Хоффман, Мельхиор

Мельхиор Хоффман

Мельхиор Хоффманн (нем. Melchior Hoffmann, ок. 1495, Швебиш-Халль — 1543, Страсбург) — один из лидеров анабаптистского движения в Нидерландах.

Познакомившись с Лютером и Меланхтоном в 1525 году, он ревностно стал пропагандировать Реформацию в Дерпте, Ревеле, Стокгольме, но позже примкнул к анабаптистам и повсюду стал распространять это учение. Его последователи, мельхиориты (иначе: гоффманиты), некоторое время держались в Страсбурге и Южной Германии.

Биография

Мельхиор Хоффман родился в южно-германском городе Швебиш-Халль (Швабия) и был скорняком по профессии. Его связь с реформационным движением началась с обращения в лютеранство в Прибалтике.

Находясь под влиянием богословских взглядов Карлштадта, Хоффман участвовал в движении иконокластов, распространившемся среди прибалтийских лютеран, и в результате был вынужден бежать из Ливонии в связи с начавшимися преследованиями. Некоторое время Хоффман провёл в Швеции, а затем в Дании, где он нашёл поддержку в лице датского короля. Однако его богословские взгляды, в частности отрицание реального присутствия в Евхаристии, настроили местных лютеран против него и в 1529 году Хоффман был вынужден уехать в Восточную Фризию, которая оказалась своего рода пристанью для многих радикалов.

В 1530 году Хоффман предпринял поездку в Страсбург, где встречался с Карлштадтом и Швенкфельдом. Под влиянием Карлштадта он отверг крещение в младенческом возрасте, но не принял идею перекрещивания для взрослых. Однако уже через год Хоффман был крещён, после чего занял видное место в Анабаптистском движении. Собрав вокруг себя разрозненные радикальные группы так называемых «сакраментарианцев» (такое название Лютер дал радикалам, отрицавшим как крещение младенцев, так и перекрещивание для взрослых), Хоффман стал фактическим лидером движения в Нидерландах и Нижней Германии. Некоторое время Хоффману приходится провести в Эмдене, в Нидерландах, так как власти Страсбурга пытались его арестовать. Когда волнения улеглись, он вернулся в Страсбург, где был арестован в мае 1533 года и окончил свои дни в тюрьме.

Учение

Богословие Хоффмана очень схоже с богословием Швейцарских братьев. Однако был ряд отличительных особенностей. Во-первых, очевидно под влиянием Швенкфельда, он принял учение о «Небесном Теле» Христа. Во-вторых, его отличал крайний апокалипсизм. По учению Хоффмана, количество перекрещённых должно достичь 144 тысяч избранных, которые должны ожидать Второе Пришествие Христа в 1533 году в Новом Иерусалиме, каковым был объявлен Страсбург. В этом же году Хоффман, объявивший себя пророком Илией, отправился в Страсбург где был арестован и содержался в заточении в ужасных условиях вплоть до своей смерти.

Влияние

Учение Хоффмана, особенно его апокалиптические воззрения, создали радикальное апокалиптическое движение в среде анабаптистов, получивших название мельхиориты, от имени Хоффмана. Среди них особо выделились Ян Матис и Иоанн Лейденский, которые объявили, что Второе Пришествие не состоится, пока Новый Иерусалим не будет приготовлен. Новым Иерусалимом они объявили Мюнстер. Мюнстерская коммуна под их предводительством просуществовала 14 месяцев, после чего была жестоко разгромлена католическо-протестантской коалицией.

Литература

• Barthold Nicolaus Krohn. [books.google.de/books?id=J6UHAAAAQAAJ&printsec=frontcover&dq=Wiedert%C3%A4ufer&lr=&as_brr=1&ei=zsLnSLmmFIyuyASxy-jIAw Geschichte der Fanatischen und Enthusiastischen Wiedertäufer vornehmlich in Niederdeutschland. Melchior Hofmann und die Secte der Hofmannianer]. — Lpz., 1758.
• Klaus Deppermann. Melchior Hofmann. Soziale Unruhen und apokalyptische Visionen im Zeitalter der Reformation. — Göttingen, 1979.
• Klaus Deppermann. Melchior Hoffman: Widersprüche zwischen Lutherischer Obrigkeitstreue und apokalyptischen Traum. // H. J. Goertz (Hg.): Radikale Reformatoren. — München, 1978. — S. 155—166.
• Klaus Deppermann. Hoffmann, Melchior. // Theologische Realenzyklopädie. — Bd. 15. — 1986. — S. 470—473.
• Gregor Helms. Melchior Hofmann in Ostfriesland. — Hamburg, 1976.
• Peter Kawerau. Melchior Hofmann als religiöser Denker. — Haarlem, 1954.
• Peter Kawerau. Melchior Hofmann. // Religion in Geschichte und Gegenwart (RGG). — Bd. III. — Tübingen, 1959. — S. 422ff.
• R. Emmet McLaughling. The Radical Reformation. / Cambridge History of Christianity. — V. 6. — Cambridge: Cambridge University Press, 2007. — P. 37—55.
• Snyder, C. Arnold. Anabaptist history and theology. — Kitchener, Ontario: Pandora Press, 1997. — ISBN 0-9698762-5-4

Отрывок, характеризующий Хоффман, Мельхиор

– Дуняша, ты уложишь, голубушка? Да? Да?
И когда Дуняша охотно обещалась ей все сделать, Наташа села на пол, взяла в руки старое бальное платье и задумалась совсем не о том, что бы должно было занимать ее теперь. Из задумчивости, в которой находилась Наташа, вывел ее говор девушек в соседней девичьей и звуки их поспешных шагов из девичьей на заднее крыльцо. Наташа встала и посмотрела в окно. На улице остановился огромный поезд раненых.
Девушки, лакеи, ключница, няня, повар, кучера, форейторы, поваренки стояли у ворот, глядя на раненых.
Наташа, накинув белый носовой платок на волосы и придерживая его обеими руками за кончики, вышла на улицу.
Бывшая ключница, старушка Мавра Кузминишна, отделилась от толпы, стоявшей у ворот, и, подойдя к телеге, на которой была рогожная кибиточка, разговаривала с лежавшим в этой телеге молодым бледным офицером. Наташа подвинулась на несколько шагов и робко остановилась, продолжая придерживать свой платок и слушая то, что говорила ключница.
– Что ж, у вас, значит, никого и нет в Москве? – говорила Мавра Кузминишна. – Вам бы покойнее где на квартире… Вот бы хоть к нам. Господа уезжают.
– Не знаю, позволят ли, – слабым голосом сказал офицер. – Вон начальник… спросите, – и он указал на толстого майора, который возвращался назад по улице по ряду телег.
Наташа испуганными глазами заглянула в лицо раненого офицера и тотчас же пошла навстречу майору.
– Можно раненым у нас в доме остановиться? – спросила она.
Майор с улыбкой приложил руку к козырьку.
– Кого вам угодно, мамзель? – сказал он, суживая глаза и улыбаясь.
Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.
– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.
Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.