Мендель Штромм
| Мендель Штромм | |
 первое появление в The Amazing Spider-Man #37 | |
| История публикаций | |
|---|---|
| Издатель | |
| Дебют |
The Amazing Spider-Man vol.1, #37 (1966) |
| Авторы | |
| Характеристики персонажа | |
| Позиция | |
| Рост |
177 см |
| Союзники | |
|
Прото-гоблин | |
| Враги | |
| Особые силы | |
|
высокий интеллект | |
| Оборудование | |
|
| |
Мендель Штромм (англ. Mendel Stromm) — персонаж Marvel Comics.
Содержание
История публикаций
Штромм впервые появился в The Amazing Spider-Man #37 (июнь 1966 года) и создан Стэном Ли, Стивом Дитко.
Вымышленная биография
Штромм был профессором колледжа Нормана Озборна и стал его партнёром в OsCorp Industries. Его ранние исследования обеспечивали повышенную силу и безумие у испытуемых (в конечном итоге Озборн превратился в Зеленого гоблина). Озборн, желая забрать формулу себе, узнал, что Штромм крал и тратил деньги из OsCorp'а. Штромм объяснил, что он просто заимствовал, но Озборн сдал его в руки полиции. После нескольких лет в тюрьме, Штромм освободился и пытался убить Нормана Озборна с использованием Прото-гоблина, но, после того как Прото-гоблин пришёл убить Озборна,его сбросили из окна, а Штромм умер, однако называющий себя робот Мастер (это и есть Штромм) вернулся. Человек-паук позже победил и уничтожил робота[1].
Штромм вернулся, на этот раз, как киборг Гонта. Установлено, что он пережил уничтожение Мастера и вернулся чтобы убить Озборнов. Озборн обнаружил, что Штромм пережил сердечный приступ благодаря Гоблинской сыворотке[2]. После он излечился от потребности в костюме и вернулся в большой костюм робота только для того, чтобы уничтожить Бена Рейли. Вскоре после этого Норман Озборн сбил его с глайдера и оставил умирать, хотя Штромм выжил и получил только амнезию.
Штромм пытался создать живых роботов, чтобы убить Озборна, но они повернулись к нему и уничтожили его тело[3]. Этот искусственный интеллект пытался взять контроль электросети в Нью-Йорке, но был остановлен, когда Человек-паук пробился в основной процессор, запустил компьютерный вирус и нашёл Менделя в состоянии комы[4].
Искусственный интеллект зашёл в тело Электро и попытался использовать его силы для создания орды роботов, позже в этом же теле дрался с пауком, после чего Человек-паук победил ИИ и спас Электро.
Позже, Штромм идет войной на Громовержцев. Проигравший Штромм в попытке убить Нитро доставлен в тюрьму и депортирован в Латверию[5].
Появления вне комиксов
Телевидение
- В мультсериале Человек-паук 1994 года его называют Уордел Штромм. Впервые он появляется в эпизоде «Те же и Зелёный Гоблин», где его озвучивает Филипп Эбботт. Он является одним из учёных Оскорп и становится свидетелем «смерти» Нормана Озборна.
Фильмы
- «Человек-паук» (2002) — Рон Перкинс.
Штромм испытал сыворотку ОЗ на Нормане Озборне, но тот в безумном состоянии убил его.
Пародии
- В 2008 году вышла комедия «Супергеройское кино», пародирующая фильм «Человек-паук». Роль Штромма, в титрах указанного как доктор Стром, исполнил Брент Спайнер.
Видеоигры
- Мендель Штромм появляется в видеоигре «Человек-паук» по мотивам одноимённого фильма, где его озвучивает Питер Лурье.
- Штромм появляется в видеоигре «Новый Человек-паук», как один из немногих ученых Oscorp, которые поддерживают личные отношения с Норманом Озборном.
Напишите отзыв о статье "Мендель Штромм"
Примечания
Ссылки
- [www.marvel.com/universe/Stromm,_Mendel Мендель Штромм] at Marvel.com
- [www.spiderfan.org/characters/professor_stromm.html Мендель Штромм на Spiderfan.org]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Мендель Штромм
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.
Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
