Три царя

Три царя́, также маги (греч. μάγοι) — Мельхио́р, Каспа́р (Гаспа́р, Ка́спер), Бальтаза́р (Балтаза́р, Белтаза́р, Валтаза́р, Валтаса́р, Вальтаза́р, Вальтаса́р) — принятые в западноевропейской традиции имена магов (волхвов), принесших младенцу Иисусу дары на Рождество (см. поклонение волхвов). В Евангелии их имена и царский сан не упоминаются, традиция возникла в средневековье. Православная церковь не считает их царями, не подсчитывала их число, не давала им имена и не вписывала их в доктрину.

В Католической церкви память трёх царей совершается в праздник Богоявления (6 января, в некоторых католических странах — выходной день).

Волхвы — славянское слово, используемое в переводах на русский язык. В евангельском подлиннике стоит греч. μάγοι. В античной литературе в основном существуют два значения этого термина: люди, принадлежащие к персидским (зороастрийским) жрецам, и вавилонские жрецы-астрологи как особая профессиональная группа (маги).

В латинской традиции греческое μάγοι переводится латинским словом magi («волшебники»); они часто изображаются в царских венцах. Впервые назвал волхвов царями святой Кесарий Арльский. У Беды Достопочтенного впервые появляются их имена — Каспар, Мельхиор и Бальтазар. Они считаются покровителями путешественников и поэтому их имена часто входили в названия гостиниц (например, фр. Hotel Les Trois Rois — отель «Три Короля»).

По преданию, мощи волхвов были найдены императрицей Еленой, положены были сначала в Константинополе, в IV веке перенесены оттуда святым Евсторгием в Медиолан, а в 1164 году, по желанию Фридриха Барбароссы, в Кельн, где для их размещения была сооружена рака трёх волхвов, а для размещения раки — Кёльнский собор, самый крупный в Западной Европе.

Евангелист не пишет о количестве волхвов. По числу принесенных даров предположили, что их было трое. Это архетипичное число пришельцев позволяло поиграть с воплощением различных идей. Так, по мере развития иконографического типа волхвов стали изображать как представителей трёх различных возрастов человека (Бальтазар — юноша, Мельхиор — зрелый мужчина и Каспар — старик) и трех различных частей света (Бальтазар — мавр, Африка; Мельхиор — белый человек, Европа; Каспар — с восточными чертами или в восточной одежде, Азия). То есть родиной их было три страны с различным по этническому составу населением — Персия, Аравия и Эфиопия.

Есть греческие варианты их имен (Аппелликон, Америн и Дамаскон) и еврейские (Магалат, Галгалат и Серакин). Существуют легенды о четвертом волхве, которого зовут Артабан (как брата персидского царя Дария). В ранних рукописях Бальтазара зовут Вифисарей.

В Сирийской церкви существует предание о 12-ти волхвах, прибывших в Иерусалим с огромной свитой. Их имена являются результатом народной фантазии.

См.также

• Три царя: тематические медиафайлы на Викискладе
• Поклонение волхвов: тематические медиафайлы на Викискладе
• Поклонение волхвов
• Капелла волхвов
• Рака трёх волхвов
• Богоявление
• Пирог волхвов
• Бабушка и три царя

Литература

• [www.pravenc.ru/text/155183.html Волхвы] // Православная энциклопедия. Том IX. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2005. — С. 278-282. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 5-89572-015-3

Отрывок, характеризующий Три царя

– Да, да, так и сделайте.
Пьер не имел той практической цепкости, которая бы дала ему возможность непосредственно взяться за дело, и потому он не любил его и только старался притвориться перед управляющим, что он занят делом. Управляющий же старался притвориться перед графом, что он считает эти занятия весьма полезными для хозяина и для себя стеснительными.
В большом городе нашлись знакомые; незнакомые поспешили познакомиться и радушно приветствовали вновь приехавшего богача, самого большого владельца губернии. Искушения по отношению главной слабости Пьера, той, в которой он признался во время приема в ложу, тоже были так сильны, что Пьер не мог воздержаться от них. Опять целые дни, недели, месяцы жизни Пьера проходили так же озабоченно и занято между вечерами, обедами, завтраками, балами, не давая ему времени опомниться, как и в Петербурге. Вместо новой жизни, которую надеялся повести Пьер, он жил всё тою же прежней жизнью, только в другой обстановке.
Из трех назначений масонства Пьер сознавал, что он не исполнял того, которое предписывало каждому масону быть образцом нравственной жизни, и из семи добродетелей совершенно не имел в себе двух: добронравия и любви к смерти. Он утешал себя тем, что за то он исполнял другое назначение, – исправление рода человеческого и имел другие добродетели, любовь к ближнему и в особенности щедрость.
Весной 1807 года Пьер решился ехать назад в Петербург. По дороге назад, он намеревался объехать все свои именья и лично удостовериться в том, что сделано из того, что им предписано и в каком положении находится теперь тот народ, который вверен ему Богом, и который он стремился облагодетельствовать.
Главноуправляющий, считавший все затеи молодого графа почти безумством, невыгодой для себя, для него, для крестьян – сделал уступки. Продолжая дело освобождения представлять невозможным, он распорядился постройкой во всех имениях больших зданий школ, больниц и приютов; для приезда барина везде приготовил встречи, не пышно торжественные, которые, он знал, не понравятся Пьеру, но именно такие религиозно благодарственные, с образами и хлебом солью, именно такие, которые, как он понимал барина, должны были подействовать на графа и обмануть его.
Южная весна, покойное, быстрое путешествие в венской коляске и уединение дороги радостно действовали на Пьера. Именья, в которых он не бывал еще, были – одно живописнее другого; народ везде представлялся благоденствующим и трогательно благодарным за сделанные ему благодеяния. Везде были встречи, которые, хотя и приводили в смущение Пьера, но в глубине души его вызывали радостное чувство. В одном месте мужики подносили ему хлеб соль и образ Петра и Павла, и просили позволения в честь его ангела Петра и Павла, в знак любви и благодарности за сделанные им благодеяния, воздвигнуть на свой счет новый придел в церкви. В другом месте его встретили женщины с грудными детьми, благодаря его за избавление от тяжелых работ. В третьем именьи его встречал священник с крестом, окруженный детьми, которых он по милостям графа обучал грамоте и религии. Во всех имениях Пьер видел своими глазами по одному плану воздвигавшиеся и воздвигнутые уже каменные здания больниц, школ, богаделен, которые должны были быть, в скором времени, открыты. Везде Пьер видел отчеты управляющих о барщинских работах, уменьшенных против прежнего, и слышал за то трогательные благодарения депутаций крестьян в синих кафтанах.
Пьер только не знал того, что там, где ему подносили хлеб соль и строили придел Петра и Павла, было торговое село и ярмарка в Петров день, что придел уже строился давно богачами мужиками села, теми, которые явились к нему, а что девять десятых мужиков этого села были в величайшем разорении. Он не знал, что вследствие того, что перестали по его приказу посылать ребятниц женщин с грудными детьми на барщину, эти самые ребятницы тем труднейшую работу несли на своей половине. Он не знал, что священник, встретивший его с крестом, отягощал мужиков своими поборами, и что собранные к нему ученики со слезами были отдаваемы ему, и за большие деньги были откупаемы родителями. Он не знал, что каменные, по плану, здания воздвигались своими рабочими и увеличили барщину крестьян, уменьшенную только на бумаге. Он не знал, что там, где управляющий указывал ему по книге на уменьшение по его воле оброка на одну треть, была наполовину прибавлена барщинная повинность. И потому Пьер был восхищен своим путешествием по именьям, и вполне возвратился к тому филантропическому настроению, в котором он выехал из Петербурга, и писал восторженные письма своему наставнику брату, как он называл великого мастера.