Мельников, Алексей Юрьевич (экономист)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Алексей Юрьевич Мельников
Депутат Государственной думы Российской Федерации
I-III созывов
14 января 1994 — 29 декабря 2003
 
Рождение: 8 апреля 1964(1964-04-08) (59 лет)
Партия: Демократическая альтернатива;
Яблоко
Образование: экономический факультет МГУ
Профессия: экономист
Деятельность: блогер (Эхо Москвы)

Алексе́й Ю́рьевич Ме́льников (род. 8 апреля 1964) — российский политик, член Бюро Российской объединённой демократической партии «Яблоко»; депутат Государственной Думы 1-3 созывов (1994—2003).



Биография

По окончании школы работал лаборантом кафедры нормирования и охраны труда Московской сельскохозяйственной академии (1981—1982), токарем ВНИИ неорганических материалов (1982—1983).

С 1988 года, окончив экономический факультет МГУ, работал стажёром-исследователем, затем младшим научным сотрудником Института экономики АН СССР.

В конце 1990 года был одним из учредителей Центра экономических и политических исследований (Москва) и работал в нём старшим научным сотрудником по 1993 год. Будучи несогласным с Указом № 1400 Президента РФ (от 21.9.1993) и расстрелом Белого Дома, осенью 1993 года решил заняться политической деятельностью. По списку избирательного блока «Явлинский — Болдырев — Лукин» в декабре 1993 года был избран депутатом Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации I созыва; входил в состав Комитета Государственной Думы по экономической политике. В 1994—1995 годы состоял в партии «Демократическая альтернатива» (ДА!), был членом её Московского городского комитета (московская организация входила в московское отделение блока «Явлинский — Болдырев — Лукин» на правах коллективного члена.). В январе 1995 года был избран также членом Федерального бюро (высшего исполнительного органа) объединения «Яблоко».

17 декабря 1995 года был избран депутатом Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации II созыва по федеральному списку избирательного объединения «Яблоко»; входил во фракцию «Яблоко». В течение всего созыва был председателем подкомитета по инвестициям в природные ресурсы Комитета Государственной Думы по природным ресурсам и природопользованию, один из авторов законодательства по Соглашению о разделе продукции. В январе 1996 года повторно избран членом Федерального бюро объединения «Яблоко».

19 декабря 1999 года был избран депутатом Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации III созыва по федеральному списку Избирательного объединения «Яблоко»; входил во фракцию «Яблоко», был членом Комитета по бюджету и налогам членом счётной комиссии Государственной Думы.

В 2003 году баллотировался в Государственную думу IV созыва по федеральному списку избирательного объединения «Яблоко»; партия не преодолела 5%-ный барьер и не получила мест в Госдуме по партийным спискам.

В 2010 году подписал обращение «Путин должен уйти» (подпись № 15).

Куратор и активный участник проекта [www.yabloko.ru/ «Яблоко» в Интернете].

Один из организаторов и член Попечительского совета Фонда «Деловая Перспектива» (защита прав предпринимателей).

Семья

Женат; имеет дочь.

Напишите отзыв о статье "Мельников, Алексей Юрьевич (экономист)"

Ссылки

  • [www.anticompromat.org/melnikov_a/melnik02bio.html Мельников Алексей Юрьевич] (рус.). Публичная интернет-библиотека Владимира Прибыловского. Проверено 13 марта 2015.
  • [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/81255/Мельников Мельников, Алексей Юрьевич] (рус.). Большая биографическая энциклопедия. Академик. Проверено 13 марта 2015.

Отрывок, характеризующий Мельников, Алексей Юрьевич (экономист)

– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.