Мельников, Константин Степанович (контр-адмирал)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Константин Степанович Мельников
Дата рождения

30 апреля 1909(1909-04-30)

Место рождения

Санкт-Петербург

Дата смерти

30 сентября 1954(1954-09-30) (45 лет)

Место смерти

Севастополь

Принадлежность

СССР СССР

Род войск

Военно-Морской Флот

Звание

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Командовал

24-я дивизия охраны водного района

Сражения/войны

Великая Отечественная война
Советско-японская война

Награды и премии

Константи́н Степа́нович Ме́льников (30 апреля 1909, Санкт-Петербург — 30 сентября 1954 Севастополь) — контр-адмирал советского Военно-Морского Флота.





Биография

Довоенная служба

С августа 1924 по февраль 1931 года К. С. Мельников обучался в Высшем военно-морском училище имени М. В. Фрунзе. После окончания училища служил вахтенным начальником на тральщиках «Змей» (февраль-май) и «Запал» (май-декабрь 1931 года) Морских сил Балтийского моря; с декабря по май следующего года исполнял должность штурмана дивизиона тральщиков, позднее, вплоть до января 1934 года, был командиром штурманского сектора. С января по октябрь 1934 года служил помощником командира минного заградителя «Ставрополь»; до декабря 1936 года — командир сторожевого корабля «Гром»[1].

После окончания сектора командиров кораблей Военно-морской академии (декабрь 1936 — март 1937 года) 2 месяца командовал минным заградителем «Резвый», в мае-декабре 1937 года — командир минного заградителя «Войков»[1].

В 1938 году участвовал в боевых действиях на озере Хасан. В августе 1938 года был репрессирован, но в апреле следующего года был восстановлен в кадрах ВМФ и в мае получил назначение на должность старшего инспектора 1-го отдела УБП ВМФ, на которой находился до декабря 1940 года[1].

Великая Отечественная война

Участвовал в Великой Отечественной войне, некоторое время находился в распоряжении штаба Закавказского фронта. С ноября 1941 по январь 1942 года К. С. Мельников исполнял обязанности начальника морского отделения оперативного отдела штаба 46-й армии, оборонявшей государственную границу СССР с Турцией вдоль черноморского побережья[1]. С января по февраль — командир-оператор 1-го отделения оперативного отдела штаба флота, с февраля по июль — командир-оператор дивизиона эсминцев; с июля 1942 по март 1943 года — начальник 1-го отделения 1-го (оперативного) отдела штаба Черноморского флота[2].

В марте-ноябре 1943 года служил на должности начальника штаба бригады крейсеров ЧФ; в течение ноября-декабря находился в распоряжении Военного Совета ЧФ, а затем до апреля 1944 года — в распоряжении командующего Азовской военной флотилией. С апреля по ноябрь К. С. Мельников исполнял обязанности начальника штаба отдельной бригады сторожевых кораблей ЧФ. После отстранения от занимаемой должности Мельников был назначен в распоряжение командира Московского флотского экипажа, УКОС ВМФ (ноябрь-декабрь), а затем в распоряжение командующего ТОФ (до января 1945 года)[2].

С января по август 1945 года Константин Степанович выполнял обязанности начальника штаба бригады траления ТОФ. 9 августа получил назначение на должность начальника штаба ОВР (охраны водного района) Владивостокского морского оборонительного района (МОР); с 21 августа — назначен командиром ОВР этого морского оборонительного района[2].

Служба в 1946—1954 годах

В феврале-апреле 1947 года К. С. Мельников находился в распоряжении Управления кадров ВМС, позднее вплоть до января 1948 года находился на должности начальника инспекции ОБП (отдела боевой подготовки) штаба Тихоокеанского флота; понижен до заместителя начальника этого же отдела. С апреля 1949 по январь 1952 года — начальник ОБП 4-го ВМФ[2]. С февраля 1952 по ноябрь 1953 года прошёл обучение в морском отделение факультета Военно-морской академии им. К. Е. Ворошилова.

С ноября 1953 по 30 сентября 1954 года (до момента своей смерти) Константин Степанович являлся командиром 24-й дивизии ОВР Черноморского флота[2].

Похоронен на кладбище Коммунаров города Севастополя. По случаю смерти адмирала в периодических изданиях «Флаг Родины» и «Советский флот» были опубликованы некрологи (от 2 и 5 октября 1954 года соответственно)[2].

Награды

Напишите отзыв о статье "Мельников, Константин Степанович (контр-адмирал)"

Примечания

  1. 1 2 3 4 Лурье В. М. Адмиралы и генералы Военно-морского флота СССР. — М.: Кучково поле, 2007. — С. 341.
  2. 1 2 3 4 5 6 7 Лурье В. М. Адмиралы и генералы Военно-морского флота СССР. — М.: Кучково поле, 2007. — С. 342.

Литература

Библиография

  • Андреев В. А. Моря и годы. — М., 1982.
  • Бережной С. С. Корабли и суда ВМФ СССР 1928-1945. Справочник. — М., 1988.
  • Лурье В. М. Адмиралы и генералы Военно-морского флота СССР. — М.: Кучково поле, 2007. — 672 с. — 3000 экз. — ISBN 978-5-9950-0009-9.
  • Уваров П. В. На ходовом мостике. — Киев, 1980.

Архивные данные

  • ЦВМА, ф. 3, оп. 028554, д. 342, л. 41 (личные дела № 50813, 50814)

Отрывок, характеризующий Мельников, Константин Степанович (контр-адмирал)

Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.


Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.