Мерварт, Александр Михайлович

Александр Михайлович Мерварт
Gustav Herrman Christian Meerwart
Дата рождения:	1884(1884)
Место рождения:	Мангейм, Германия
Дата смерти:	23 мая 1932(1932-05-23)
Страна:	Германская империя, Российская империя, СССР
Научная сфера:	этнография, востоковедение, дравидология
Место работы:	Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого
Учёная степень:	доктор философии (PhD) по истории
Альма-матер:	Гейдельбергский университет

Александр Михайлович (Густав Герман Христиан) Мерварт (1884, Мангейм, Германия — 23 мая 1932) — российский этнограф и лингвист немецкого происхождения, востоковед, первый русский дравидолог.

Краткая биография

Родился в Германии, в городе Мангейм в 1884 году.

В 1907 году с отличием окончил Гейдельбергский университет и получил степень доктора философии на историко-филологическом факультете.

С октября 1911 года преподавал немецкий язык в мужской гимназии Ягдфельдов в Петербурге. Там он познакомился с будущей супругой — Людмилой Александровной Левиной, принял православие, российское подданство и взял себе русское имя.

Весной 1914 года супруги Мерварт отправились в экспедицию на Цейлон и в Индию с целью сбора коллекции экспонатов для отдела Южной Азии петербургского Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого. Во время экспедиция Мерварт изучал пали и тамильский язык, в Керале собирал материал про народный театр катхакали.

В 1918 году Мерварты вернулись в Россию, но на шесть лет задержались на Дальнем Востоке, не имея возможности добраться до Петрограда из-за гражданской войны. После возвращения в Петроград А. М. Мерварт активно занимался преподаванием и научной деятельностью.

В 1930 году был арестован по обвинению в шпионаже в пользу Германии (см. Академическое дело), вскоре приговорён к пяти годам исправительных лагерей. Умер в заключении 23 мая 1932 года.

Основные труды

• Злоключения преподобного Горемыки и его пяти учеников: Пер. и примеч. А. М. Мерварта // Вестник иностранной литературы. — 1928. — № 12. — С. 45—66.
• Мерварт А. М. Грамматика тамильского разговорного языка. — Л., 1932.
• Мерварт А. М. Достижения и проблемы индийской этнографии // Этнография. — М., 1927. — Т. 3, № 1. — С. 123—126.
• Мерварт А. М. Музейное дело в Индии // Известия ГАИМК. — Л., 1927. — Т. 5. — С. 139—156.
• Мерварт А. М. Отдел Индии: Краткий путеводитель по Музею антропологии и этнографии. — Л., 1927. — 96 с.
• Мерварт А. М. Роль музеев в культуре современной Индии // Научный работник. — 1926. — № 2. — С. 84—96.
• Мерварт А. М. Сюжет Сакунталы в малабарской народной драме // Восточные записки. — Л., 1927. — Т. 1. — С. 117—130.
• Мерварт А. М. Элемент народного творчества в классической драме древней Индии // Сборник МАЭ. — 1928. — Т. 7. — С. 267—282.
• Мерварт A. M., Мерварт Л. А. В глуши Цейлона: (Путевые заметки участников экспедиции Академии наук в Индию и на Цейлон в 1914—1918 гг.). — Л., 1929.
• Мерварт А. М. и Л. А. Отчёт об этнографической экспедиции в Индию в 1914—1918 гг. — Л., 1927. — 24 с.
• Meerwarth A. M. The Dramas of Bhasa: A Literary Study (англ.) // J. Proc. Asiatic Soc. Bengal (NS). — 1917. — Vol. 13, no. 5. — P. 261—280.
• Meerwarth A. M. The History of the Intervocalic Stops in the Dravidian Languages (англ.) // Доклады Академии наук СССР: Серия В. — 1928. — No. 7. — P. 142—149.
• Meerwarth A. M. Les Kathakalis du Malabar (фр.) // J. Asiatique. — 1926. — P. 198—284.

Библиография

• Вигасин А. А. Александр и Людмила Мерварт: у истоков отечественного цейлоноведения и дравидологии // Репрессированные этнографы. — М., 2003. — Т. 2.
• Краснодембская Н. Г. От Львиного острова до Обители снегов: (рассказ о коллекциях МАЭ по Южной Азии). — М.: Наука, 1983. — 108 с.
• Краснодембская Н. Г. [tamil.ivka.rggu.ru/article.html?id=930177 Петербург — Индия: Об этнографической экспедиции Музея антропологии и этнографии (Кунсткамера) 1914 года] // Санкт-Петербург — Индия: история и современность. — СПб., 2009.
• Люстерник Е. А. Научная экспедиция А. М. и Л. А. Мервартов в Индию в 1914—1918 гг. // Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки. — Л., 1975. — Т. 4.

Ссылки

• [tamil.ivka.rsuh.ru/article.html?id=930174 А. М. Мерварт на сайте РГГУ]  (рус.)

Отрывок, характеризующий Мерварт, Александр Михайлович

В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.