Александра (Мельгунова)

Александра Дивеевская
Портрет конца XVIII века
Имя в миру	Агафья Семеновна Мельгунова
Рождение	к. 1720-х — н. 1730-х Нижегородская губерния
Смерть	13 (25) июня 1789(1789-06-25) Серафимо-Дивеевский монастырь
Монашеское имя	Александра
Почитается	в Русской православной церкви
Канонизирована	в 2004 году
В лике	преподобных
Главная святыня	мощи в Серафимо-Дивеевском монастыре
День памяти	13 июня (по юлианскому календарю) и в Соборе Нижегородских святых

Схимона́хиня Алекса́ндра (в миру — Ага́фья Семёновна Мельгуно́ва; конец 1720-х — начале 1730-х — 13 июня 1789) — основательница Дивеевской монашеской общины.

Биография

Агафья Семеновна Мельгунова, урождённая Белокопытова, была женой богатого полковника — владимирского помещика. В возрасте около 30 лет став вдовой, решила посвятить себя Богу и приняла монашество во Флоровском монастыре в Киеве, под именем Александры. После смерти мужа у неё осталась трехлетняя дочь, умершая в девятилетнем возрасте.

Преподобный Серафим Саровский так говорил о матушке: «Это великая жена была. Я и по сей день её стопы лобызаю».

Канонизация

26 сентября 2000 года были обретены мощи преподобных Александры, Марфы и Елены Дивеевских. 22 декабря 2000 года состоялось их прославление как местночтимых святых Нижегородской епархии. Тем самым было исполнено предсказание Серафима Саровского, о том, что три подвижницы: схимонахиня Александра (Мельгунова), схимонахиня Марфа (Мелюкова) и монахиня Елена (Мантурова) — со временем будут прославлены и мощи их будут открыто почивать в обители.

После двух дней пребывания в Преображенском соборе Серафимо-Дивеевского монастыря святые мощи преподобных жен торжественно были перенесены на место, назначенное для них батюшкой Серафимом, — в храм Рождества Богородицы.

Мощи преподобных жен Дивеевских были перенесены в Казанскую церковь в ноябре 2006 года из-за ремонтных работ в церкви Рождества Богородицы.

6 марта 2009 года в монастырь был возвращён портрет матушки Александры.

Мощи преподобных первоначальниц почивают в храме Рождества Богородицы. Отец Серафим так говорил М. В. Мантурову о месте строительства этого храма: «Царице Небесной угодно, чтобы была у них (сестер) своя церковь к паперти же Казанской церкви, так как паперть эта достойна алтаря! Ведь Матушка Агафия Семеновна, стоя на молитве, всю токами слез своего смирения омыла её».

Литература

• Н. Н. Крашенинникова [www.pravenc.ru/text/64434.html Александра Дивеевская] // Православная энциклопедия. Том I. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2000. — С. 545-546. — 752 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-89572-006-4

Ссылки

• [www.nne.ru/saints/AlexandraDiv.php Преподобная Александра Дивеевская (Мельгунова)], nne.ru
• [www.stroi.ru/NewsPaper/2003/33_2003/33_16.asp Век Серафима: Житие и Время. К 100-летию канонизации Преподобного]
• [www.4udel.nne.ru/news_item.php?id=89 День памяти основательницы Серафимо-Дивеевской обители преподобной Александры]
• [www.st-nikolas.orthodoxy.ru/newmartyres/diveevo_alexandra.html «Житие преподобной Александры, первоначальницы Дивеевской»]. Свято-Троицкий Серафимо-Дивеевский женский монастырь, 2000. - 63 с.. st-nikolas.orthodoxy.ru (22.12.2004). Проверено 22 августа 2007. [www.webcitation.org/65a1XIe12 Архивировано из первоисточника 20 февраля 2012].

Отрывок, характеризующий Александра (Мельгунова)

Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.