993 — Народная артистка Украины

Похоронена в Киеве на Байковом кладбище с Вахтангом Вронским.

Творчество

Исполнительница характерного плана. Партии: Эсмеральда, Зарема («Бахчисарайский фонтан»), Франциска («Франческа да Римини» на музыку П.Чайковского), Мариула («Лилея» К.Данькевича), Килина («Лесная песня» — первая исполнительница в постановке Вахтанга Вронского) и другие.

Литература

1. Туркевич В. Д. Хореографічне мистецтво України в персоналіях: Довідник. Київ: Біографічний інститут НАН України, 1999. — С.195.

Отрывок, характеризующий Мелашунас-Ферро, Валерия Мартыновна

– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.