Менины

Диего Веласкес

Менины (Фрейлины). 1656

Las Meninas

Холст, масло. 318 × 276 см

Музей Прадо, Мадрид

К:Картины 1656 года

«Мени́ны», (исп. Las Meninas «фрейлины») или «Семья Филиппа IV», — картина Диего Веласкеса, одна из самых знаменитых картин в мире, находится в музее Прадо в Мадриде, закончена в 1656 году.

Сюжет

Ателье Веласкеса в королевском дворце в Мадриде. Художник пишет портрет Филиппа IV и его супруги Марианны, которые видны отраженными в зеркале, висящем на дальней стене его ателье. В центре сцены стоит пятилетняя инфанта Маргарита, которая по всей видимости только что вошла в комнату со своей свитой. Свет, так же как и взгляды родителей, направлен на девочку. Веласкес создает впечатление семейного счастья, богатства и блестящего будущего, персонифицированных в лице маленькой принцессы.

Это единственная картина Веласкеса, на которой король и королева изображены вместе, но очень неотчетливо, схематично. Филипп на 30 лет старше своей второй жены и является её дядей. Инфанта Маргарита на момент написания картины была их единственной дочерью.

Инфанта

Тот факт, что инфанта есть, что здорова, вызывает надежду о будущем наследнике. Эту надежду подчеркивает свет, падающий на принцессу. Она, пятилетняя, берет кувшин, не глядя на него, что очень необычно для её возраста. На фрейлину она не обращает ровным счетом никакого внимания. В этом проявляются первые успехи воспитания самоконтроля и осознания собственного величия. Взгляд девочки, как впрочем, и почти всех находящихся в ателье прикован к королевской чете, сидящей перед картиной. Это им показывает инфанта, как она может неподвижно стоять, как она может себя держать. Она наверняка уже знает, что испанский король или испанская королева никогда не смеются в обществе. Её отец за всю свою жизнь прилюдно смеялся всего два раза.

Придворные дамы по обе стороны от принцессы выбраны из самых известных аристократических семей. То, что фрейлина слева низко присела, является не любезным жестом, а придворным этикетом. Только присев, придворным разрешалось подавать кушанья членам королевской семьи, не говоря о том, что такой чести удостаивали только избранных.

Придворные шуты

Чтобы вынести строгий придворный этикет и дворцовую скуку, при дворе заводили шутов и карликов. Ни при каком другом европейском дворе не было их так много как при испанском. Карлица Мария Барбола родом из Германии, карлик Николао де Пертусато из Италии. Оба принадлежали к дворцовой утвари короля. Карлики обладали свободой шута, они существовали вне придворной иерархии и содержались как домашние животные. Не случайно Веласкес наделил на картине движением только карлика, который поставил свою ногу на лежащую собаку. Карлики принадлежали к числу монстров, уродцев — содержащихся при дворе людей с гидроцефалией, слабоумных и т. п. Карлики наделяли придворных чувством собственного превосходства. Фрейлины и инфанта кажутся красавицами на фоне Марии Барболы.

Интересные факты

Исторические события

Филипп IV представляет собою пятое поколение Габсбургов на испанском престоле, и всегда они женились или выходили замуж за кого-нибудь из своей династии. Это привело к инцесту внутри семьи. Его единственный сын Карл II родился инвалидом, неспособным произвести на свет жизнеспособное потомство. Он стал последним из Габсбургов на испанском престоле, после его смерти разразилась война за испанское наследство, приведшая к власти в Испании Бурбонов.

Портрет четы Арнольфини

На художника при создании картины, по всей видимости, оказало влияние другое известное полотно — «Портрет четы Арнольфини» написанное ван Эйком в 1434 году. Оно находилось в Испанской королевской коллекции в Мадриде во времена, когда Веласкес был придворным живописцем. Ван Эйк также изобразил зеркало на дальней стене комнаты, в котором отражаются фигуры людей, входящих в неё.

День рождения инфанты

Полотно вдохновило Оскара Уайльда к написанию сказки «День рождения инфанты».

Веласкес и Сарджент

Картина вдохновила американского художника Джона Сингера Сарджента на создание в 1883 году полотна «Дочери Эдварда Дарли Бойта».

Крест ордена Сант-Яго

Крест был нарисован на груди художника уже после написания полотна. Это крест ордена Сант-Яго, но на момент написания картины Веласкес ещё не принадлежал к этому ордену. Только тремя годами позже он был принят в орден после проверки чистоты крови (никаких евреев и мавров в роду). По легенде, крест на портрете нарисовал сам король Филипп IV, который произвёл художника в рыцари в 1659 году.

«Менины» Пикассо

В 1957 году Пабло Пикассо написал 58 вариаций на тему «Менин», которые находятся в музее Пикассо в Барселоне.

«Менины» петербургских художников

В 2010 году в галереях современного искусства Эрарта более тридцати петербургских художников представили свои вариации на тему «Менин» : [www.erarta.com/ru/museum/news/gallery/detail/news-01542/ «и..Менины».]

Персонажи на картине

• Диего Веласкес, художник
• донья Мария Сармиенто, фрейлина, подающая инфанте сосуд
• Филипп IV, король Испании
• Марианна, королева Испании
• инфанта Маргарита Тереза Испанская
• гофмаршал двора Хосе Нието Веласкес
• донья Изабелла де Веласко, фрейлина
• донья Марсела де Уллоа, монашка
• гвардадамас, обязанный повсюду сопровождать инфанту
• карлица Мария Барбола
• карлик Николас Пертусато
• собака

Литература

• [photo-element.ru/analysis/vel.html М. В. Алпатов. О композиции картины «Менины» Веласкеса]
• Rose-Marie und Rainer Hagen: Meisterwerke im Detail, Band 2, Taschen Verlag, Köln 2003

Ссылки

• [www.museodelprado.es/coleccion/galeria-on-line/galeria-on-line/obra/la-familia-de-felipe-iv-o-las-meninas/ «Менины»] в базе данных Музея Прадо (исп.)

Отрывок, характеризующий Менины

– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.