Мемориальный комплекс имама Аль-Бухари
| Достопримечательность | |
Мемориальный комплекс имама Аль-Бухари
Imom Al-Buxoriy majmuasi | |
| |
| Страна | Узбекистан |
| Кишлак | Хартанг |
| Строитель | Правительство Республики Узбекистан |
| Строительство | 1997—1998 годы |
Мемориальный комплекс имама Аль-Бухари — комплекс сооружений мемориального, культового и духовно-просветительского назначения конца XX века в кишлаке Хартанг Пайарыкского района Самаркандской области Узбекистана. Построен по инициативе президента Республики Узбекистан Ислама Каримова в 1997—1998 годах на древнем мазаре известного исламского религиозного деятеля имама Абу Абдуллаха Мухаммада ибн Исмаила аль-Бухари в ознаменование 1225-летия со дня его рождения по лунному календарю. Находящаяся на территории комплекса могила имама аль-Бухари является одной из самых почитаемых святынь ислама в Средней Азии.
История
В 870 году изгнанный из Бухары имам Абу Абдуллах Мухаммад ибн Исмаил ибн Ибрахим аль-Джуфи аль-Бухари нашёл последнее пристанище на скромном кладбище небольшого селения Хартанг близ Самарканда. После смерти имама его главный труд Аль-джами‘ ас-сахих получил широкую известность во всём исламском мире, а через два века после его опубликования стал один из шести основных суннитских сборников хадисов. У учения имама аль-Бухари появилось много сторонников, особенно в Мавераннахре, которые потянулись к его могиле. В XVI веке в правление династии Шейбанидов на сельском кладбище на окраине кишлака Хартанг появляется первый мемориальный комплекс, включавший небольшой мавзолей над могилой аль-Бухари и джума-мечеть. Тогда же близ мавзолея были посажены чинары, которые до сих пор можно увидеть на территории современного комплекса. С небольшими добавлениями и перестройками комплекс дошёл до начала XX века. С установлением Советской власти в Средней Азии службы в мечети на мазаре исламского богослова были запрещены. Оставшиеся без присмотра мавзолей и мечеть быстро обветшали и к середине 1950-х годов представляли собой руины. Положение стало меняться после визитов в СССР ряда государственных и религиозных деятелей исламских стран, выражавших желание посетить место упокоения Мухаммада аль-Бухари. Комплекс был спешно приведён в порядок и вскоре передан в ведение Духовного управления мусульман Средней Азии и Казахстана (САДУМ). В 1997 году власти независимого Узбекистана в связи с предстоявшим 1225-летием имама аль-Бухари решили возвести у могилы особо почитаемого религиозного деятеля новый мемориальный комплекс. В его строительстве, завершившемся к октябрю 1998 года, приняли участие лучшие народные мастера Самарканда, Ташкента, Бухары, Хивы, Шахрисабза, Андижана, Коканда и Намангана. В результате новый комплекс впитал в себя лучшие традиции нескольких архитектурных школ Узбекистана и по праву стал одним из самых ярких образцов современного среднеазиатского искусства.
Особенности архитектуры
Мемориальный комплекс имама аль-Бухари занимает площадь около 10 гектаров и включает в себя входное здание, мечеть с ханакой, административный корпус, мавзолей имама аль-Бухари, а также стоящее на некотором отдалении помещение образовательного центра «Дорус Хадис». Основные архитектурные элементы группируются вокруг прямоугольного, почти квадратного, двора. Вход на территорию комплекса осуществляется через одноэтажное здание из жжёного кирпича, включающее три портально-купольных объёма со сквозными арочными проходами, встроенные между секциями выходящих во двор сводчатых помещений. Боковые объёмы имеют меньший размер порталов и куполов по сравнению с центральным. Остальной периметр комплекса обведён айваном — террасой с плоской крышей, которую поддерживают деревянные колонны на каменных базах. Колонны украшены декоративной орнаментальной резьбой. Слева от входа в разрыв айвана встроена мечеть с ханакой. Это здание с пятью ребристыми куполами имеет площадь 786 квадратных метров и в нём одновременно могут молиться до 1500 человек. Справа от входа расположен административный корпус с библиотекой и музеем, где выставлены редкие рукописные и литографированные книги по исламскому богословию. В северо-западной части комплекса айван образует глубокую нишу, в которой на пятиступенчатой каменной платформе расположена главная архитектурная доминанта комплекса — мавзолей имама аль-Бухари. Он представляет собой чартак[1], увенчанный двойным сфероконическим куполом на цилиндрическом барабане. Мавзолей имеет размер 9х9 метров в основании и 17 метров в высоту. Наружный купол ребристый и украшен голубыми плитками. Пол мавзолея выстлан мраморными плитами, на которых установлена выполненная из светло-зелёного оникса сагана[2]. Справа от мавзолея имеется отдельный вход, ведущий в небольшое сводчатое помещение усыпальницы, где находится дахма[3]. В декоративном оформлении комплекса применены характерные для средневековой исламской архитектуры материалы — мозаика, майолика, ганч[4] и резной мрамор. Во дворе комплекса имеется небольшой бассейн-хауз, а среди чинар есть источник, вода которого считается целебной.
Галерея
- Мемориальный комплекс Аль-Бухари 01.JPG
- Мемориальный комплекс Аль-Бухари 02.JPG
- Мемориальный комплекс Аль-Бухари 03.JPG
- Мемориальный комплекс Аль-Бухари 04.JPG
- Мемориальный комплекс Аль-Бухари 05.JPG
- Мемориальный комплекс Аль-Бухари 06.JPG
- Мемориальный комплекс Аль-Бухари 09.JPG
- Мемориальный комплекс Аль-Бухари 10.JPG
Напишите отзыв о статье "Мемориальный комплекс имама Аль-Бухари"
Примечания
Ссылки
- [www.vostokcafe.com/mavzoley-al-buhariy.php Золотое наследие Самаркандского зодчества. Мавзолей аль-Бухари].
- [www.samarkandtour.com/attractions/dostoprimechatelnosti_samarkanda/memorialnyiy_kompleks_imam_al-buhari.html Мемориальный комплекс Имам аль-Бухари].
- [www.orexca.com/rus/monuments_samarkand_complex_bukhary.shtml Исторические и архитектурные памятники Самарканда. Мемориальный комплекс Имам аль-Бухари].
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Мемориальный комплекс имама Аль-Бухари
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.
Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
