Мензел, Дональд Говард

Мензел Дональд
Donald Howard Menzel (англ.)
Место рождения:	Флоренция, Колорадо
Научная сфера:	астроном, астрофизик
Научный руководитель:	Генри Норрис Рассел
Награды и премии:	Премия Жюля Жансена

До́нальд Го́вард Ме́нзел (англ. Donald Howard Menzel) (11 апреля 1901 — 14 декабря 1976) — американский астроном и астрофизик.

Он был ведущим астрономом своего времени, а также стал известен своими скептическими объяснениями НЛО, как необычных атмосферных явлений.

Биография

Будучи рожденным во Флоренции (Колорадо), Мензел демонстрировал не по годам развитый интеллект: ещё до поступления в детский сад, он не только умел читать, но и знал азбуку Морзе.

В 16 лет Мензел поступил в Колорадский университет изучать химию. Однако наблюдение за солнечным затмением в 1918 заставило его изменить своё решение в пользу изучения астрономии. Мензел заслужил практику в Принстонском Университете и провел летние каникулы в Гарвардском Университете в качестве ассистента Харлоу Шаплей (Harlow Shapley).

Мензел обучался в Денверском Университете и получил звание доктора философских наук от Принстонского Университета. После получения своего звания доктора философских наук в 1924, Мензел преподавал в Университете Айовы и в Государственном Университете Огайо, прежде чем пошел работать помощником астронома в Ликскую обсерваторию в Калифорнии в 1926 году. Мензел был в числе первых астрофизиков-теоретиков в мире. Он проработал в Ликской обсерватории до 1932 года, когда он принял предложение работать в Гарвардском университете. С 1954 по 1956 он был президентом Американского Астрономического Сообщества. С 1964 до самой смерти, Мензел был правительственным консультантом по делам с Латинской америкой.

Он начинал преподавать в Гарварде в 1932 году и стал профессором к 1938; в 1952 он был назначен директором Гарвардской обсерватории и пробыл в должности с 1954 по 1966, когда обсерватория стала международным центром радиоастрономии. Мензел вышел в отставку в 1971.

Мензел начинал проводить исследования солнца, но позже сконцентрировался на изучении туманностей. Его работа с Лоуренсом Аллером и Джеймсом Бейкером определила много основополагающих принципов в изучении планетарных туманностей.

Он написал Полевой справочник звезд и планет, часть полевых справочников Роджера Питерсона.

Мензел и НЛО

Помимо своей академической и популяристической деятельности на поле астрономии, Мензел скептически выступал относительно реальности НЛО. Он является автором и со-автором трех популярных книг, разоблачающих НЛО: «Летающие тарелки» (1953), «Мир летающих тарелок: Научное исследование главного мифа космической эры» (1963) и «Загадка НЛО: Окончательное объяснение феномена НЛО» (1977). Все книги Мензела об НЛО аргументируют, что НЛО не более чем неверное толкование вполне прозаичных вещей, таких как звезды, облака и самолеты; или как результат наблюдения людьми необычных атмосферных явлений, с которыми они не знакомы. Он часто предлагал, что атмосферная дымка или температурная инверсия искажает свет звезд или планет и делает их визуально больше, чем они есть в действительности, создавая необычные очертания и делая их движимыми. В 1968 году Мензел засвидетельствовал перед комитетом по науке и астронавтике на симпозиуме посвященном проблеме НЛО, что он считает все проявления НЛО имеют природное объяснение.

Ричард Гринвилл писал, «большинство защитников НЛО считают его 'заклятым врагом'. Фактически множество его объяснений НЛО были обоснованны и Мензел, конечно, имел технические предпосылки оценивать эту информацию. Однако, он редко проводил полевые проверки и больше ограничивал себя теоретическими объяснениями, которые он считал более правдоподобными, чем визиты пришельцев. Он соглашался с вероятностью существования множества технологически развитых цивилизаций в галактике, но не с тем, что они могут с легкостью и обыденностью совершать межзвездные путешествия до земли». (Гринвилл, 229)

Критика

Некоторые наблюдатели оспаривают работы Мензела об НЛО, считая их недостаточными. Атмосферный физик и исследователь НЛО Джеймс МакДональд использовал слово «Мензелиана» для описания астрономического подхода к НЛО (который МакДональд осудил неадекватно и поверхностно). Социолог Рон Веструм писал: «Парадокс в том, что его книги об НЛО изображают довольно убогую науку, контрастирующую с его более известными работами в астрофизике». (Веструм, с.34) Веструм полагает, что эта злоба на Мензеловскую «убогость» в изучении НЛО возникла «благодаря гало-эффекту, Мензеловская репутация в астрономии подкрепляет его неряшливость в сложении научных аргументов». (Веструм, с. 35)

Критика также исходит от многих ученых связанных с ВВС США: капитан Эдвард Руппельт, глава первого исследования НЛО "Проект «Синяя книга», писал:

Одно объяснение НЛО, получившее наибольшую гласность, было предложено доктором гарвардского университета Дональдом Мензелом. Доктор Мензел писал в «Тайм», «Лук» и позже в своих «Летающих тарелках», заявляя что все сообщения об НЛО могут быть объяснены различными типами световых феноменов. Мы тщательно изучали эту теорию, так как она выглядела достойной. Её изучали физики проекта «Медведь». Научные консультанты Передового Центра Технической Разведки изучали и обсуждали её с несколькими ведущими европейскими физиками, чьей специальностью была атмосферная физика. В общем комментарии, полученном «Проектом Синяя Книга» сказано, «Мензел дал тему для размышлений, но его объяснения не являются панацеей».

Критики Мензела также сообщают, что его теории буквально смешны. Он, время от времени, был консультантом в Комитете Кондона (1966—1968), научно изучая НЛО, под руководством физика Эдварда Кондона в Колорадском Университете. Жак Уалле писал в своем дневнике историю, рассказанную ему астрономом и консультантом комитета Алленом Хайнеком. Однажды вечером, за ужином, Хайнек и некоторые постоянные члены комитета

обсуждали частые поездки Мензела в Боулдер. Мэри Лу [Армстронг, исполнительный ассистент комитета] смеялась так сильно над тем как она отозвалась о Мензеловских речах, что свалилась со стула и распласталась спиной на полу ресторана. Мензеловские объяснения НЛО были настолько смешны, что только пристойность и уважение к старшему коллеге удерживали членов команды, включая Кондона, от открытого смеха ему в лицо. (Веструм, 35)

Несмотря на то, что в основном жесткая критика исходила от исследователей НЛО, отрицательная критика исходила также из других областей: в 1959, выдающийся психолог Карл Юнг объявил, что Мензел «не преуспел, несмотря на все свои попытки, в предложении удовлетворительных объяснений хотя бы одного подлинного сообщения об НЛО». (Юнг, 147) Порицающая критика также исходила от внутреннего анализа ВВС США, который начинался:

Легко показать, что «воздушные линзы» и «сильные инверсии» постулированные Гордоном и Мензелем, из числа других, нуждаются в температуре в несколько сотен Кельвинов для того чтобы вызывать миражи, приписываемые им.

Для справки: обычная для южных широт температура 27 °C ≈ 300K, то есть те самые необходимые «несколько сотен кельвинов».

Память

В 1979 г. Международный астрономический союз присвоил имя Дональда Мензела кратеру на видимой стороне Луны.

Литература

• Колчинский И.Г., Корсунь А.А., Родригес М.Г. Астрономы: Биографический справочник. — 2-е изд., перераб. и доп.. — Киев: Наукова думка, 1986. — 512 с.

Отрывок, характеризующий Мензел, Дональд Говард

«Ура а а а!» протяжным криком разнеслось по нашей линии и, обгоняя князя Багратиона и друг друга, нестройною, но веселою и оживленною толпой побежали наши под гору за расстроенными французами.


Атака 6 го егерского обеспечила отступление правого фланга. В центре действие забытой батареи Тушина, успевшего зажечь Шенграбен, останавливало движение французов. Французы тушили пожар, разносимый ветром, и давали время отступать. Отступление центра через овраг совершалось поспешно и шумно; однако войска, отступая, не путались командами. Но левый фланг, который единовременно был атакован и обходим превосходными силами французов под начальством Ланна и который состоял из Азовского и Подольского пехотных и Павлоградского гусарского полков, был расстроен. Багратион послал Жеркова к генералу левого фланга с приказанием немедленно отступать.
Жерков бойко, не отнимая руки от фуражки, тронул лошадь и поскакал. Но едва только он отъехал от Багратиона, как силы изменили ему. На него нашел непреодолимый страх, и он не мог ехать туда, где было опасно.
Подъехав к войскам левого фланга, он поехал не вперед, где была стрельба, а стал отыскивать генерала и начальников там, где их не могло быть, и потому не передал приказания.
Командование левым флангом принадлежало по старшинству полковому командиру того самого полка, который представлялся под Браунау Кутузову и в котором служил солдатом Долохов. Командование же крайнего левого фланга было предназначено командиру Павлоградского полка, где служил Ростов, вследствие чего произошло недоразумение. Оба начальника были сильно раздражены друг против друга, и в то самое время как на правом фланге давно уже шло дело и французы уже начали наступление, оба начальника были заняты переговорами, которые имели целью оскорбить друг друга. Полки же, как кавалерийский, так и пехотный, были весьма мало приготовлены к предстоящему делу. Люди полков, от солдата до генерала, не ждали сражения и спокойно занимались мирными делами: кормлением лошадей в коннице, собиранием дров – в пехоте.
– Есть он, однако, старше моего в чином, – говорил немец, гусарский полковник, краснея и обращаясь к подъехавшему адъютанту, – то оставляяй его делать, как он хочет. Я своих гусар не могу жертвовать. Трубач! Играй отступление!
Но дело становилось к спеху. Канонада и стрельба, сливаясь, гремели справа и в центре, и французские капоты стрелков Ланна проходили уже плотину мельницы и выстраивались на этой стороне в двух ружейных выстрелах. Пехотный полковник вздрагивающею походкой подошел к лошади и, взлезши на нее и сделавшись очень прямым и высоким, поехал к павлоградскому командиру. Полковые командиры съехались с учтивыми поклонами и со скрываемою злобой в сердце.
– Опять таки, полковник, – говорил генерал, – не могу я, однако, оставить половину людей в лесу. Я вас прошу , я вас прошу , – повторил он, – занять позицию и приготовиться к атаке.
– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.