Меллит (епископ)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Меллит
Mellitus
Архиепископ Кентерберийский


Витраж с изображением святого Меллита в церкви Эссекса

Епископское посвящение 3-й архиепископ Кентерберийский
Интронизация 619 год
Конец правления 24 апреля 624 года
Предшественник Лаврентий Кентерберийский
Преемник Юст
Другая должность 1-й епископ Лондона
Умер 24 апреля 624(0624-04-24)
Кентербери, Кент, Англия
Похоронен Аббатство Святого Августина, Кентербери
Святость
Праздник 24 апреля
Титул Святой

Меллит (умер 24 апреля 624 года, Кентербери) — первый епископ Лондона и третий архиепископ Кентерберийский, участник «Григорианской миссии» 595 года.

Меллит был отправлен папой римским Григорием I в помощь Августину, первому архиепископу Кентерберийскому в Англию в 601 году. В 604 году Меллит был рукоположён Августином в сан епископа и в том же году он основал собор Святого Павла в Лондоне. Вскоре после этого сыновья эссекского короля Себерта изгнали его из Лондона и он бежал в Галлию, откуда вскоре был вызван назад архиепископом Лаврентием.

Считают, что Меллит был благородного происхождения[1], хотя история его ранней жизни остаётся неизвестной. Папа Григорий I писал о нём, как об аббате монастыря Святого Андрея в Риме, основанном самим Григорием. К братству монастыря принадлежал и сам Григорий, до избрания папой, и Августин Кентерберийский, перед поездкой в Кент с миссией.

После смерти Лаврентия в 619 году Меллит наследует сан и становится третьим Архиепископом Кентерберийским.





Биография

Жизнь до поездки в Британию

Средневековый летописец Беда описывает Меллита как человека благородного происхождения[1][2]. Впервые Меллит упоминается в письмах папы Григория, и никаких других сведений о его ранней жизни не имеется[1]. В письмах папа называет его аббат[3], хотя неясно, являлся ли Меллит аббатом в Риме или получил сан от папы перед путешествием как глава миссии[1]. В регистре же посланных папой писем Меллит записан как «франкский аббат». Похоже, он был родом из Рима, так же как и миссионеры, прибывшие в Кент с Августином[4].

Путешествие в Англию

В июне 601[5] года папа Григорий послал Меллита в Кентербери к Августину в ответ на его просьбу о помощи. Августин, первый архиепископ Кентерберийский, нуждался в новых миссионерах для развития и распространения христианства среди англосаксов[6].

Миссионеры, в их числе и Меллит, привезли в Кент подарки от папы, книги, а также, как пишет испорик Беда, всё, что нужно церкви для работы[7][8][примечание 1].

Вместе с письмом Августину миссионеры привезли письмо Этельберту, с призывом последовать примеру Константина Великого и обратить свой народ в христианство. Кроме того, папа призывал Этельберта запретить использование языческих храмов[11].

Историк Ян Вуд пишет, что путь Меллита можно проследить по письмам папы Григория епископам Вьенны, Арля, Лиона, Тулона, Марселя, Меца, Парижа и Руана с просьбой поддержать Меллита в его миссии. Также Григорий написал франкским королям Хлотарю II, Теодориху II, Теодеберту II и королеве Брунгильде, бабке Теодориха и Теодеберта и их регентше. Вуд считает, что поддержка франкских епископов и правителей стала залогом успешной миссии Меллита[12]. Во время поездки Меллит получал письма от папы с наставлениями об освещении языческих церквей и дальнейшем развитии церкви в Британии[1]. Эти письма внесли кардинальные изменения в развитие миссии[13] и были позже включены в описания Беды «Церковная история народа англов»[14] как «поворотный момент»[15]. Историк Маркус считает, что «поворотным моментом» в развитии британской церкви являлось письмо папы Григория Этельберту с призывом крестить свой народ[11]. И хотя традиционно считается, что письма к Этельберту и к Меллиту как бы противоречат друг другу, историк Георг Демацополос пишет, что письмо Этельберту должно было поощрить его веру, а письма Меллиту имели скорее практическое значение[16].

Епископ Лондона

Точная дата прибытия Меллита в Англию неизвестна, но в 604 году[1] Августин назначил его епископом[17] в столицу Эссекса Лондон[18]. Выбор был вполне логичен, так как Лондон, основанный в эпоху правления римлян, был центром южной торговой сети. Перед своим посвящением Меллит окрестил Себерта, племянника Этельберта и правителя Лондона, который после позволил основать в своей столице новую епархию. Церковь, основанная в Лондоне, была построена Этельбертом, и Беда утверждает, что Этельберт выделил земли для поддержки новой епархии, хотя поздние источники это утверждение опровергают[1]. И хотя по плану папы Григория именно Августин должен был перенести свою епархию в Лондон, вместо себя он назначил Меллита[примечание 2]. После смерти Августина в 604 году, пост архиепископа принял Лаврентий, а Меллит остался епископом в Лондоне. Вполне возможно, что король Кента Этельберт не желал расставаться с архиепархией и хотел сохранить превосходство Кента[1].

Меллит получил подтверждение сана епископа в феврале 610 года в Италии от папы Бонифация IV[1], которому он отвёз письмо нового архиепископа Лаврентия. Историк Хигам считает, что рукоположение должно было подтвердить независимость английской церкви от франкской[20]. Бонифаций дал Меллиту с собой два письма, одно для Этельберта и его народа, а другое для Лаврентия[21], в котором передавал архиепископу решение синода[22]. Письма с решением синода не сохранились, а в 1060-х и 1070-х годах некоторые из них были подделаны[1]. Также известно, что Меллит и Юст поддержали Лаврентия в его обращении к епископам британской церкви с просьбой изменить исчисление церковных праздников на принятое в Риме[23].

Этельберт и Себерт умерли около 616 и 618 года, что вызвало кризис миссионерства в Британии[1]. Сыновья Себерта не были крещены и изгнали Меллита из Лондона[24]. Беда утверждает, что причиной изгнания послужил отказ Меллита дать сыновьям Себерта попробовать «тела Господня», просвиру[1][примечание 3]. Произошли ли эти события непосредственно друг за другом или прошло какое-то время, неизвестно. Беда описывает оба события в одной главе, но не указывает точных дат[26]. Историк Хайэм считает, что братья изгнали Меллита, так как не нуждались больше в поддержке кентского королевства. Это вполне возможно, так как после смерти Этельберта бретвальдом стал Рэдвальд, король восточной Англии и нужда в покровительстве Кента отпала[27].

Меллит сбежал в Кентербери, но наследник Этельберта, Эдбальд оставался язычником и Меллит вместе с Юстом покинули Англию и скрылись в Галлии[1]. После крещения Эдбальда[28] Августин призвал Меллита вернуться в Англию, но как долго Меллит пробыл в Галлии, неизвестно[26]. После прибытия Меллит не стал возвращаться в Лондон[28], так как правители всё еще оставались язычниками[1] и после его побега в восточной Англии не осталось христианских миссионеров[29]. Следующая попытка обращения восточных англосаксов в христианство произошла лишь после 654 года[30].

Архиепископ Кентерберийский

После смерти Лаврентия в 619 году Меллит стал третьим архиепископом Кентерберийским[31]. Как пишут историки, во время своего архиепископства в 623 году Меллит совершил чудо: пожар охватил город и загорелась церковь в Кентербери. Меллит вбежал в огонь, ветер внезапно изменил направление и церковь удалось спасти[32]. Кроме пожара, в эпоху правления Меллита ничего выдающегося не случилось, но Беда приписывает ему трезвый и расчётливый ум[33], и упоминает, что Меллит страдал подагрой[22].

Папа Бонифаций поощрял Меллита в его миссии, возможно, в связи с женитьбой Эдвина, короля Нортумбрии на дочери Этельберта Этельбур. Получил ли Меллит паллий от папы, символ архиепископства, остаётся неизвестным[1].

Меллит умер 24 апреля 624 года[31] и был похоронен в Аббатстве святого Августина в Кентербери в тот же день[1]. После смерти Меллит был причислен к лику святых, его день празднуется 24 апреля[34][35]. С 1120 года он также почитается в день святого Августина[36].

Вскоре после норманского завоевания Англии Госцелин написал историю жизни святого Меллита, опираясь на описание Беды и не добавив никаких новых фактов. Сам страдая от подагры, Госцелин призывает страдающих этим недугом молиться святому Меллиту для облегчения боли[1]. Госцелин также пишет, что останки Меллита хранятся вместе с останками Августина и Лаврентия в пресвитерии в Кентербери.

Напишите отзыв о статье "Меллит (епископ)"

Комментарии

  1. Другой историк, Томас Элмгамский, тоже упоминает, что миссионеры привезли с собой множество книг. Исследования показали, что одной из этих книг может быть евангелистарий святого Августина, который находится в данный момент в Кембридже[1]. Другими сохранившимися книгами являются копия устава святого Бенедикта (лат. Regula Benedicti) и евангелистарий на итальянском, тематически связанный с евангелистарием святого Бенедикта. Исследования подтверждают, что последняя из этих книг находилась на хранении в англосаксонской церкви. Обе книги в данный момент находятся в Бодлианской библиотеке в Оксфорде[9]. Миссионеры привезли также фрагмент работы папы Григория, в данный момент хранящийся в британской библиотеке как часть коллекции, собранной Робертом Коттоном[10].
  2. Бректер утверждает, что Августин в действительности перенёс свою епархию в Лондон и именно Меллит стал его наследником на этом посту, но эта теория была опровергнута другими историками.[19].
  3. Историк Джеймс Кампбелл считает, что братья хотели попробовать просвиру, считая причащение магическим ритуалом, либо же просто из любопытства, так как белый хлеб был в то время редок[25].

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 Brooks «[www.oxforddnb.com/view/article/18531 Mellitus (d. 624)]» Oxford Dictionary of National Biography
  2. Bede Ecclesiastical History p. 111
  3. Church «Paganism in Conversion-age Anglo-Saxon England» History p. 164
  4. Higham Convert Kings p. 96
  5. Mayr-Harting Coming of Christianity p. 64
  6. Brooks Early History of the Church of Canterbury p. 9
  7. Bede History of the English Church and People pp. 85-86
  8. Mayr-Harting Coming of Christianity p. 62
  9. Colgrave «Introduction» Earliest Life of Gregory the Great pp. 27-28
  10. Lapidge Anglo-Saxon Library pp. 24-25
  11. 1 2 Markus «Gregory the Great and a Papal Missionary Strategy» Studies in Church History 6 pp. 34-37
  12. Wood «Mission of Augustine» Speculum p. 6
  13. Markus «Gregory the Great’s Europe» Transactions of the Royal Historical Society p. 26
  14. Bede History of the English Church and People pp. 86-87
  15. Spiegel «'Tabernacula' of Gregory the Great» Anglo-Saxon England 36 pp. 2-3
  16. Demacopoulos «Gregory the Great and the Pagan Shrines of Kent» Journal of Late Antiquity pp. 353—369
  17. Fryde, et al. Handbook of British Chronology p. 219
  18. Brooks Early History of the Church of Canterbury pp. 11-13a
  19. Wallace-Hadrill Bede's Ecclesiastical History of the English People p. 39
  20. Higham Convert Kings p. 115
  21. Brooks Early History of the Church of Canterbury p. 13
  22. 1 2 Blair World of Bede pp. 86-87
  23. Stenton Anglo-Saxon England p. 112
  24. Hindley Brief History of the Anglo-Saxons p. 36
  25. Campbell "Observations on the Conversion of England" Essays in Anglo-Saxon History pp. 77–78
  26. 1 2 Higham Convert Kings p. 137
  27. Higham English Empire pp. 202—203
  28. 1 2 Lapidge «Mellitus» Blackwell Encyclopedia of Anglo-Saxon England
  29. Higham Convert Kings pp. 135—136
  30. Higham Convert Kings pp. 234—237
  31. 1 2 Fryde, et al. Handbook of British Chronology p. 213
  32. Brooks Early History of the Church of Canterbury p. 30
  33. Hindley Brief History of the Anglo-Saxons p. 43
  34. Walsh New Dictionary of Saints p. 420
  35. Farmer Oxford Dictionary of Saints p. 366
  36. Hayward «Absent Father» Journal of Medieval History p. 217 footnote 72

Литература

  • Bede. A History of the English Church and People. — New York: Penguin Classics, 1988. — ISBN 0-14-044042-9.
  • Blair, Peter Hunter. The World of Bede. — Reprint of 1970. — Cambridge, UK: Cambridge University Press, 1990. — ISBN 0-521-39819-3.
  • Brooks, Nicholas. The Early History of the Church of Canterbury: Christ Church from 597 to 1066. — London: Leicester University Press, 1984. — ISBN 0-7185-0041-5.
  • Brooks, N. P. (2004), [www.oxforddnb.com/view/article/18531 "Mellitus (d. 624)"], Oxford Dictionary of National Biography (October 2005 revised ed.), Oxford University Press, doi:[dx.doi.org/10.1093%2Fref%3Aodnb%2F18531 10.1093/ref:odnb/18531], <www.oxforddnb.com/view/article/18531> 
  • Campbell, James, "Observations on the Conversion of England", Essays in Anglo-Saxon History, London: Hambledon Press, pp. 69–84, ISBN 0-907628-32-X 
  • Church, S. D. (2008). «Paganism in Conversion-age Anglo-Saxon England: The Evidence of Bede's Ecclesiastical History Reconsidered». History 93 (310): 162–180. DOI:10.1111/j.1468-229X.2008.00420.x.
  • Colgrave, Bertram (2007), "Introduction", in Colgrave, Bertram, The Earliest Life of Gregory the Great (Paperback reissue of 1968 ed.), Cambridge, UK: Cambridge University Press, ISBN 978-0-521-31384-1 
  • Demacopoulos, George (Fall 2008). «Gregory the Great and the Pagan Shrines of Kent». Journal of Late Antiquity 1 (2): 353–369. DOI:10.1353/jla.0.0018.
  • Farmer, David Hugh. Oxford Dictionary of Saints. — Fifth. — Oxford, UK: Oxford University Press, 2004. — ISBN 978-0-19-860949-0.
  • Fryde, E. B. Handbook of British Chronology. — Third Edition, revised. — Cambridge, UK: Cambridge University Press, 1996. — ISBN 0-521-56350-X.
  • Gem, Richard (1982), "The Significance of the 11th-century Rebuilding of Christ Church and St Augustine's, Canterbury, in the Development of Romanesque Architecture", Medieval Art and Architecture at Canterbury Before 1220, vol. V, British Archaeological Association Conference Transactions, Kent Archaelogical Society, pp. 1–19, ISBN 0-907307-05-1 
  • Hayward, Paul Antony (2003). «An Absent Father: Eadmer, Goscelin and the Cult of St Peter, the First Abbot of St Augustine’s Abbey, Canterbury». Journal of Medieval History 29: 201–218. DOI:10.1016/S0304-4181(03)00030-7.
  • Higham, N. J. [books.google.com/books?id=uiu9AAAAIAAJ&printsec=frontcover&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false The Convert Kings: Power and Religious Affiliation in Early Anglo-Saxon England]. — Manchester, UK: Manchester University Press, 1997. — ISBN 0-7190-4827-3.
  • Higham, N. J. An English Empire: Bede and the Early Anglo-Saxon Kings. — Manchester, UK: Manchester University Press, 1995. — ISBN 0-7190-4423-5.
  • Hindley Geoffrey. A Brief History of the Anglo-Saxons: The Beginnings of the English Nation. — New York: Carroll & Graf Publishers, 2006. — ISBN 978-0-7867-1738-5.
  • Holford-Strevens, Leofranc; Blackburn, Bonnie J. The Oxford Book of Days. — Oxford, UK: Oxford University Press, 2000. — ISBN 0-19-866260-2.
  • Lapidge, Michael. The Anglo-Saxon Library. — Oxford, UK: Oxford University Press, 2006. — ISBN 0-19-926722-7.
  • Lapidge, Michael (2001), "Mellitus", in Lapidge, Michael; Blair, John; Keynes, Simon; Scragg, Donald, The Blackwell Encyclopaedia of Anglo-Saxon England, Malden, MA: Blackwell Publishing, pp. 305–306, ISBN 978-0-631-22492-1 
  • Markus, R. A. (1970), "Gregory the Great and a Papal Missionary Strategy", Studies in Church History 6: The Mission of the Church and the Propagation of the Faith, Cambridge, UK: Cambridge University Press, pp. 29–38 
  • Markus, R. A. (1981). «Gregory the Great's Europe». Transactions of the Royal Historical Society 31: 21–36. DOI:10.2307/3679043.
  • Mayr-Harting, Henry. [books.google.com/books?id=uc4RqYHVXkMC&printsec=frontcover&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false The Coming of Christianity to Anglo-Saxon England]. — University Park, PA: Pennsylvania State University Press, 1991. — ISBN 0-271-00769-9.
  • Nilson, Ben. Cathedral Shrines of Medieval England. — Woodbridge, UK: Boydell Press, 1998. — ISBN 0-85115-540-5.
  • Spiegel, Flora (2007), [dx.doi.org/10.1017%2FS0263675107000014 "The 'tabernacula' of Gregory the Great and the Conversion of Anglo-Saxon England"], Anglo-Saxon England 36, Cambridge, UK: Cambridge University Press, pp. 1–13, DOI 10.1017/S0263675107000014 
  • Stenton F. M. Anglo-Saxon England. — Third. — Oxford, UK: Oxford University Press, 1971. — ISBN 978-0-19-280139-5.
  • Wallace-Hadrill, J. M. Bede's Ecclesiastical History of the English People: A Historical Commentary. — Oxford, UK: Clarendon Press, 1988. — ISBN 0-19-822269-6.
  • Walsh Michael J. A New Dictionary of Saints: East and West. — London: Burns & Oats, 2007. — ISBN 0-86012-438-X.
  • Wood, Ian (January 1994). «The Mission of Augustine of Canterbury to the English». Speculum 69 (1): 1–17. DOI:10.2307/2864782.

Ссылки

  • [www.pase.ac.uk/jsp/DisplayPerson.jsp?personKey=949 Меллит на сайте The Prosopography of Anglo-Saxon England (PASE).]  (англ.)
  • [www.newadvent.org/cathen/10168b.htm Меллит в онлайн-версии The Catholic Encyclopedia.]  (англ.)
  • [www.storyoflondon.com/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=38 Меллит на сайте Story of London.]  (англ.)
  • [www.britannia.com/history/docs/mellitus.html Письмо папы Григория I Меллиту на сайте British Historical Documents.]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Меллит (епископ)

Тетушка приняла в свой уголок двух молодых людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, что ей делать с этими людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила:
– J'espere, que vous ne direz plus qu'on s'ennuie chez moi, [Надеюсь, вы не скажете другой раз, что у меня скучают,] – и взглянула на Элен.
Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.
Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.
Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:
– On dit que vous embellissez votre maison de Petersbourg. [Говорят, вы отделываете свой петербургский дом.]
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.


В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?»
Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем. Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.
В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.
Гости сидели за ужином. Княгиня Курагина, массивная, когда то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте. По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости – старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, – рядом. Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. Князь Василий оживлял всех. Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой – рассказ о неуспехе какой то Марьи Викторовны. У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее – в среду – заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д.
– Так таки и не пошло дальше, чем «Сергей Кузьмич»? – спрашивала одна дама.
– Да, да, ни на волос, – отвечал смеясь князь Василий. – Сергей Кузьмич… со всех сторон. Со всех сторон, Сергей Кузьмич… Бедный Вязмитинов никак не мог пойти далее. Несколько раз он принимался снова за письмо, но только что скажет Сергей … всхлипывания… Ку…зьми…ч – слезы… и со всех сторон заглушаются рыданиями, и дальше он не мог. И опять платок, и опять «Сергей Кузьмич, со всех сторон», и слезы… так что уже попросили прочесть другого.
– Кузьмич… со всех сторон… и слезы… – повторил кто то смеясь.
– Не будьте злы, – погрозив пальцем, с другого конца стола, проговорила Анна Павловна, – c'est un si brave et excellent homme notre bon Viasmitinoff… [Это такой прекрасный человек, наш добрый Вязмитинов…]
Все очень смеялись. На верхнем почетном конце стола все были, казалось, веселы и под влиянием самых различных оживленных настроений; только Пьер и Элен молча сидели рядом почти на нижнем конце стола; на лицах обоих сдерживалась сияющая улыбка, не зависящая от Сергея Кузьмича, – улыбка стыдливости перед своими чувствами. Что бы ни говорили и как бы ни смеялись и шутили другие, как бы аппетитно ни кушали и рейнвейн, и соте, и мороженое, как бы ни избегали взглядом эту чету, как бы ни казались равнодушны, невнимательны к ней, чувствовалось почему то, по изредка бросаемым на них взглядам, что и анекдот о Сергее Кузьмиче, и смех, и кушанье – всё было притворно, а все силы внимания всего этого общества были обращены только на эту пару – Пьера и Элен. Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом дочь; и в то время как он смеялся, выражение его лица говорило: «Так, так, всё хорошо идет; нынче всё решится». Анна Павловна грозила ему за notre bon Viasmitinoff, а в глазах ее, которые мельком блеснули в этот момент на Пьера, князь Василий читал поздравление с будущим зятем и счастием дочери. Старая княгиня, предлагая с грустным вздохом вина своей соседке и сердито взглянув на дочь, этим вздохом как будто говорила: «да, теперь нам с вами ничего больше не осталось, как пить сладкое вино, моя милая; теперь время этой молодежи быть так дерзко вызывающе счастливой». «И что за глупость всё то, что я рассказываю, как будто это меня интересует, – думал дипломат, взглядывая на счастливые лица любовников – вот это счастие!»
Среди тех ничтожно мелких, искусственных интересов, которые связывали это общество, попало простое чувство стремления красивых и здоровых молодых мужчины и женщины друг к другу. И это человеческое чувство подавило всё и парило над всем их искусственным лепетом. Шутки были невеселы, новости неинтересны, оживление – очевидно поддельно. Не только они, но лакеи, служившие за столом, казалось, чувствовали то же и забывали порядки службы, заглядываясь на красавицу Элен с ее сияющим лицом и на красное, толстое, счастливое и беспокойное лицо Пьера. Казалось, и огни свечей сосредоточены были только на этих двух счастливых лицах.