Меренра I

Фараон Древнего Египта
Пиопи I Пиопи II Меренра I VI династия Древнее царство
Медная статуя Меренра I (или Пиопи I) из Иераконополя. Каирский египетский музей
Хронология	2260 — 2254 гг. до н. э. (6 лет) — по Ю. фон Бекерату ок. 2250 г. до н. э. — по Schneider
Меренра I на Викискладе

Меренра I — фараон Древнего Египта, правивший приблизительно в 2285 — 2279 годах до н. э., из VI династии.

Меренра был самым старшим сыном Пиопи I, из оставшихся в живых на момент смерти последнего, и внуком первого древнеегипетского визиря-женщины Небет. Он был сыном царицы Анхнесмерира II, на которой Пиопи женился уже во второй половине своего царствования. Вероятно, он некоторое время был соправителем своего отца Пиопи I.

Царствование

Продолжение покорения Нубии

Меренра продолжал движение на юг, начатое в правление его отца, инкорпорируя новые земли в Северной Нубии, откуда в Египет поступали золото, страусовые перья, шкуры пантер, слоновая кость и чёрное дерево. С этой целью военачальник Уна был назначен «Начальником Юга». Элефантинским князьям была поручена защита Египта от беспокойных племён Северной Нубии. Глава правившего в Элефантине семейства носил титул «Хранитель врат юга». В их руках данная местность сделалась настолько безопасной, что когда Меренра отправил Уну в гранитные каменоломни в область Ибхат (выше вторых порогов), чтобы добыть саркофаг и красивую облицовку для своей пирамиды, то вельможа мог исполнить это поручение с одним только военным судном — событие до этого небывалое. Затем Меренра поручил Уне установить непрерывное водное сообщение с гранитными каменоломнями в обход первых порогов, что тот и выполнил посредством из пяти каналов.

После умершего Уны «начальником Юга» был назначен номарх Элефантины Хуфхор. В своей гробнице в скалах возле Сиены (Асуана), Хуфхор высек отчёт о том, как Меренра трижды посылал его во главе экспедиции в отдаленный Иам (лежащий, по-видимому, около третьих порогов). Третья экспедиция была самой успешной: вождь Иама выказал полное повиновение. На обратном пути Хуфхор получил дань от вождей Ирерчета, Сечу и Уауата (Северная Нубия).

Северная Нубия была в эту эпоху уже настолько замирена, что фараон Меренра мог лично прибыть сюда и принять выражение верности от вождей племен маджаев, уауат и иертет. На это крупное политическое событие указывает рельеф и надпись, высеченные на скале в районе первого порога на восточном берегу Нила, против острова эль-Хессе. Фараон изображён стоящим и опирающимся на посох. Позади него стоит бог Хнум, а перед ним вожди нубийских племен. Надпись, помещенная тут же, гласит: «Царь Верхнего и Нижнего Египта Меренра, любимый Хнумом, владыкой порога. 5-й год, второй месяц третьего сезона, день 29-й. Прибытие самого царя, стоящего позади горной страны, в то время как вожди маджаев, иертет и уауат выражают [ему] покорность и воздают великую хвалу».

Имена фараона

Тип имени		Иероглифическое написание		Транслитерация — Русскоязычная огласовка — Перевод
«Хорово имя» (как Хор)				ˁnḫ-ḫˁw — анх-хау — «Живое воплощение»
«Небти имя» (как Господин двойного венца)				st-ib-Nbtj — сет-иб-Небти — «Живое воплощение Двух Владычиц (то есть богинь Нехбет и Уаджит)»
«Золотое имя» (как Золотой Хор)				nbwj-nbw — небуи-небу — «»
				bjkwj-nbw — бикуи-небу — «Два золотых сокола»
«Тронное имя» (как царь Верхнего и Нижнего Египта)				mrj.n-Rˁ — мери-ен-Ра — «Возлюбленный Ра»
«Личное имя» (как сын Ра)				Nmtj-m-sȝ.f — Немти-ем-саф — «Немти — его защита»

Заупокойный комплекс Меренра

Пирамида

Свою пирамиду Меренра построил в Саккара в 450 метрах к юго-западу от пирамиды своего отца Пиопи I. Пирамида, получившая название Ха-нофер (то есть «Прекрасный восход»), имела основание 78,75 × 78.75 м и высоту 52.5 метра, что к тому времени стало стандартными размерами.

Подземные покои пирамиды Меренра имеют схожее расположение с внутренними камерами монумента его отца. Вход находится на уровне земли в центре северной стороны пирамиды, где были найдены угловые камни входной молельни. Пологий проход ведёт в небольшой вестибюль и горизонтальный коридор, заблокированный тремя гранитными опускаемыми плитами. В древние времена грабители проникли в пирамиду, проложив туннель вокруг каменных плит. Далее коридор ведёт в предкамеру, расположенную в центре пирамиды, с восточной стороны которой находилась камера со статуями в нишах — сердаб, а с западной — сводчатая погребальная камера. Потолок погребальной камеры был украшен белыми звёздами на чёрном фоне. Западная стена имела цветной рельеф с мотивом из тростниковых хижин, а среди обломков было найдено много фрагментов Текстов пирамид, которые, по мнению египтологов, мало чем отличаются от текстов пирамиды Пепи I.

Саркофаг Меренра из чёрного базальта был обнаружен возле западной стены погребальной камеры; он находится в хорошем состоянии с неповреждённой крышкой, отодвинутой в сторону. Ниша для канопов была вмонтирована в пол.

Постройки вокруг пирамиды

Сейчас пирамида настолько разрушена, что план заупокойного храма, мощеной восходящей дороги и нижнего храма долины неизвестен. Джон Перринг изучал пирамиду Меренра в 30-х годах XIX века и написал в своих отчётах об облицовочных блоках из белого известняка, упомянул развалины ограждающей стены из глинобитного кирпича и 250 метров мощёной дороги, проходящей мимо комплекса пирамиды Джедкара Исеси по направлению к восточной границе пустыни. Однако сейчас их уже нельзя увидеть — все руины занесены песком.

Последние десятилетия Французская археологическая миссия в Саккаре продолжает изучение комплекса Меренра; ею было обнаружено известняковое мощение из заупокойного храма, а также фрагментарные рельефы и следы стола для жертвоприношений. Предполагается, что храм не был достроен до конца на момент захоронения царя, поскольку некоторые рельефы были не вырезаны, а только набросаны. Создаётся впечатление, что из-за ранней смерти царя все постройки остались недоделанными, а нижний храм, вполне возможно, даже и не начат, так как от него не осталось вообще никаких следов. Однако территория комплекса остаётся пока не полностью изученной. На сегодняшний день пирамида Меренра закрыта для посетителей и до неё сложно добраться.

Имя Меренра I было обнаружено в каменоломнях Вади-Хаммамата и в алебастровых карьерах Хатнуба, указывающее на довольно значительную строительную деятельность этого фараона.

Мумия

В 1881 году археологическая экспедиция под руководством Гастона Масперо, работающая над расчисткой погребальной камеры пирамиды Меренра I, обнаружила там мумию, которую руководитель экспедиции идентифицировал, как принадлежащую фараону Меренра I. Если эта идентификация правильна, то эта мумия представляют собой древнейшую из, обнаруженных практически целой, царских мумий. Мумия была извлечена из пирамиды и отправлена в Египетский музей в Каире. Однако при транспортировке мумия развалилась на две части.

Однако, Г. Эллиот-Смит, австралийский анатом, который в начале XX века отвечал за исследование царских мумий, полагал, что эта мумия была намного более позднего времени, вероятно, периода XVIII династии. Довольно хорошая сохранность мумии и способ, которым она была забальзамирована, кажется, не позволяют сделать предположение, что эти останки могут принадлежать человеку конца Древнего царства. Важная часть проблемы заключается в том, что неизвестно настоящее местонахождение мумии, лишая тем самым, возможности исследовать её с помощью более современных технологий и оборудования, чем это было возможно в конце XIX или начале XX столетия. Останки мумии находились ещё перед Второй мировой войной в Берлинском музее, где значились под инвентарным номером 8059, но при эвакуации музея бесследно исчезли.

На момент обнаружения мумия была довольно хорошей сохранности. Её нижняя челюсть пропала без вести, ровно как и некоторые из верхних передних зубов. Грудь мумии была разворочена грабителями захоронения, которые искали ценные вещи. Руки мумии вытянуты вдоль тела, и что любопытно, ноги были вывернуты носками вовнутрь. Однако, не ясно было это физическим уродством, которым человек страдал при жизни, или так ноги расположили по неизвестной причине бальзамировщики, или мумия была положена на такой манер её исследователями, для того чтобы сфотографировать.

Продолжительность правления фараона

Туринский папирус отводит правлению Меренра целых 44 года, что вряд ли является достоверным. Приписывание ему такого количества лет Туринским списком произошло, вероятно из-за неправильного восстановления документа или даже ошибки древних переписчиков, спутавших имена Меренра и Пиопи I, тронным именем которого было Мерира. Надо также учесть, что список в том месте, где должно значится имя Меренра, плохо сохранился и практически нечитаем, можно разобрать только года правления, да и то с трудом. Вывод, что года относятся именно к фараону Меренра I делается лишь на основе местоположения фараона Меренра в порядке следования фараонов VI династии, известного из Абидосского и Саккарского списков.

Некоторые исследователи, правда, видят там не 44 года, а всего 14, но и такое количество лет, вероятно, слишком велико для этого фараона, если только не учитывать, что он какое-то время мог быть соправителем своего отца. В настоящее время принято считать, что единоличное правление Меренра I, вряд ли могло быть более 5 — 7 лет. В пользу данного срока, косвенно свидетельствует и устоявшаяся традиция, приписывающая его брату Пиопи II наследование престола в 6-летнем возрасте.

У Меренра I была дочь, Ипут II, но имя матери этого ребёнка не известно. Меренра совершенно не пользовался и, видимо, не разрешал пользоваться своим личным именем Немтиемсаф, которое он употребил со своим «тронным» именем Меренра только в своей пирамиде, в текстах, не предназначенных для постороннего глаза. Между тем его личное имя знал Манефон, у которого он назван Mетусуфисом.

Библиография

• [www.detskiysad.ru/raznlit/vostok07.html Жизнеописание вельможи Уны]
• [www.detskiysad.ru/raznlit/vostok08.html Автобиография Хуефхора]
• История Древнего Востока. Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации. Часть 2. Передняя Азия. Египет / Под редакцией Г. М. Бонгард-Левина. — М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1988. — 623 с. — 25 000 экз.
• Авдиев В. И. [annals.xlegio.ru/egipet/avdiev/avdiev.htm Военная история древнего Египта]. — М.: Издательство «Советская наука», 1948. — Т. 1. Возникновение и развитие завоевательной политики до эпохи крупных войн XVI—XV вв. до х. э. — 240 с.
• [replay.waybackmachine.org/20080511203747/www.genealogia.ru/projects/lib/catalog/rulers/1.htm Древний Восток и античность]. // [replay.waybackmachine.org/20080511203747/www.genealogia.ru/projects/lib/catalog/rulers/0.htm Правители Мира. Хронологическо-генеалогические таблицы по всемирной истории в 4 тт.] / Автор-составитель В. В. Эрлихман. — Т. 1.

VI династия
Предшественник: Пиопи I	фараон Египта ок. 2285 — 2279 до н. э.	Преемник: Пиопи II

Отрывок, характеризующий Меренра I

– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.