Мендес, Катюль

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Катюль Мендес
фр. Catulle Mendes
Дата рождения:

22 мая 1841(1841-05-22)

Место рождения:

Бордо

Дата смерти:

8 февраля 1909(1909-02-08) (67 лет)

Место смерти:

Сен-Жермен-ан-Ле

Гражданство:

Франция Франция

Род деятельности:

поэт

Направление:

Парнасская школа

Язык произведений:

французский

Катюль Мендес (фр. Catulle Mendès, 22 мая 1841, Бордо — 8 февраля 1909) — французский поэт, представитель парнасской школы.



Биография

Происходил из семьи португальских евреев, родился в Бордо. Рано зарекомендовал себя в Париже и быстро достиг известности после публикации в журнале «Revue fantaisiste» (1861) своего «Романа одной ночи», за что был осуждён на месяц лишения свободы и штраф в 500 франков. Примкнул к движению парнасцев с самого их зарождения, творчество Мендеса в их группе отмечается чрезвычайным метрическим мастерством, особенно критики выделяют его поэму «Соловей» 1863, но о его поздних произведениях они говорят скорее как о ловких заимствованиях из других писателей, чем внесением чего-либо оригинального в поэзию.

Универсальность таланта Мендеса показывают его критические и драматические произведения, либретто опер Массне и Шабрие, его повести и рассказы. На его стихи писали музыку многие композиторы-современники — Падеревский, Ибер, Бизе, Сен-Санс, Форе, Рейнальдо Ан и др. [1].

В 1866 году женится на Жюдит Готье, младшей дочери поэта Теофиля Готье. Позже они расстались.

Умер в 1909 году, его тело обнаружили ранним утром 8 февраля в железнодорожном туннеле Сен-Жермена. По данным следствия он уехал из Парижа в полночь на поезде № 7 и предположительно открыл дверь своего купе в туннеле, думая, что прибыл на станцию.

Напишите отзыв о статье "Мендес, Катюль"

Примечания

  1. [www.recmusic.org/lieder/m/mendes/ Catulle Mendès (The Lied, Art Song, and Choral Texts Archive: Texts and Translations to Lieder, mélodies, canzoni, and other classical vocal music)]

Ссылки

Отрывок, характеризующий Мендес, Катюль

– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.