Мензура

Не следует путать с историческим значением: мензурой как важнейшим понятием мензуральной нотации.

Мензура (лат. mensura — мера) — длина рабочей, звучащей части струны на музыкальных инструментах. Также мензурой является различие воздушных каналов духовых инструментов.

К мензуре относят весь набор основных величин такого рода для данного типа инструментов, например, у струнных — длину, диаметр и натяжение струн (а у струнных, ударных и клавишно-ударных — ещё и линию удара молоточков, место возбуждения струны), у духовых — сечение, диаметр и длину воздушного канала (в язычковых — профиль, ширину и длину язычка).

Также — расчёты расположения струн по ширине корпуса рояля, по ширине грифа, расположение боковых отверстий в стенках духовых инструментов, разбивку ладов в струнных инструментах.

Кроме того, для некоторых типов инструментов мензурой обычно называют одну выделенную характеристику.

В струнных щипковых и смычковых инструментах мензурой называют фактическое расстояние струн от верхнего до нижнего порожков струнных музыкальных инструментов, таких как: гитара, скрипка, балалайка и т. д. Мензурой также является максимальная длина свободного отрезка струны, которая способна колебаться (звучать).

Наиболее распространённая мензура электрогитар (идеальная расчётная) составляет 25,5 дюйма (647,7 мм), как на инструментах фирмы Fender, взявшей за основу величину мензуры классических (акустических) гитар, и 24,75" (628,7 мм), как на Gibson Les Paul. Стандартная мензура бас-гитары равна 34" (863,6 мм). Существуют также бас-гитары с меньшей и большей длиной открытых струн, а также с «косой» мензурой [www.dingwallguitars.com/html/products.html Dingwall] — конструкция инструмента такова, что длина толстых струн больше, нежели тонких; это позволяет придать более насыщенный и глубокий оттенок низким басовым нотам и добиться более точного темперирования каждой из струн.

• Настройка мензуры любого струнного инструмента (в частности электрогитары) происходит вручную и требует навыка и абсолютного музыкального слуха или использования тюнера. Это долгая и рутинная работа, так как мензура для каждой гитары индивидуальна. На инструментах с неподвижным нижним порожком настраивается мензура лишь один раз, обычно самим мастером, который изготавливает инструмент. Для электрогитар с подвижным бриджем (нижним порожком) мензуру настраивают каждый раз при смене диаметра струн, обычно при помощи отвёртки, тюнера и шестигранного ключа.
• На практике длина открытых струн электрогитары может незначительно отличаться от базовой мензуры данной модели, так как зачастую сами музыканты, экспериментируя или исходя из личного опыта, стиля или манеры игры на гитаре, настраивают мензуру по своему усмотрению. Отклонение величины мензуры у акустических гитар определяется качеством (точностью) изготовления самого инструмента производителем.

Отрывок, характеризующий Мензура

Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.


Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.