Менард (округ, Иллинойс)
Поделись знанием:
Координаты: 40°01′48″ с. ш. 89°48′00″ з. д. / 40.03000° с. ш. 89.80000° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=40.03000&mlon=-89.80000&zoom=12 (O)] (Я)
Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
| Страна | |
|---|---|
| Статус | |
| Входит в |
штат Иллинойс |
| Административный центр | |
| Крупнейший город | |
| Дата образования | |
| Население (2010) |
▲ 12705 чел. |
| Плотность |
15,55 чел./км² |
| Площадь |
817 км² (0,55 %) |
|
| |
| Часовой пояс | |
Округ Менард (англ. Menard County) — округ в штате Иллинойс, США. По данным переписи 2010 года численность населения округа составила 12705 чел., по сравнению с переписью 2000 года оно увеличилось на 1,8 %[1]. Окружной центр округа Менард — город Петербург.
Содержание
История
Округ Менард сформирован из округа Сэнгамон в 1839 году. Назван в честь Пьера Менарда, первого вице-губернатора штата Иллинойс.
- Menard County Illinois 1839.png
Территория округа после его формирования в 1839 году и до 1841 года
- Menard County Illinois 1841.png
Территория округа с 1841 года и по сей день
География
Общая площадь округа — 817,0 км² (315,46 миль²), из которых 814,4 км² (314,44 миль²) или 99,68 % суши и 2,6 км² (1,02 миль²) или 0,32 % водной поверхности[2].
Климат
Округ находится в зоне влажного континентального климата. Температура варьируется в среднем от минимальных -8 °C в январе до максимальных 31 °C в июле. Рекордно низкая температура была зафиксирована в феврале 1905 года и составила -31 °C, а рекордно высокая температура была зарегистрирована в июле 1954 года и составила 44 °C. Среднемесячное количество осадков — от 41 мм в январе до 103 мм в июле[3].
Соседние округа
Округ Менард граничит с округами:
Основные автомагистрали
| Автомагистраль | Длина | Начальный пункт | Конечный пункт | Год образования |
|---|---|---|---|---|
 Трасса Illinois-29
|
282,21 км | Пана | Спринг-Вэлли | 1918 |
 Трасса Illinois-97
|
168,06 км | Спрингфилд | Ноксвилл | 1937 |
 Трасса Illinois-123
|
54,27 км | Плезант-Плейнс | Уильямсвилл | 1924 |
Населённые пункты
| Населённый пункт | Статус | Год основания | Площадь | Население (2010) |
|---|---|---|---|---|
| Атенс | город | 4,4 км² | 1988 чел. | |
| Гринвью | деревня | 2,2 км² | 778 чел. | |
| Окфорд | деревня | 0,65 км² | 286 чел. | |
| Петербург | окружной центр | 1833 | 4,0 км² | 2260 чел. |
| Таллула | деревня | 1857 | 1,4 км² | 488 чел. |
Демография
| Год переписи | Население | Прирост |
|---|---|---|
| 1900 | 14336 | |
| 1910 | 12796 | ▼10,7 % |
| 1920 | 11694 | ▼8,6 % |
| 1930 | 10575 | ▼9,6 % |
| 1940 | 10663 | ▲0,8 % |
| 1950 | 9639 | ▼9,6 % |
| 1960 | 9248 | ▼4,1 % |
| 1970 | 9685 | ▼4,7 % |
| 1980 | 11700 | ▲20,8 % |
| 1990 | 11164 | ▼4,6 % |
| 2000 | 12486 | ▲11,8 % |
| 2010 | 12705 | ▲1,8 % |
По данным переписи населения 2000 года[1], численность населения в округе составила 12486 человек, насчитывалось 4873 домовладений и 3552 семей. Средняя плотность населения была 15 чел./км²[4].
Распределение населения по расовому признаку:
- белые — 97,84 %
- немецкого происхождения — 32,6 %
- английского происхождения — 15,0 %
- ирландского происхождения — 10,1 %
- афроамериканцы — 0,38 %
- коренные американцы — 0,22 %
- азиаты — 0,17 %
- латиноамериканцы — 0,75 % и др.
Из 4873 домовладений в 36,1 % были дети в возрасте до 18 лет, проживающие вместе с родителями, в 60,7 % — супружеские пары, живущие вместе, в 9,1 % — матери-одиночки, а 27,1 % не имели семьи. 23,8 % всех домовладений состояли из отдельных лиц и в 10,3 % из них проживали одинокие люди в возрасте 65 лет и старше. Средний размер домовладения 2,52 человек, а средний размер семьи — 2,99.
Распределение населения по возрасту:
- до 18 лет — 26,5 %
- от 18 до 24 лет — 6,8 %
- от 25 до 44 лет — 28,9 %
- от 45 до 64 лет — 24,6 %
- от 65 лет — 13,2 %
Средний возраст составил 38 лет. На каждые 100 женщин приходилось 96,2 мужчин. На каждые 100 женщин возрастом 18 лет и старше приходились 92,0 мужчины.
Средний доход на домовладение — $ 46596, на семью — $ 52995. Средний доход мужчин — $ 36870 против $ 27010 у женщин. Доход на душу населения в округе — $ 21584. Около 6,1 % семей и 8,2 % населения находились ниже черты бедности, в том числе 12,5 % из них моложе 18 лет и 6,0 % в возрасте 65 лет и старше.
См. также
Напишите отзыв о статье "Менард (округ, Иллинойс)"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.cubitplanning.com/county/530-menard-county-census-2010-population Menard County Census 2010 Data: Population] (англ.). Cubit Planning. Проверено 10 декабря 2012. [www.webcitation.org/6DkcHVbIg Архивировано из первоисточника 18 января 2013].
- ↑ [www.census.gov/geo/www/gazetteer/files/Gaz_counties_national.txt Census 2010 U.S. Gazetteer Files: Counties] (англ.). United States Census. Проверено 27 июля 2012. [www.webcitation.org/6AXMT0Ss2 Архивировано из первоисточника 9 сентября 2012].
- ↑ [www.weather.com/weather/wxclimatology/monthly/graph/USIL0942 Monthly Averages for Petersburg, IL] (англ.). The Weather Channel, LLC. Проверено 10 декабря 2012. [www.webcitation.org/6DkcIFwx1 Архивировано из первоисточника 18 января 2013].
- ↑ [factfinder2.census.gov/faces/nav/jsf/pages/searchresults.xhtml?refresh=t American FactFinder] (англ.). United States Census Bureau. Проверено 27 июля 2012. [www.webcitation.org/6AUWXshrz Архивировано из первоисточника 7 сентября 2012].
Ссылки
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме Округ Менард
Отрывок, характеризующий Менард (округ, Иллинойс)
Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
