Меммингер, Кристофер

Кристофер Меммингер англ. Christopher Memminger<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Министр финансов КША
25 февраля 1861 — 18 июля 1864
Предшественник:	Новая должность
Преемник:	Джордж Тренхолм
Вероисповедание:	Епископальная церковь
Рождение:	9 января 1803(1803-01-09) Файхинген-на-Энце, герцогство Вюртемберг
Смерть:	7 марта 1888(1888-03-07) (85 лет) Чарлстон (Южная Каролина)
Партия:	Демократическая партия
Образование:	Университет Южной Каролины

Кристофер Густав Меммингер (англ. Christopher Gustavus Memminger; 9 января 1803, Файхинген-на-Энце — 7 марта 1888, Чарлстон (Южная Каролина)) — американский адвокат, первый министр финансов Конфедерации штатов Америки (1861—1864).

Биография

Кристофер Густав Меммингер родился в герцогстве Вюртемберг 9 января 1803 года. Отец, Кристофер Годфри Меммингер, погиб, когда его сын был ещё совсем маленьким. Мать, Эберхардина Элизабет Колер, эмигрировала вместе с сыном в Америку и поселилась у родителей в Чарлстоне (Южная Каролина). В 1807 году она умерла, и юный Кристофер остался на попечении деда, Джона Колера. Не имея финансовой возможности продолжать прежний образ жизни в Чарлстоне, тот уехал в Филадельфию, оставив внука в чарлстонском сиротском приюте. Оттуда мальчик попал в дом известного адвоката Томаса Беннета, который позже стал губернатором штата.

Окончив в 1819 году (в возрасте шестнадцати лет) колледж Южной Каролины, Кристофер занялся изучением права, а затем основал собственную адвокатскую практику в Чарлстоне.

В 1836—1851 и 1854—1859 годах Меммингер состоял в Палате представителей Южной Каролины. В 1832 году он осудил позицию своего штата в период «таможенного кризиса» (отказ признать федеральные таможенные тарифы 1828 и 1832 годов), а в период «сецессионистского кризиса» 1850—1852 годов выступал против сторонников независимости Южной Каролины. Однако, после вооружённого выступления в Виргинии аболициониста Джона Брауна в 1859 году Меммингер призвал к созыву собрания представителей рабовладельческих штатов для выработки общих мер обороны.

Меммингер поддержал идею отделения южных штатов после избрания президентом США Авраама Линкольна. Он подготовил юридический документ, обосновывающий право штата на выход из состава США и впоследствии представлял Южную Каролину во Временном конгрессе Конфедерации, где возглавлял комитет, подготовивший проект Конституции. В 1861 году Джефферсон Дэвис назначил Меммингера министром финансов Конфедерации.

Финансовая политика Конфедерации

В течение Гражданской войны Меммингер исходил из убеждения, что основным средством обмена на Юге является хлопок, способный заменить валюту, но предпринимал безуспешные попытки финансирования военных расходов Юга посредством введения прямых налогов и повышения экспортных пошлин. Большой проблемой стало отсутствие единой системы сбора налогов. В августе 1861 года Конфедерация ввела свой первый налог — 0,5 % на недвижимое и личное имущество, однако он не был собран вплоть до 1862 года. Принимая новые меры к пополнению казны, Меммингер отмечал, что война ведётся за право рабовладения как за право собственности, а плантаторы не готовы платить за свою собственность. В 1864 году был учреждён 10 % подоходный налог для бизнеса и 25 % налог на сверхприбыль. Около 30 % расходов на ведение войны Конфедерация обеспечивала за счёт банковских займов, но ввиду недостаточного развития банковской сети на Юге этот источник финансирования оказался ненадёжным. Не добившись от Конгресса Конфедерации утверждения плана ужесточения финансовой политики, Меммингер ушёл в отставку в 1864 году.

Последние годы

В 1864 году после отставки Меммингер уехал во Флэт Рок (округ Хендерсон, Северная Каролина), а по окончании войны переехал вместе с женой в Чарлстон. Там он вернулся к адвокатской практике в партнёрстве с Уильямом Джерви, специализируясь на банкроствах, и участвовал в программах повышения качества системы государственного образования в Южной Каролине. 7 марта 1888 года он умер в Чарлстоне после продолжительной болезни.

Литература

• Anderson L. M. [books.google.ru/books?id=JPcBM8CeVYAC&pg=PA153&dq=Christopher+Memminger&hl=ru&sa=X&ei=kx6LVL34FYO1UfnKgJgL&ved=0CB0Q6AEwAA#v=onepage&q=Christopher%20Memminger&f=false Federalism, Secessionism, and the American State]. — Routledge, 2013. — 204 p. — (Routledge Studies in North American Politics). — ISBN 9781136215247.
• Markham J. W. [books.google.ru/books?id=Uazpff00Y5EC&pg=PA224&dq=Christopher+Memminger&hl=ru&sa=X&ei=kx6LVL34FYO1UfnKgJgL&ved=0CCUQ6AEwAQ#v=onepage&q=Christopher%20Memminger&f=false A Financial History of the United States: From Christopher Columbus to the Robber Barons (1492-1900)]. — M.E. Sharpe, 2002. — 1364 p. — ISBN 9780765607300.
• Todd R. C. [books.google.co.uk/books?id=MVc1DTf4zsEC&pg=PP1&dq=Confederate+Finance++By+Richard+Cecil+Todd&hl=en&sa=X&ei=gDiMVP21DqPNygO5_oDYBA&ved=0CCsQ6AEwAA#v=onepage&q=Confederate%20Finance%20%20By%20Richard%20Cecil%20Todd&f=false Confederate Finance]. — University of Georgia Press, 2009. — 270 p. — ISBN 9780820334547.
• Jon L. Wakelyn. [books.google.ru/books?id=ib-2AgAAQBAJ&pg=PT322&dq=Christopher+Gustavus+Memminger&hl=ru&sa=X&ei=WTWLVK3dC4rtUpKEhIgJ&ved=0CEMQ6AEwBQ#v=onepage&q=Christopher%20Gustavus%20Memminger&f=false Christopher Gustavus Memminger] // Leaders of the American Civil War: A Biographical and Historiographical Dictionary. — Routledge, 2014. — P. 288-295. — 465 p. — ISBN 9781135936181.

Ссылки

• [www2.lib.unc.edu/mss/inv/m/Memminger,C.G.html C.G. Memminger Papers, 1803-1915] (англ.). Университет Южной Каролины. Проверено 11 декабря 2014.
• [global.britannica.com/EBchecked/topic/374335/Christopher-G-Memminger Christopher G. Memminger] (англ.). Encyclopædia Britannica. Проверено 11 декабря 2014.

Отрывок, характеризующий Меммингер, Кристофер

– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.
Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
– Извините меня, ваше превосходительство, – начал он (Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально), – хотя я не согласен с господином… (Пьер запнулся. Ему хотелось сказать mon tres honorable preopinant), [мой многоуважаемый оппонент,] – с господином… que je n'ai pas L'honneur de connaitre; [которого я не имею чести знать] но я полагаю, что сословие дворянства, кроме выражения своего сочувствия и восторга, призвано также для того, чтобы и обсудить те меры, которыми мы можем помочь отечеству. Я полагаю, – говорил он, воодушевляясь, – что государь был бы сам недоволен, ежели бы он нашел в нас только владельцев мужиков, которых мы отдаем ему, и… chair a canon [мясо для пушек], которую мы из себя делаем, но не нашел бы в нас со… со… совета.
Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал.
– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера:
– Во первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во вторых, ежели было бы такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить. Войска движутся сообразно с движениями неприятеля – войска убывают и прибывают…
Другой голос человека, среднего роста, лет сорока, которого Пьер в прежние времена видал у цыган и знал за нехорошего игрока в карты и который, тоже измененный в мундире, придвинулся к Пьеру, перебил Апраксина.
– Да и не время рассуждать, – говорил голос этого дворянина, – а нужно действовать: война в России. Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей. – Дворянин ударил себя в грудь. – Мы все встанем, все поголовно пойдем, все за царя батюшку! – кричал он, выкатывая кровью налившиеся глаза. Несколько одобряющих голосов послышалось из толпы. – Мы русские и не пожалеем крови своей для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить, ежели мы сыны отечества. Мы покажем Европе, как Россия восстает за Россию, – кричал дворянин.
Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…