Мельница Гергардта

Не следует путать с Домом Павлова — оба здания были разрушены во время Сталинградской битвы, но Дом Павлова восстановлен, а мельница оставлена разрушенным памятником.

  (федеральный)

Памятник истории
Руины мельницы Гергардта
Здание мельницы Гергардта
Страна	Россия Россия
Город	Волгоград Волгоград
Автор проекта	не установлен
Строитель	не установлен
Архитектор	не установлен
Основатель	торговый дом "А. Д. Гергардтъ и племянники"
Строительство	Первое здание до пожара 1899-1900 гг—Второе здание после пожара 1907-1908 гг годы
Статус	Объект культурного наследия РФ № 3410041000
Материал	кирпич,железобетон
Состояние	руины
Сайт	[www.stalingrad-battle.ru/ Официальный сайт]

Ме́льница Ге́ргардта или ме́льница Груди́нина — здание паровой мельницы начала 20 века, разрушенное в дни Сталинградской битвы и не восстановленное как память о войне. Входит в состав Музея-заповедника «Сталинградская битва».

История создания

История мельницы начинается в 1899 году, когда семья предпринимателей Гергардтов получила разрешение на постройку мукомольного комплекса на «Балканах» (вышедшее из употребления неофициальное название северной окраины Царицына, примерно от современного Дома Офицеров до Волги по имени Балканской площади). Выделенный участок под номером 346 ограничивался с севера улицей Тамбовская (современная Наумова), с волжской, восточной стороны улицей Архангельская (сейчас — Чуйкова), с юга улицей Казанской (до войны Солнечная, сейчас имени 13 Гвардейской дивизии), с запада улицей Пензенская (современная Советская). Транспортная логистика была очень удобной: с запада от Грязе-Царицынской железной дороги (сейчас — действующие пути Волгоградского отделения Приволжской железной дороги) до мельницы вела железнодорожная колея (демонтирована после Великой Отечественной), с востока несколько десятков метров до волжской пристани и Юго-Восточной железной дороги (пути по волжскому берегу демонтированы в 1930-х годах). До строительства на этом месте находился незаконный самострой. Строительство началось в июне 1899. 20 июля 1900 года мельница была введена в эксплуатацию, а продажи муки начались 1 августа 1900 года. Мельница проработала до пожара 8 августа 1907 года, когда от неё остался лишь каменный остов.

На этом же месте к маю 1908 года было построено новое здание. Несмотря на название — мельница, был построен пищевой перерабатывающий комплекс, где кроме мукомольного находились также рыбокоптильный, маслобойный, хлебопекарный цеха, склады готовой продукции. В техническом оснащении были применены самые передовые технологии своего времени: собственный электрогенератор, давший независимость от городской электросети, собственную котельную, от которой сохранилась кирпичная труба, внутренние механические транспортёры (сохранились разбитые остатки). В 1911 году на предприятии «Гергартд и наследники» работало 78 рабочих при 165 рабочих днях с продолжительностью рабочего дня 10,5 часов. Выплаченная заработанная плата за год составила 10342 рубля, годовой оборот предприятия 1 270 000 рублей.

Здание мельницы — одно из первых в Царицыне, построенное по технологии несущего железобетонного каркаса и внешней оболочки из кирпичных стен. Хотя для города такое строительство было в новинку — оно было типовым проектом паровой мельницы начала XX века, похожие здания строились в этот период по всей Российской Империи. Здание разделено на две неравные части пожарным брандмауэром. В большей северной части размешались производственные цеха, в меньшей южной — склады готовой продукции. На обеих торцевых стенах на уровне крыши выложена кирпичом надпись «Гергардтъ» — фамилия владельца, поволжского немца Александра Гергардта. Эта же надпись выложена кирпичом другого оттенка на волжской стороне здания, на 5 этаже, по одной букве между оконными проёмами. Все 3 надписи сохранились. Здание было побелено, остатки побелки сохранились на волжской стороне здания. Помимо здания на участке 346 построили 2 деревянных зерновых склада по Казанской улице, одноэтажное конторское здание и гаражные боксы по Пензенской улице (после войны не восстанавливались).

В советское время мельница была национализирована, среди сталинградских мельниц она получила номер 4. В 1929 году ей было присвоено имя Константина Грудинина.

• St. Nicholas Church and Mill Gerhart. View from the Volga.jpg

  Никольская церковь и мельница. Вид с Волги.

• Царицын Никольская церковь и мельница Гергартдта.jpg

  Никольская церковь и мельница.

• Gerhart mill.jpg

  Первоначальный вид

• Gerhart mill. Unloading rail cars.jpg

  Разгрузка железнодорожных вагонов.

• 1915. Grain mill warehouse Gergart. The view from the belfry of the church St. Nicholas..jpg

  1915 год.

Сталинградская битва

В 1930-е годы район бывших «Балкан» сильно изменился. В 1932-м году снесена Никольская церковь (стояла между памятником Ленину и домом Павлова) кроме одноэтажного здания пристройки (48°42′58″ с. ш. 44°31′49″ в. д.48.7162472° с. ш. 44.5303667° в. д. / 48.7162472; 44.5303667    после боев не восстанавливалось), площадь была переименована в «имени 9 января» (в память о Кровавом воскресенье). На площади построены два четырёхэтажных здания-близнеца — дома для работников ОблПотребСоюза (сейчас дом Павлова) и управления комиссии СовПартКонтроля (48°42′55″ с. ш. 44°31′51″ в. д.48.7154806° с. ш. 44.5309278° в. д. / 48.7154806; 44.5309278    в дни Сталинградской битвы получил название дом Заболотного, был разрушен до основания, не восстанавливался). На месте нынешнего Дома Офицеров был построен двухэтажный дом, оштукатуреный в цвет молока (в боях получил название «молочный» дом, не восстанавливался). С юго-восточного угла было построено четырёхэтажное здание УполНаркомТяжПрома (48°42′52″ с. ш. 44°31′58″ в. д.48.7144917° с. ш. 44.5329556° в. д. / 48.7144917; 44.5329556    разрушено в войну, не восстанавливалось). С южной стороны от мельницы был построен комплекс зданий НКВД (48°42′49″ с. ш. 44°31′55″ в. д.48.7137306° с. ш. 44.5320472° в. д. / 48.7137306; 44.5320472    в дни войны дома специалистов, не восстанавливались) и здание Госбанка (48°42′37″ с. ш. 44°31′43″ в. д.48.710500° с. ш. 44.528833° в. д. / 48.710500; 44.528833    разрушено, не восстанавливалось), с севера дом железнодорожников (48°43′05″ с. ш. 44°32′05″ в. д.48.7183083° с. ш. 44.5349639° в. д. / 48.7183083; 44.5349639    Г-образный, не восстанавливался).

Мельница проработала до 14 сентября 1942 года, когда в здание попали фугасные бомбы, что вызвало пожар и остановку работы. В этот день оборонявшая центральную часть Сталинграда 42-я стрелковая бригада генерала Батракова отступила и сражалась на небольшом участке в районе Речного вокзала. В Универмаге, здании железнодорожного вокзала, здании драматического театра, тюрьмы на улице Голубинской остались окруженные советские очаги сопротивления из разрозненных тыловых частей 62 армии и народного ополчения из сталинградских милиционеров, пожарных, рабочих. Ночью с 14-го на 15-е сентября для исправления катастрофического положения через Волгу переправилась 13-я гвардейская стрелковая дивизия генерала Родимцева. Подразделение лейтенанта Червякова заняло здание, оставило его в тылу и продолжило наступление на помощь к 10 дивизии НКВД, окружённой возле вокзала. Однако после жестоких боёв с 15 по 20 сентября закрепиться на рубеже вокзала не удалось, выжившие советские солдаты отступили к мельнице.

Специфика боёв в жилой застройке Сталинграда заключалось в захвате узлов обороны — зданий или группы зданий с мощными стенами и подвалами, способными выдержать прямые попадания бомб и снарядов. Такой узел обороны служил укрытием для гарнизона, организации штурмовой группы для атаки на противника. Сплошная линия фронта отсутствовала, деревянные, одноэтажные, здания с глинобитными стенами игнорировались и служили нейтральной полосой. На этой полосе велась разведка, прятались снайперы, ставили мины саперы, но не было постоянного гарнизона.

К 20 сентября линия обороны устоялась, в мельнице оборону занял 3 батальон 42 стрелкового полка 13 гвардейской стрелковой дивизии. Площадь 9-го января стала нейтральной полосой, с запада от мельницы немцами был захвачен «молочный» дом, с севера Г-образный дом, с юга Госбанк и комплекс НКВД, все они стали немецкими узлами обороны и окружили удерживаемые советскими солдатами здания с 3 трех сторон. Мельница, дом Павлова и Заболотного стали «Пензенским» узлом обороны (по названию улицы Пензенская), причём здание мельницы осталось единственным многоэтажным зданием в районе центральной набережной, удерживаемой советскими войсками и как очень массивное и прочное — цитаделью Пензенского узла обороны. Последний оставшийся путь снабжения — соляная пристань центральной набережной у Волги, использовался только ночью с большим риском для плавсредств. Эта пристань в сложившихся условиях стала очень важным стратегическим участком — один из немногих пологих спусков к Волге. С этого участка удобно и занять плацдарм на западном берегу Волги (что и было сделано 13-й гвардейской стрелковой дивизией), и контролировать место возможной переправы на восточный берег.

Фронт пришёл в движение в январе 1943 года, 13-я дивизия начала наступление в район Мамаева Кургана, площадь «9 января» перестала быть простреливаемой нейтральной полосой. Только тогда удалось собрать тела погибших на площади, лежащих ещё и с сентябрьских боёв, и погибших в зимний период. Они похоронены в братской могиле на площади, после войны над ней сделан гранитный памятник 48°43′00″ с. ш. 44°31′50″ в. д.48.7168917° с. ш. 44.5306083° в. д. / 48.7168917; 44.5306083   . На данный момент на этой братской могиле нет имен, хотя некоторых из них возможно установить, в ней похоронены погибшие при атаке на молочный дом 22.10.1942, например И. И. Наумов, Н. Е. Заболотный.

Здание находилось в полуокружении 58 дней за эти выдержало многочисленные попадания авиабомб и снарядов. Эти повреждения видны и сейчас — буквально каждый квадратный метр наружных стен иссечён снарядами, пулями и осколками, на крыше железобетонные балки перебиты прямыми попаданиями авиабомб. Из здания взрывами выбиты сотни кубометров очень качественной кирпичной кладки и железобетона. Стороны здания свидетельствуют о разной интенсивности миномётного и артиллерийского огня — минимальные с волжской, с трёх других сторон видны следы расстрела из всех видов артиллерии, а также бойницы в оконных проёмах, сделанные защитниками дома. Уцелеть и не быть разрушенным до основания зданию помогла изначально заложенная в конструкцию повышенная прочность и виброустойчивость железобетонного каркаса, необходимая для работы промышленного оборудования мельницы.

• Bundesarchiv Bild 183-B22081, Russland, Kampf um Stalingrad, Luftangriff.jpg

  Ермановский район, август 1942

• Генерал-майор, Герой Советского Союза А.И. Родимцев в окружении своих бойцов-сибиряков 13-й гвардейской дивизии. 1942 г.jpg

  Командир 13 ГД Родимцев (в центре, с папиросой)

• Штурмовая группа 13-й гвардейской дивизии проводит очистку домов в Сталинграде, уничтожая солдат противника. 1942 г.jpg

  13 ГД в бою

• RIAN archive 137429 Stalingrad soldiers during short lull.jpg

  7 января 1943 года. Справа на заднем плане — мельница

Персоналии

Александр Гергардт родился 23 января 1864 года в колонии Штрауб (нем. Straub), (ныне — село Малая Скатовка Татищевского района Саратовской области) в семье поволжских немцев, окончил реальную школу в Саратове и стал компаньоном своего деда в 1883 году. Затем, совместно с дядей Августом Даниловичем Гергардтом и братьями (Иван Карлович, Александр Карлович и Александр Александрович Гергардты.), Александр основал торговый дом «А. Д. Гергардт и племянники» в Царицыне, который в дальнейшем был преобразован в акционерное общество «Братья Гергардт». После 1917 года он был взят как заложник за арестованного в Германии Карла Радека. 1 января 1933 года арестован в Москве органами ГПУ, где умер в заключении 21 апреля 1933 года.

Константин Грудинин — работал на мельнице токарем. Возглавлял партийную ячейку. Застрелен 26 мая 1922 года. Его имя было присвоено мельнице в 1929 году.

Захар Петрович Червяков — командир 1 батальона 42 полка 13 гвардейской дивизии. Захватил здание мельницы при высадке в ночь на 14.09.1942 и продолжил наступать в сторону железнодорожного вокзала, где был ранен и эвакуирован за Волгу.

Иван Иванович Наумов — командир 7 роты 3 батальона 42 полка 13 гвардейской дивизии, оборонявший мельницу с второй половины сентября 1942 года. Погиб при атаке на «молочный дом» 24.11.42.

Иван Филипович Афанасьев  — командир пулемётного взвода 7-й роты 3 батальона 42 полка 13 гвардейской дивизии. Командовал обороной дома Павлова, входящего в Пензенский узел обороны. Тяжело ранен при атаке на «молочный дом» 24.11.42. После войны жил в Волгограде, почётный гражданин города.

Николай Епифанович Заболотный  — младший лейтенант, командир взвода 7 роты 3 батальона 42 полка 13 гвардейской дивизии. Руководитель обороны «дома Заболотного», входящего в Пензенский узел обороны. Погиб при атаке на «молочный дом» 22.11.1942

Жуков Алексей Ефимович — командир 3 батальона 42 полка 13 гвардейской дивизии.

• Надпись «Гергардтъ» на торце мельницы.jpg

  Надпись «Гергардтъ» на южном торце здания

• Прайс Мельница.jpg

  Прейскурат торгового дома братьев Гергардтов с видом мельницы

• Константин Грудинин.jpg

  Константин Грудинин

Интересные факты

• У здания имелся «близнец» — вторая мельница Гергардта в пойме реки Царица48°42′08″ с. ш. 44°30′26″ в. д.48.7023611° с. ш. 44.5072250° в. д. / 48.7023611; 44.5072250   . Оно тоже выстояло в Сталинградской битве, получив значительные разрушения, тоже не восстанавливалось после войны и в 1960-х годах было засыпано грунтом при строительстве станции «Площадь Чекистов» Волгоградского метротрама. Это здание разделило судьбу ещё нескольких мельниц царицынских предпринимателей Миллера и Туркина, которые были засыпаны на склонах реки Царица в 1950-60-е годы несмотря на сохранность «коробок» зданий. Всё же в Волгограде сохранились два здания царицынских мельниц: действующее предприятие «Сарептская мельница» — бывшая паровая мельница братьев Бауэр, и перестроенная после войны в административное здание по улице Кирсановская, дом 6 48°41′53″ с. ш. 44°30′10″ в. д.48.6982861° с. ш. 44.5030306° в. д. / 48.6982861; 44.5030306   
• Здание мельницы — одно из трёх зданий, специально оставленных невосстановленными после Сталинградской битвы. Два других — здание командного пункта 138-й дивизии на острове Людникова и здание заводской лаборатории завода «Красный Октябрь».
• В 1943 и нескольких последующих годах из-за катастрофической нехватки помещений в разрушенном городе некоторые комнаты здания мельницы были минимально отремонтированы и заселены. После принятия решения о создании музея-памятника все следы послевоенного ремонта были демонтированы.
• До 1980-х годов внутрь здания был разрешён доступ для экскурсий.

• RIAN archive 2227 Mill Gerhart after the Battle of Stalingrad.jpg

  Первые послевоенные годы. Видно заложенные пробоины и остекление окон.

• RIAN archive 43973 The 'Battle of Stalingrad' memorial complex.jpg

  1982 год

• Вид на музей и мельницу Гергардта с Волги.jpg

  Настоящее время, вид с Волги

• Мельница Гергардта (1).jpg

  Настоящее время, вид с северной стороны

Литература

• Павлов Я. Ф. [militera.lib.ru/memo/russian/pavlov_yf/index.html В Сталинграде (Фронтовые записки)]. — Сталинград: Областное книгоиздательство, 1951. — 32 с. — 20 000 экз.
• Афанасьев И. Ф. [books.google.ru/books/about/Дом_солдатской_славы.html?id=u3N1AAAAIAAJ&redir_esc=y Дом Солдатской славы]. — Нижне-Волжское кн. изд-во, 1966. — 174 с.
• Родимцев А. И. [militera.lib.ru/memo/russian/rodimcev_ai2/05.html Дом солдатской доблести] М.: ДОСААФ, 1969. — 192 с. Тираж 100 000 экз.
• Олейников П. П. Архитектурное наследие Сталинграда — ГБУК «Издатель», ОАО «Югполиграфиздат» ISBN 978-5-9533-0958-4
• Панченко Ю. А. «163 дня на улицах Сталинграда»
• Савин М. В., Кравцов В. М. «Бои в Сталинграде.(Из опыта боев Отечественной войны)» — 1944

Ссылки

• Вячеслав Березниченко. [34metra.ru/text/culture/398518.html Знакомая и незнакомая мельница Гергардта]. 34metra.ru (30 мая 2011). Проверено 2 июля 2012. [www.webcitation.org/6ARv0TLHi Архивировано из первоисточника 5 сентября 2012].
• «[wolgadeutsche.ru/index.php Die Geschichte Der Wolgadeutschen]» — научно-популярный исторический сайт.
• [www.volfoto.ru/volgograd/panorama/melnitsa/ Сферические панорамы интерьеров мельницы]
• [www.v1.ru/text/victory/516222.html Мельница-легенда: прошлое и настоящее]
• www.stalingrad-battle.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=747&Itemid=38

Отрывок, характеризующий Мельница Гергардта

Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.


У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал. Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена.
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.
– Как она мила, к'асавица будет, – сказал Денисов.
– Кто?
– Г'афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.


Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.


Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.