Мелиссино, Пётр Иванович

Пётр Иванович Мелиссино
Дата рождения	1726(1726)
Дата смерти	26 октября 1797(1797-10-26)
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	Артиллерия
Звание	Генерал от артиллерии
Сражения/войны	Семилетняя война Русско-турецкая война (1768—1774)
Награды и премии

Пётр Иванович Мелиссино (греч. Μελισσηνός; 1726—26 декабря 1797) — первый русский генерал от артиллерии, брат И. И. Мелиссино, отец А. П. Мелиссино.

Биография

Сын греческого лекаря, род которого происходил с Кефалонии и Крита, прибывшего в Россию во времена Петра I из Венеции, а при Анне Иоанновне ставшего вице-президентом Медицинской канцелярии. В 1740 году отдан на воспитание в Сухопутный кадетский корпус. В 1756 году получил чин капитана, в 1759 году переведен по собственному желанию в артиллерию и получил звание майора. Участвовал в Семилетней войне. Фигурой, ростом и осанкой Мелиссино настолько напоминал Петра I, что скульптор Фальконе якобы просил его позировать для фигуры «Медного всадника».

В первую русско-турецкую войну(1768—1774) был уже полковником, ему было поручено начальство над всей артиллерией 1-й армии генерала А. М. Голицына, затем П. А. Румянцева, 1 января 1770 года получил чин генерал-майора. Способствовал победам под Хотином, при Ларге и при Кагуле. В сражении при Кагуле, когда турки опрокинули каре Племянникова и готовы были ворваться в каре Олица, хладнокровно открыл огонь картечью и содействовал отражению турок. За этот подвиг награждён орденом Святого Георгия Победоносца III степени. За кампанию 1773 года получил орден Святой Анны. Получил репутацию одного из лучших артиллеристов своего времени. По окончании Турецкой войны некоторое время служил в Главной канцелярии артиллерии и фортификации. В 1782 году получил чин генерал-поручика, на следующий год назначен директором Соединенной артиллерийской и инженерной дворянской школы. Позже исполнял должности старшего члена Экспедиции Государственной Военной коллегии и первоприсутствующего в канцелярии Главной артиллерии и фортификации. 1 января 1789 года награждён орденом Св. Александра Невского. За несколько дней до кончины Екатерины II получил от неё орден Владимира I степени.

По воцарении императора Павла I в 1796 году назначен инспектором всей артиллерии, первым в российской армии получил чин генерала от артиллерии, стал кавалером ордена Святого Андрея Первозванного. Мелиссино отличил и вывел в люди Аракчеева, рекомендовав его цесаревичу Павлу Петровичу. Он не только ценил Аракчеева, как хорошего артиллериста, но и питал к нему «чувства отца» и называл его «любезным сыном».

Мелиссино играл большую роль в истории русского масонства. Находясь на службе в Яссах в 1778 году, он учредил там ложу Марса. Занимая видное положение среди петербургских масонов, создал свою «особую масонскую систему» и в тайном «конклаве» из 10 избранных лиц изучал «неизвестные и неисследованные» тайны природы, которые давали повод к высшей славе и хвале Создателя. Но, несмотря на это стремление к «пониманию цели жизни» и к обретению «истины и мудрости», он не был идеалом добродетелей. Как пишет великий князь Николай Михайлович,

«Мелиссино был очень слабохарактерным и до глубокой старости сластолюбивым человеком. Его дом был образцом не только европейского комфорта, но и чисто восточной неги. Он потратил большую сумму на обустройство своей дачи и дал ей название Ma Folie. На старости лет Мелиссино основал Филадельфийское общество, в котором молодые развратники из золотой молодежи, в роде братьев Зубовых, проходили курс всевозможных беспутств, под опытным руководством старого сатира Мелиссино».

Жена — Мария Дмитриевна Кацарева (1740—1801), похоронена рядом с мужем в Лазаревской церкви Александро-Невской лавры. Их единственный сын и последний представитель фамилии Мелиссино, Алексей Петрович (1759—1813), был смертельно ранен в сражении под Дрезденом.

Ссылки

• [wars175x.narod.ru/bgr_mlsn.html Биография Генерал-поручика от артиллерии П. И. Меллисино (1726—1797)]
• Мелиссино // Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др.]. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1911—1915.</span>
• Военный энциклопедический лексикон, Часть Восьмая. — Санкт-Петербург, 1844.
• [www.memoirs.ru/rarhtml/Melis_RS73_8_12.htm Мелиссино П.И Письма к Аракчееву и имп. Павлу I / Сообщ. А. Н. Сергеевым // Русская старина, 1873. — ТТ. 8. — № 12. — С. 975—980. — Под загл. Аракчеев.]

Отрывок, характеризующий Мелиссино, Пётр Иванович

Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.
Лошадь Денисова, обходя лужу, которая была на дороге, потянулась в сторону и толканула его коленкой о дерево.
– Э, чег'т! – злобно вскрикнул Денисов и, оскаливая зубы, плетью раза три ударил лошадь, забрызгав себя и товарищей грязью. Денисов был не в духе: и от дождя и от голода (с утра никто ничего не ел), и главное оттого, что от Долохова до сих пор не было известий и посланный взять языка не возвращался.
«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.
В то время как Денисов говорил с эсаулом, Петя, сконфуженный холодным тоном Денисова и предполагая, что причиной этого тона было положение его панталон, так, чтобы никто этого не заметил, под шинелью поправлял взбившиеся панталоны, стараясь иметь вид как можно воинственнее.