Мемориальный музей немецких антифашистов
Поделись знанием:
К:Музеи, основанные в 1985 году
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.
Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.
Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
| Мемориальный музей немецких антифашистов | |
|---|---|
 Фотография музея | |
| Дата основания | 1985 |
| Местонахождение | Московская область, Красногорск, улица Народного Ополчения, дом 15[1] |
| Посетителей в год | 8 000 в год[2] |
| Сайт | [www.museum.ru/m464 Мемориальный музей немецких антифашистов] |
Мемориальный музей немецких антифашистов — музей в Красногорске, основанный в 1985 году.
В музее работают 26 сотрудников, из них 11 научных[2].
Содержание
История
В марте 1942 года в Красногорске был создан лагерь военнопленных №27. Через него прошли около 50 тыс. немецких военнопленных. В нем содержались 530 генералов, тысячи офицеров, дети видных политиков и ученых, научная и творческая интеллигенция, дипломаты. Статус лагеря был настолько высоким, что его начальник назначался и смещался лично наркомом внутренних дел. К 1945 г. в лагере содержалось 12 тысяч военнопленных, в распоряжении которых были баня, лазарет, мастерские, техническое бюро, кухня, склад, сапожная мастерская, клуб, три овощехранилища, конный парк. Условия содержания в лагере №27 были значительно лучше, чем в прочих лагерях для немецких военнопленных.
В 1943 году в Красногорск из Горьковской области перевели Центральную школу антифашистов. Её отделили колючей проволокой от основной территории лагеря, учащихся поселили в трехэтажных коттеджах. Занятия не были принудительными, но за участие в них пленным давалась большая порция хлеба и каши. Здесь была создана антифашистская организация из немецких военнопленных – национальный комитет «Свободная Германия».
Лагерь №27 существовал до 1950 г.
В 1985 году по предложению руководства ГДР в бывшем здании Центральной школы антифашистов был создан Мемориальный музей немецких антифашистов.[2].
Музей располагается в историческом здании постройки 1930-х годов, подвергшемся реконструкции; в нём в период с 1943 по 1948 год действовала Центральная антифашистская школа военнопленных[2].
Наиболее ценные коллекции
- Коллекция немецких знаков и наград;
- Коллекция листовок, выпущенных СНО, НКСГ, ГлавПУРККА;
- Подборки газет «Heimkehrer» («Возвращающийся домой»), «Freies Deutschland» («Свободная Германия»), «Freies Deutschland im Bild» («Иллюстрированная свободная Германия»), «Alba», «Frontillustrierte» («Фронтовая иллюстрированная»);
- Коллекция поделок военнопленных;
- Коллекция графики по антифашистской тематике;
- Коллекция фотографий военнопленных, лагерей для военнопленных, карательных операций, немецких захоронений;
- Коллекция советской и немецкой униформы;
- Коллекция холодного оружия[2].
Крупные выставочные проекты
- «Эрнст Тельман в Советском Союзе». Москва — Берлин, 1986—1987.
- «Немецкие интернационалисты — участники Октябрьской революции и гражданской войны». Москва — Берлин, 1987—1988.
- «45 лет национального комитета „Свободная Германия“». Москва — Берлин, 1988.
- «СССР и ГДР. История и современность». Москва, 1989.
- «Красногорск в годы войны. 1941—1945. Лагерь военнопленных в Красногорске и Мемориальный музей немецких антифашистов». Нидерланды, 1992.
- «Противостояние. Советская и немецкая военная пропаганда в годы Второй мировой войны». Нидерланды, 1995.
- «Военнопленные». Бонн — Москва, 1996.
- «Война Германии против Советского Союза», «Берлинские фестивали». ММНА.
- «Советские военнопленные в Германии — немецкие военнопленные в СССР». Дом истории ФРГ.
- «Школа нашей мечты». Гете-институт, ММНА.
- «Австрийские военнопленные». Центр «Москва», ММНА.
- «Венгерские военнопленные». Венгерский культурный центр, ММНА[2].
Издания, выпущенные музеем
- За Германию — против Гитлера. Сборник документов и материалов о создании и деятельности Национального комитета «Свободная Германия». — М., 1993.
- Национальный комитет «Свободная Германия» и Союза немецких офицеров. — Красногорск, 1996.
- Бродский Е. А. Генералы против Гитлера. — Красногорск, 1996.
- Крупенников А. А. В первых боях. — Красногорск, 1998.
- Троицкий Н. Тяжёлые сны. — Красногорск, 1998.
- Трагедия войны — трагедия плена. — Красногорск, 1999.
- Трагедия и героизм (Советские военнопленные. 1941—1945 годы). — М., 1999.
- Епифанов А. Сталинградский плен 1942—1956 годы. — Красногорск, 1999.
- Антифашистская графика времен войны. — М.: Рейттаръ, 2003.
- Всеволодов В. А. "Срок хранения — постоянно!" Краткая история лагеря военнопленных и интернированных УПВИ НКВД-МВД СССР №27 (1942—1950). — М.: Московский издательский дом, 2003. — 272 с. — ISBN 5-900747-12-3.[2]
См. также
Напишите отзыв о статье "Мемориальный музей немецких антифашистов"
Примечания
Ссылки
- [www.vesti.uz/victoryday//article/24900 Лагерь под Москвой для пленных генералов и фельдмаршалов]
Литература
- Всеволодов В. А. Ступайте с миром: к истории репатриации немецких военнопленных из СССР (1945—1958 гг.). — М.: Московский Издательский Дом, 2010. — 388 с. — 500 экз. — ISBN 5-85167-002-9.
Отрывок, характеризующий Мемориальный музей немецких антифашистов
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.
Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.
Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
