Мемориал Славы (Тирасполь)
| Мемориальный комплекс | |
Мемориал Славы
| |
 Общий вид Мемориала Славы | |
| Страна | Приднестровье |
| Город | Тирасполь |
| Автор проекта | Леонид Давидович Фишбейн, Гарри Семёнович Файфермахер |
| Строитель | И. Д. Дьяченко |
| Строительство | 1970—1972 годы |
| Состояние | охраняется государством |
Мемориал Славы — главный историко-мемориальный комплекс города Тирасполь, столицы Приднестровской Молдавской Республики. Открыт в 1972 году.
Здесь захоронены участники Гражданской войны, Великой Отечественной войны, а также участники обороны Приднестровья от агрессии Республики Молдова в 1992 г.
Содержание
История
Предыстория
В 1920-е годы на месте Мемориала славы располагался сквер. Там был похоронен комиссар кавалерийской бригады Григория Котовского В. Ф. Христофоров. Он вместе с командиром во время Гражданской войны освобождал Тирасполь от белогвардейских войск и мародёров.
В ноябре 1921 года на территории сквера были похоронены 22 пограничника Парканской заставы, павшие от рук белогвардейцев.
Строительство Мемориала
Решение о создании в Тирасполе на берегу Днестра Мемориального комплекса Славы принято в начале 1970-х годов. Строительство Мемориала было поистине всенародным. В возведении мемориала принимали участие все организации, предприятия и учебные заведения города. Рабочие, служащие и студенты ежедневно после работы трудились по 5 часов на возведении Мемориала. Среди строительных управлений города провели конкурс на право строительства комплекса. Победителем стало стройуправление № 28, которое возглавлял в то время кавалер многих боевых наград Герой Социалистического Труда И. Д. Дьяченко.
Мемориальный комплекс Славы был открыт 23 февраля 1972 года в День защитника Отечества в центре Тирасполя.
Авторы проекта — скульптор Леонид Фишбейн (1909—2010) и Гарри Файфермахер (впоследствии Файф, 1942—2002),[1][2] художник, скульптор, архитектор, проживавший последние годы жизни в Париже.[3] Он родился в семье тираспольчан в 1942 году в Тбилиси, где находились в эвакуации его родители; после освобождения Тирасполя семья вернулась в родной город.
Вместе с возведением Мемориала городской военкомат и пионеры-«красные следопыты» вели кропотливую работу по розыску и уточнению имен погибших солдат.
Когда строительство было завершено, а работы по уточнению имен погибших защитников Отечества окончены, состоялось открытие Мемориального комплекса Славы.
23 февраля 1972 года в торжественной обстановке провели перезахоронение останков советских солдат и офицеров на Мемориальном комплексе Славы. На мраморных плитах Мемориала высечены имена и фамилии уроженцев Приднестровья, павших на полях сражений Великой Отечественной войны, а также бойцов из Алтая, Сибири, Дальнего Востока и Кавказа, погибших при освобождении Приднестровья.
Вечный огонь у могилы Неизвестного солдата зажёг участник Ясско-Кишиневской операции, Герой Советского Союза Михаил Харин. Так состоялось официальное открытие Мемориала. 12 апреля 1972 года, в день 28-й годовщины освобождения Тирасполя от фашистских захватчиков, на почетную вахту у Вечного огня заступили учащиеся Тираспольской средней школы № 6 — ныне гимназии. Именно в этом учебном заведении до войны учились пять будущих Героев Советского Союза.
Описание
Танк «Т-34-85», установленный на Мемориале как памятник павшим солдатам, был переправлен из Венгрии в апреле 1945 года. Под ним хранится капсула с землей, привезенной из города Волгограда.
На мемориальных плитах высечены имена 900 сынов Родины, отдавших свои жизни за освобождение Приднестровья в годы Великой Отечественной войны. Среди них имена четырёх Героев Советского Союза родившихся в Приднестровье — полковник А. Шутов, майор В. Кадун, капитан М. Котловец, старшина М. Линник. Они погибли на разных фронтах Советского Союза, но все были похоронены на родной земле.
К сожалению, Великая Отечественная война не стала последней в истории СССР и Приднестровья. Мемориал Славы в Тирасполе хранит память и о тех, кто погиб в афганской войне, а также — в период агрессии Молдовы против Приднестровья в 1992 году.
Последние захоронения на Мемориале Славы проведены в 1992 году. Здесь похоронены участники обороны Приднестровья от агрессии Республики Молдова. Среди них — Николай Остапенко, глава Слободзейского районного Совета народных депутатов, погибший 30 апреля 1992 года в результате террористического акта.
Составной частью Мемориала является памятник воинам-интернационалистам, погибшим в Афганистане, открытый в 1995 году[4].
Реконструкция
В 2009—2010 г. проведена реконструкция Мемориала Славы. В ходе реконструкции была возведена Стена Памяти, на которой высечены имена всех защитников Приднестровья, погибших в 1990—1992 годах. Здесь же установлена скульптура Скорбящей Матери. На ремонт Мемориала Славы из бюджета выделен 1 млн рублей (105 тыс. долларов).[5] Реконструированный Мемориал Славы был открыт в начале августа 2010 г.
17 августа 2010 г. Мемориал Славы подвергся акту вандализма. Был похищен фрагмент скульптуры воина-афганца. Кисть и фрагмент предплечья фигуры воина была аккуратно отломана или отпилена и похищена.[6]
В октябре 2011 года была построена и освещена часовня Святого Георгия Победоносца.[7]
Интересные факты
Когда начали создавать Мемориал Славы, сотрудники Тираспольского историко-краеведческого музея написали около 900 писем родным и близким героев, захороненных на Мемориале. Результатом переписки стал интересный факт. Заведующий кафедрой психологии Полтавского университета Анатолий Шульга, чьё имя значилось среди погибших, ответил лично.[3]
Галерея
- Сынам отечества - войнам Афганской войны - Донор.jpg
Памятник воинам-афганцам
- Мемориал славы утром.jpg
Мемориал славы
- Мемориал славы в Тирасполе 2011 - Донор.jpg
Памятники
- Eternal flame Tiraspol.jpg
- Танк Т-34 на Мемориале Славы в Тирасполе - Донор.jpg
Танк «Т-34-85»
- Табличка о строительстве памятника защитнику ПМР - Донор.jpg
Заказчик памятника «Защитнику Приднестровья»
- Часовня Святого Георгия Победоносца в Тирасполе.jpg
Часовня Святого Георгия Победоносца
- Памятник Матери - Мемориал Славы в Тирасполе - Донор.jpg
Скульптура Скорбящей Матери
- Часовня Святого Георгия Победоносца на Мемориале Славы.jpg
Информация о строительстве часовни
Напишите отзыв о статье "Мемориал Славы (Тирасполь)"
Примечания
- ↑ [www.minjust.org/pv/pravoved.nsf/0416bcb9f6db569ac2257980002d4283/5b300cf23d660dc8c225796c004d3147!OpenDocument Мемориал Славы (архитекторы Л. Д. Фишбейн и Г. С. Файфермахер) в реестре памятников республиканского значения ПМР]
- ↑ [www.archinfo.ru/publications/item/811/ Памяти Леонида Фишбейна]
- ↑ 1 2 [olvia.idknet.com/ol185-02-08.htm 36 ЛЕТ НАЗАД В ЦЕНТРЕ ТИРАСПОЛЯ БЫЛ ОТКРЫТ МЕМОРИАЛ СЛАВЫ — Ольвия-Пресс]
- ↑ Андрей Моспанов. [www.nr2.ru/pmr/431390.html Реконструкции тираспольского Мемориала Славы не будет] (рус.) (28.03.2013). Проверено 11 апреля 2013.
- ↑ [point.md/News/Read.aspx?NEWSID=94099 В Тирасполе утвердили проект первого этапа реконструкции Мемориала Славы]
- ↑ [www.tv-pmr.com/news.php?id=9150 На столичном мемориале Славы похищен фрагмент скульптуры воина-афганца]
- ↑ Никита ЗВЕРЕВ. [www.kp.md/online/news/1388849/ В Тирасполе проведут реконструкцию Мемориала Славы] (рус.) (13.03.2013). Проверено 11 апреля 2013.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Мемориал Славы (Тирасполь)
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.
На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
