Менипп Гадарский

Менипп Гадарский

Мени́пп Гада́рский (др.-греч. Μένιππος, 2-я пол. III в. до н. э.) — философ-киник, известный сатирик. Родом из Гадары (Сирия). По рассказу Диогена Лаэртского, Менипп был рабом. Купив фиванское гражданство, он сделался ростовщиком и сильно разбогател, а разорившись, покончил жизнь самоубийством.

Как философа, Лукиан ставит Мениппа в один ряд с Антисфеном, Диогеном и Кратетом. Произведения Мениппа не сохранились и известны только по античным свидетельствам, пересказам и подражаниям (Лукиан, Варрон, Петроний), Диоген Лаэртский перечисляет тринадцать принадлежащих ему произведений. Словарь Суда приписывает Мениппу также комедии. Афиней приводит отрывки из двух сочинений Мениппа: Συμποσιον — «Пирушка» и Αρκεσιλαος — «Аркесилай».

В своих произведениях Менипп широко использовал фантастические реалии (путешествия в подземное царство, полет на небо), посредством которых высмеивал своих противников и их философские школы. Сатира Мениппа часто шуточна по форме, но серьёзна по содержанию. За умение соединять философские суждения с фольклорными мотивами, за умение «говорить о серьёзном легко и с юмором» Менипп получил прозвище «серьёзно-смешной».

По имени Мениппа называются сатирические жанры — «мениппова сатира» и «мениппея» — первые образцы литературной формы, известной как прозиметр.

Анекдоты

Менипп будто бы занимался суточными ссудами (за что даже получил прозвище): ссужал деньги корабельщикам, брал страховку и накопил большое богатство; но в конце концов стал жертвой злоумышленников, впал в отчаянье и удавился. В связи с такой недостойной киника смертью Диоген Лаэртский написал о нём такие строки:

Раб финикийский, пес лаконской выучки,

Прослывший поделом менялой суточным, —

Вот пред тобою Менипп;

Но в Фивах вором дочиста ограбленный,

И о собачьем позабыв терпении,

Дух испустил он в петле.

Литература

• «Антология кинизма», Москва, «Наука», 1984.
• Диоген Лаэртский, «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов», Москва, «Мысль»,1986.

Ссылки

• [www.krotov.info/lib_sec/05_d/dio/gen_00.htm О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов]
• [liber.rsuh.ru/Fulltext/Grece/tron/1-3-5-5.htm И. М. Тронский. История античной литературы (Лукиан)] (недоступная ссылка с 12-05-2013 (4001 день))

Отрывок, характеризующий Менипп Гадарский

Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…