Мелихово (усадьба)
| Государственный литературно-мемориальный музей-заповедник А. П. Чехова | |
|---|---|
 Главный усадебный дом в «Мелихове». Июль 2005 г. | |
| Дата основания | 1940 год |
| Местонахождение | Московская область, Чеховский район, с. Мелихово |
| Посетителей в год | 152 243 посетителя за 2014 г. |
| Директор | Бобков Константин Васильевич |
| Сайт | [www.chekhov-melikhovo.com khov-melikhovo.com] |
Ме́лихово (Государственный литературно-мемориальный музей-заповедник А. П. Чехова) — один из главных чеховских музеев в России. Находится в окрестностях города Чехова Московской области. Здесь с 1892 по 1899 годы писатель проживал со своими родителями и ближайшими родственниками. Перед отъездом в Крым Чехов продал это имение, и после революции оно пришло в запустение.
Содержание
Государственный литературно-мемориальный музей-заповедник А. П. Чехова
Решение о создании музея как филиала Серпуховского краеведческого музея было принято в 1939 году. В 1941 году музей открылся для посетителей, первым его директором стал Пётр Николаевич Соловьёв. В воссоздании обстановки чеховского дома активное участие приняли сестра писателя — М. П. Чехова и его племянник С. М. Чехов.
В музее отражена деятельность Чехова как писателя, врача, общественного деятеля. Собрание музея в Мелихове насчитывает более 20 тысяч экспонатов. В музее хранятся картины художников — друзей писателя: И. Левитана, В. Поленова, Н. Чехова, П. Серёгина и других. Мелихово — место проведения концертов, театральных и музыкальных фестивалей, выставок, рождественских ёлок.
На территории музея в 1951 году установлен один из первых в СССР памятников писателю (скульптор Г. И. Мотовилов, архитектор Л. М. Поляков)
Директора музея
- Бобков, Константин Васильевич (2004 — наст. вр.)
- Бычков, Юрий Александрович (1994—2004)
- Абраменкова Людмила Захаровна (1987—1994)
- Авдеев, Юрий Константинович (1951—1987)
- Корнюшин Пётр Кузьмич (1949—1951)
- Симанов Сергей Иванович (1945—1949)
- Ванаг Пётр Иванович (1943—1944)
- Соловьёв, Пётр Николаевич (1940—1941)
Напишите отзыв о статье "Мелихово (усадьба)"
Литература о музее
- По Чеховским местам Подмосковья / Рисунки художника С. М. Чехова; Пояснительный текст директора Музея-усадьбы А. П. Чехова в Мелихове Ю. К. Авдеева; Переплёт, титул, заставки художника П. Кузаняна. — М.: Московский рабочий, 1959. — 112 с. — 15 000 экз. (в пер.)
- Авдеев Ю. К. В чеховском Мелихове. М.: Мелихово, 2004.
- Государственный литературно-мемориальный музей-заповедник А. П. Чехова (серия «Жизнь замечательных музеев»)/ Отв. ред. Э. Д. Орлов. — М.: Мелихово, 2010.
Ссылки
|
Культурное наследие Российской Федерации, объект № 5010539003 |
- [www.museum.ru/M447 Страница музея на сайте Museum.ru]
- [www.chekhov-melikhovo.com/ Государственный литературно-мемориальный музей-заповедник А. П. Чехова]
- [maps.yandex.ru/-/CVBCIZMJ Мелихово (усадьба)] на сервисе Яндекс.Панорамы.
| ||||||
Отрывок, характеризующий Мелихово (усадьба)
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
