Меридианы Тихого
Поделись знанием:
– Да она и не любит меня, – сказала Наташа.
– Вздор, не говори, – крикнула Марья Дмитриевна.
– Никому не поверю; я знаю, что не любит, – смело сказала Наташа, взяв письмо, и в лице ее выразилась сухая и злобная решительность, заставившая Марью Дмитриевну пристальнее посмотреть на нее и нахмуриться.
– Ты, матушка, так не отвечай, – сказала она. – Что я говорю, то правда. Напиши ответ.
Наташа не отвечала и пошла в свою комнату читать письмо княжны Марьи.
Княжна Марья писала, что она была в отчаянии от происшедшего между ними недоразумения. Какие бы ни были чувства ее отца, писала княжна Марья, она просила Наташу верить, что она не могла не любить ее как ту, которую выбрал ее брат, для счастия которого она всем готова была пожертвовать.
«Впрочем, писала она, не думайте, чтобы отец мой был дурно расположен к вам. Он больной и старый человек, которого надо извинять; но он добр, великодушен и будет любить ту, которая сделает счастье его сына». Княжна Марья просила далее, чтобы Наташа назначила время, когда она может опять увидеться с ней.
Прочтя письмо, Наташа села к письменному столу, чтобы написать ответ: «Chere princesse», [Дорогая княжна,] быстро, механически написала она и остановилась. «Что ж дальше могла написать она после всего того, что было вчера? Да, да, всё это было, и теперь уж всё другое», думала она, сидя над начатым письмом. «Надо отказать ему? Неужели надо? Это ужасно!»… И чтоб не думать этих страшных мыслей, она пошла к Соне и с ней вместе стала разбирать узоры.
После обеда Наташа ушла в свою комнату, и опять взяла письмо княжны Марьи. – «Неужели всё уже кончено? подумала она. Неужели так скоро всё это случилось и уничтожило всё прежнее»! Она во всей прежней силе вспоминала свою любовь к князю Андрею и вместе с тем чувствовала, что любила Курагина. Она живо представляла себя женою князя Андрея, представляла себе столько раз повторенную ее воображением картину счастия с ним и вместе с тем, разгораясь от волнения, представляла себе все подробности своего вчерашнего свидания с Анатолем.
«Отчего же бы это не могло быть вместе? иногда, в совершенном затмении, думала она. Тогда только я бы была совсем счастлива, а теперь я должна выбрать и ни без одного из обоих я не могу быть счастлива. Одно, думала она, сказать то, что было князю Андрею или скрыть – одинаково невозможно. А с этим ничего не испорчено. Но неужели расстаться навсегда с этим счастьем любви князя Андрея, которым я жила так долго?»
– Барышня, – шопотом с таинственным видом сказала девушка, входя в комнату. – Мне один человек велел передать. Девушка подала письмо. – Только ради Христа, – говорила еще девушка, когда Наташа, не думая, механическим движением сломала печать и читала любовное письмо Анатоля, из которого она, не понимая ни слова, понимала только одно – что это письмо было от него, от того человека, которого она любит. «Да она любит, иначе разве могло бы случиться то, что случилось? Разве могло бы быть в ее руке любовное письмо от него?»
Трясущимися руками Наташа держала это страстное, любовное письмо, сочиненное для Анатоля Долоховым, и, читая его, находила в нем отголоски всего того, что ей казалось, она сама чувствовала.
«Со вчерашнего вечера участь моя решена: быть любимым вами или умереть. Мне нет другого выхода», – начиналось письмо. Потом он писал, что знает про то, что родные ее не отдадут ее ему, Анатолю, что на это есть тайные причины, которые он ей одной может открыть, но что ежели она его любит, то ей стоит сказать это слово да , и никакие силы людские не помешают их блаженству. Любовь победит всё. Он похитит и увезет ее на край света.
«Да, да, я люблю его!» думала Наташа, перечитывая в двадцатый раз письмо и отыскивая какой то особенный глубокий смысл в каждом его слове.
В этот вечер Марья Дмитриевна ехала к Архаровым и предложила барышням ехать с нею. Наташа под предлогом головной боли осталась дома.
Вернувшись поздно вечером, Соня вошла в комнату Наташи и, к удивлению своему, нашла ее не раздетою, спящею на диване. На столе подле нее лежало открытое письмо Анатоля. Соня взяла письмо и стала читать его.
Она читала и взглядывала на спящую Наташу, на лице ее отыскивая объяснения того, что она читала, и не находила его. Лицо было тихое, кроткое и счастливое. Схватившись за грудь, чтобы не задохнуться, Соня, бледная и дрожащая от страха и волнения, села на кресло и залилась слезами.
«Как я не видала ничего? Как могло это зайти так далеко? Неужели она разлюбила князя Андрея? И как могла она допустить до этого Курагина? Он обманщик и злодей, это ясно. Что будет с Nicolas, с милым, благородным Nicolas, когда он узнает про это? Так вот что значило ее взволнованное, решительное и неестественное лицо третьего дня, и вчера, и нынче, думала Соня; но не может быть, чтобы она любила его! Вероятно, не зная от кого, она распечатала это письмо. Вероятно, она оскорблена. Она не может этого сделать!»
Соня утерла слезы и подошла к Наташе, опять вглядываясь в ее лицо.
– Наташа! – сказала она чуть слышно.
Наташа проснулась и увидала Соню.
– А, вернулась?
И с решительностью и нежностью, которая бывает в минуты пробуждения, она обняла подругу, но заметив смущение на лице Сони, лицо Наташи выразило смущение и подозрительность.
– Соня, ты прочла письмо? – сказала она.
– Да, – тихо сказала Соня.
Наташа восторженно улыбнулась.
– Нет, Соня, я не могу больше! – сказала она. – Я не могу больше скрывать от тебя. Ты знаешь, мы любим друг друга!… Соня, голубчик, он пишет… Соня…
Соня, как бы не веря своим ушам, смотрела во все глаза на Наташу.
– А Болконский? – сказала она.
– Ах, Соня, ах коли бы ты могла знать, как я счастлива! – сказала Наташа. – Ты не знаешь, что такое любовь…
– Но, Наташа, неужели то всё кончено?
Наташа большими, открытыми глазами смотрела на Соню, как будто не понимая ее вопроса.
– Что ж, ты отказываешь князю Андрею? – сказала Соня.
– Ах, ты ничего не понимаешь, ты не говори глупости, ты слушай, – с мгновенной досадой сказала Наташа.
– Нет, я не могу этому верить, – повторила Соня. – Я не понимаю. Как же ты год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза видела его. Наташа, я тебе не верю, ты шалишь. В три дня забыть всё и так…
– Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Ты этого не можешь понять. Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее.
– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
– Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.
– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.
В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.
Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.
Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
| Международный кинофестиваль стран АТР «Меридианы Тихого» («Pacific Meridian») | |
 | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Жанры | |
| Годы проведения |
2003 — наст. время |
| Страна | |
| Город | |
| Учредители |
Администрация Приморского края |
| [pacificmeridianfest.ru/ Официальный сайт] | |
«Меридиа́ны Ти́хого» (англ. «Pacific Meridian») — международный кинофестиваль стран Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР), проводящийся ежегодно с 2003 года в городе Владивостоке (Россия).
Ежегодно в кинофестивале принимают участие около шестидесяти стран мира, в оргкомитет приходит более восьмисот пятидесяти фильмов.
XV Международный кинофестиваль стран Азиатско-Тихоокеанского региона «Меридианы Тихого» пройдёт в сентябре 2017 года.
Содержание
О фестивале
МКФ «Меридианы Тихого» — это конкурс полнометражного и короткометражного кино, панорама мирового кинематографа, программа российского кино, короткометражные, документальные и анимационные фильмы, ретроспективы мастеров мирового кино, семинары, мастер-классы и пр. Одной из основных отличительных особенностей кинофестиваля, вызывающей к нему интерес профессионалов и зрителей, является специализация МКФ «Меридианы Тихого» на фильмах Азиатско-Тихоокеанского региона. Более того, «Меридианы Тихого» — единственный в России кинофестиваль, ориентированный исключительно на страны Тихоокеанского побережья.
Международный кинофестиваль стран Азиатско-Тихоокеанского региона «Меридианы Тихого» во Владивостоке был организован в 2003 году по инициативе губернатора Приморского края С. М. Дарькина. На протяжении десяти лет кинофестиваль проводится ежегодно в сентябре при поддержке Министерства культуры Российской Федерации, администрации Приморского края.
Помимо кинопрограмм, кинофестиваль ежегодно составляет культурную программу. Традиционно культурная программа МКФ включает в себя:
- Концерты с участием музыкантов — гостей кинофестиваля
- Выставки, в том числе об истории Кинофестиваля
- Творческие встречи известных актеров и режиссёров со зрителем
- Кинотеатр под открытым небом
- Морские прогулки по акватории Амурского Залива
- Танцевальную площадку Step by Step
- Фестивальный Футбольный матч
Особенности фестиваля
- МКФ «Меридианы Тихого» — единственный в своем роде культурный проект, в рамках которого проходят «выездные» кинопоказы и творческие встречи известных российских актеров и режиссёров с жителями Приморского края. В 2009 году в рамках проекта «Кинотуры» были проведены 57 встреч в 41 населенном пункте.
- Актёры и режиссёры в день открытия и в день завершения фестиваля проходят по синей ковровой дорожке, а не по красной, как принято на других фестивалях.
- С 2006 года в рамках кинофестиваля проходит программа «Кинопроба», адресованная начинающим кинематографистам. Каждый участник программы получает возможность развить свой собственный проект и представить его заинтересованной, доброжелательной, но в высшей степени требовательной и авторитетной профессиональной аудитории. Ввиду отсутствия кинообразования во Владивостоке этот проект является крайне важным аспектом в сфере развития творческой молодежи, создавая перспективу открытия факультета кинематографии в одном из Университетов города.
- В рамках шестого МКФ «Меридианы Тихого» прошла презентация беспрецедентного международного проекта «Кинопоезд». Кинопоезд — международный мастер-класс для молодых кинематографистов, который проходил во время следования поезда «Москва-Владивосток». В течение двух недель 18 участников из разных стран Европы проехали по всей России с остановками в разных городах страны. Во время путешествия они сняли 6 коротких документальных фильмов на тему «Где находится граница Европы». Фильмы были смонтированы во Владивостоке и показаны в одной из программ МКФ. После мировой премьеры во Владивостоке фильм был отобран для показа в программе Каннского кинофестиваля.
- Впервые во Владивостоке в рамках шестого МКФ Pacific Meridian с 14 по 17 сентября прошел Международный Киносаммит «Евразия». Деловая программа включала круглые столы, семинары, бизнес-тренинги и обсуждения на актуальные темы в сфере кино. Киносаммит создал комфортную и плодотворную среду общения, способствовал установлению партнерских взаимоотношений между участниками, стал местом развития проектов совместного производства стран Европы и Азии. Было проведено специальное мероприятие киносаммита «Евразия», организованное совместно с компанией «Вьюжн консалт» — Российский форум копродукции Russian Co-production & Film Financing Forum, направленный на развитие взаимодействия российских, европейских и азиатских инвесторов и финансистов, продюсеров, дистрибьюторов, представителей государственных фондов, финансирующих киноотрасль. В рамках Форума копродукции состоялся круглый стол «Россия как хаб копродукции Европа — Азия: новые перспективы финансирования кинопроектов», а также мастер класс «Копродукция как бизнес стратегия» корейского режиссёра, президента AFCNet, основателя Пусанского МКФ, основателя кинорынка в Пусане, директора киношколы в Сеуле — Пак Квансу.
- В партнерстве с Администрацией Приморского края и Международным кинофестивалем «Меридианы Тихого» была проведена презентация «Дальний Восток: новый полюс притяжения кинопроизводства», раскрывающая возможности Приморского края и Дальнего Востока по привлечению зарубежных киносъемочных групп и перспективы развития кинопроизводства в регионе.
- Совместно с компанией «Информкино» с 14 по 17 сентября 2008 года была проведена специальная программа «Generation campus», основная цель которого в 2008 году — способствовать созданию дебютных проектов копродукции. Результатом работы «Generation Campus» стали 3 короткометражных ленты, снятые молодыми кинематографистами — участниками Generation Campus, с участием Ингеборги Дапкунайте, Ирины Безруковой, Оксаны Акиньшиной.
Программа
Конкурс:
- полнометражные игровые фильмы
- короткометражные игровые фильмы (до 30 минут)
Внеконкурсная программа:
- Панорама
- Кино России
- Специальные и информационные показы
- Ретроспективы мастеров мировой кинематографии
- Семинары и мастер-классы
Жюри
Для оценки конкурсных фильмов формируется международное жюри в количестве пяти человек. Дирекция Фестиваля принимает на себя все расходы по пребыванию во Владивостоке каждого члена жюри и их проезду на Фестиваль и обратно; в состав жюри не могут входить лица участвующие в создании или коммерческом прокате фильмов заявленных в конкурсе, участие продюсера в международном жюри является обязательным. С 2003 в состав международного жюри кинофестиваля входят лучшие представители профессионального сообщества национального и мирового кинематографа. Международное жюри определяет лауреатов и вручает призы в следующих номинациях: за лучший полнометражный фильм, за лучший короткометражный фильм, за лучшую режиссёрскую работу, за лучшую женскую и мужскую роли, и специальный приз жюри.
С 2011 года на МКФ «Pacific Meridian» работает жюри NETPAC (Объединение по продвижению азиатского кино) — международная организация, объединившая 30 стран-участниц, созданная при поддержке ЮНЕСКО в 1990 г. Эта паназиатская кинематографическая и культурная организация объединяет кинокритиков, кинематографистов, организаторов и кураторов кинофестивалей, кинопрокатчиков и преподавателей. NETPAC считается ведущим авторитетом по азиатскому кинематографу; она участвует в составлении программ азиатского кино для нескольких международных кинофестивалей, представляет кинематографистов из Азии мировой зрительской аудитории, публикует книги, организует семинары и конференции, а также учредила особую награду NETPAC, «Лучший азиатский фильм», которая присуждается на 44 кинофестивалях по всему миру.
С 2013 года на фестивале работает международное жюри FIPRESCI, международной ассоциации кинокритики и кинопрессы, существующей уже 90 лет, объединяющей кинокритиков и киноведов всего мира. Основной целью организации является поддержка кино как искусства и как яркого и независимого способа выражения видения мира. Премия этой организации имеет большое значение в кинематографическом мире.
Место проведения
Кинофестиваль проходит во Владивостоке на базе сети кинотеатров «Иллюзион» (главная площадка — кинотеатр «Океан»).
Призы
- Главный приз за лучший полнометражный фильм
- Приз за лучший короткометражный фильм
- Специальный приз жюри
- Приз за лучшую режиссёрскую работу
- Приз за лучшую женскую роль
- Приз за лучшую мужскую роль
- Приз губернатора Приморского края «9288 км» (9288 км — это расстояние от Владивостока до Москвы по Транссибу).
- Приз зрительских симпатий за лучший российский фильм
- Приз имени Юла Бриннера, родившегося во Владивостоке, введенный по инициативе Рока Бриннера, сына актёра, вручаемый им лично.
- Приз NETPAC
Хронология
2003
Первый «Pacific Meridian» должен был быть открыт фильмом Станислава Говорухина «Благословите женщину». Однако в результате оргнеурядиц фильмом открытия стали «Магнитные бури» Вадима Абдрашитова.
Жюри:
- Меньшов, Владимир Валентинович (Россия, актер, режиссёр, сценарист и продюсер)
- Канти Састри (Индия, кинокритик и режиссёр)
- Пак Квансу (Южная Корея, режиссёр)
- Томмазо Моттола (Италия, сценарист и режиссёр)
- Екатерина Мцитуридзе (Россия, кинокритик)
- Кадзуо Ямада (Япония, кинокритик)
- Гёрильд Мёсет (Норвегия, актриса)
- Чэнь Госин (Китай, режиссёр)
| Приз фестиваля Pacific Meridian | Название фильма | Режиссёр |
|---|---|---|
| Гран-При фестиваля за лучший полнометражный фильм | Дорога к дому | Ли Джонхян |
| Лучший короткометражный фильм | Колыбельная | Вон Син-юн |
| Лучшая режиссёрская работа | Магнитные бури | Вадим Абдрашитов |
| Лучшая женская роль Туйара Свинобоева (посмертно) |
Река | Алексей Балабанов |
| Лучшая мужская роль Итиро Дзайцу |
Ближе к дому | Томио Курияма |
| Приз губернатора Приморского края «9288 км» Александр Михайлов |
Благословите женщину | Станислав Говорухин |
| Приз зрительских симпатий за Лучший Российский фильм | Благословите женщину | Станислав Говорухин |
| Приз имени Юла Бриннера Алексей Балабанов |
Река | Алексей Балабанов |
2004
Фильмом открытия 2004 года стала картина Владимира Машкова «Папа».
Президент фестиваля — Олег Табаков, режиссёр, актёр.
Жюри:
- Сергей Юрьевич Юрский (Россия, актёр, режиссёр, писатель, поэт, сценарист)
- Ким Сонсу (Корея, режиссёр, писатель, продюсер)
- Фред Линч (США, киновед)
- Джон Хьюс (Австралия, продюсер, сценарист, режиссёр)
- Стефан Гуде (Франция, кинокритик)
| Приз фестиваля Pacific Meridian | Название фильма | Режиссёр |
|---|---|---|
| Гран-При фестиваля за лучший полнометражный фильм | Весна, лето, осень, зима… и снова весна | Ким Ки Дук |
| Лучший короткометражный фильм | Столичный скорый | Артём Антонов |
| Лучшая режиссёрская работа | Последняя жизнь во вселенной | Пен-ек Ратанаруанг |
| Лучшая женская роль Рейчел Блейк |
Совсем чужие | Гайлин Престон |
| Лучшая мужская роль Сатоси Цумабуки |
Жозе, тигр и рыба | Инудо Исин |
| Приз зрительских симпатий за Лучший Российский фильм | Игры мотыльков | Андрей Прошкин |
| Специальный диплом жюри | Все вечеринки завтрашнего дня | Ю Ликвай |
2005
Фильм открытия: Итальянец, Россия, Андрей Кравчук
Президент фестиваля (2005—2012) — Сергей Степанченко, актёр.
Жюри:
- Армен Медведев (киновед, продюсер, педагог, Россия)
- Эдуардо Антин (кинокритик, Аргентина)
- Кнут Эрик Йенсен (режиссёр, Норвегия)
- Тиэ Оги (киновед, критик, Япония)
- Ян Ячжоу (режиссёр, Китай)
| Приз фестиваля Pacific Meridian | Название фильма | Режиссёр |
|---|---|---|
| Гран-При фестиваля за лучший полнометражный фильм | Дни Сантьяго | Хоси Мендес |
| Лучший короткометражный фильм | Серенада для цензора | Ройстон Тань Чжикхям (Чэнь Цзыцянь) |
| Лучшая режиссёрская работа | Удалённый доступ | Светлана Проскурина |
| Лучшая женская роль Дана Агишева и Елена Руфанова |
Удалённый доступ | Светлана Проскурина |
| Лучшая мужская роль актерскому коллективу фильма |
Кэкэксили: Горный патруль | Лу Цзуань |
| Приз губернатора Приморского края «9288 км» | Итальянец | Андрей Кравчук |
| Приз зрительских симпатий за Лучший Российский фильм | Заказ | Вера Глаголева |
| Специальный приз жюри за оригинальное жанровое решение | Кэкэксили: Горный патруль | Лу Чуань |
| Специальный диплом жюри | Vital | Синъя Цукамото |
2006
Фильм открытия: Тайфун, Корея, 2005 Жюри:
- Иван Дыховичный (режиссёр, сценарист, Россия)
- Кевин Тирни (продюсер, Канада)
- Пол Кокс (режиссёр, Австралия)
- Апхитчатпхонг Вирасетакун (режиссёр, Таиланд)
- Нин Цай (актёр, режиссёр, Китай)
| Приз фестиваля Pacific Meridian | Название фильма | Режиссёр |
|---|---|---|
| Гран-При фестиваля за лучший полнометражный фильм | Странник | Сергей Карандашов |
| Лучший короткометражный фильм | Скажи мне, что ты чувствуешь | Ириа Гомес Кончейро |
| Лучшая режиссёрская работа | Маленькие красные цветы | Чжан Юань |
| Лучшая женская роль Жастин Кларк |
Смотри в оба | Сара Уотт |
| Лучшая мужская роль Борис Лёскин |
И всё осветилось | Лев Шрайбер |
| Приз Губернатора Приморского края «9288 км» Актёр - Виталий Пичик |
Странник | Сергей Карандашов |
| Приз имени Юла Бриннера | 977 | Николай Хомерики |
| Приз зрительских симпатий за лучший российский фильм | Костяника. Время лета | Дмитрий Фёдоров |
| Специальный приз жюри за оригинальное жанровое решение Как признание за искренний поиск и достоверное изображение глубинных истин, которые скрыты за внешними условностями |
Святое семейство | Себастиан Кампос |
| Приз генерального спонсора фестиваля Русская горно-рудная компания |
Собака Павлова | Екатерина Шагалова |
| Приз редакции журнала «Киносценарии» за лучший сценарий | Счастливые мили | Майкл Джеймс Роулэнд |
| Приз официальной связи фестиваля Сети Мегафон-Дальний восток | Отель «Владивосток» | Ингрид Венингер и Чарльз Оффисер |
| Приз официального партнера фестиваля Филиал ОАО «Внешторгбанк» во Владивостоке вручил приз оператору-анималисту, фотографу - Анатолию Петрову |
Последний леопард | Тацухико Кобаяси |
2007
Фильмом открытия стала картина Сергея Бодрова-старшего «Монгол». Фильм закрытия — «Люди из камня» Леонида Рыбакова
Жюри:
- Брюно Демон (Режиссёр, Франция)
- Кохэ Огури (Режиссёр, Япония)
- Кирилл Серебренников (Режиссёр, телеведущий, Россия)
- Ли Хенсын (Режиссёр, Южная Корея)
- Брюс Майлс (Режиссёр, актер, Австралия)
| Приз фестиваля Pacific Meridian | Название фильма | Режиссёр |
|---|---|---|
| Гран-При фестиваля за лучший полнометражный фильм | Вернуться домой | Чжан Ян |
| Лучший короткометражный фильм | Люди из камня | Леонид Рыбаков |
| Лучшая режиссёрская работа | Лики фигового дерева | Момои Каори |
| Лучшая женская роль Момои Каори |
Лики фигового дерева | Момои Каори |
| Лучшая мужская роль Сергей Пускепалис |
Простые вещи | Алексей Попогребский |
| Приз Губернатора Приморского края «9288 км» | Монгол | Сергей Бодров (старший) |
| Приз имени Юла Бриннера | Изгнание | Андрей Звягинцев |
| Приз зрительских симпатий за Лучший Российский фильм | Слушая тишину | Александр Касаткин |
| Специальный приз жюри за оригинальное жанровое решение | Орёл против Акулы | Тайка Вайтити |
| Приз генерального спонсора фестиваля Компания «Дальсвязь TVi» За вклад в мировой кинематограф актриса Олимпия Дукакис |
Вдали от неё | Сара Полли |
| Приз редакции журнала «Киносценарии» за лучший сценарий | Счастливые мили | Майкл Джеймс Роулэнд |
| Приз Высших курсов сценаристов и режиссёров за успешный дебют | Проверка | Бен Фелпс |
2008
Призовой фонд VI МКФ «Меридианы Тихого» составил $105 000. В дирекцию кинофестиваля поступило около 500 картин более чем из 40 стран мира. В программы же кинофестиваля вошли фильмы из 24 государств.
Фильм открытия — «Домовой». Режиссёр: Карен Оганесян Фильм закрытия — Небо Гаснет. Режиссёр: Ф. Дж. Оссанг
Жюри:
- Вибеке Винделов (продюсер, Дания)
- О Джонван (продюсер, Корея)
- Сара Хоч (продюсер, США)
- Момои Каори (актриса, Япония)
- Светлана Проскурина (режиссёр, Россия)
| Приз фестиваля Pacific Meridian | Название фильма | Режиссёр |
|---|---|---|
| Гран-При фестиваля за лучший полнометражный фильм | Замёрзший | Шиваджии Чандрабхушан |
| Лучший короткометражный фильм | Рыба | Александр Котт |
| Лучшая режиссёрская работа | Сервис | Брийанте Мендоса |
| Лучшая женская роль Джине Парено |
Сервис | Брийанте Мендоса |
| Лучшая мужская роль Максим Дежардэн-Трэмбле |
Борьба | Анаис Барбо-Лавалетт |
| Специальный приз Жюри «За гармонию художественного стиля, социальную достоверность, за душевное внимание и сочувствие своим героям» |
Борьба | Анаис Барбо-Лавалетт |
| Приз губернатора Приморского края «9288 км» Адриану Белику |
Превыше долга | Адриан Белик |
| Приз имени Юла Бриннера | Продавец сна | Алекс Ривера |
| Приз зрительских симпатий за лучший российский фильм | Скажи Лео | Леонид Рыбаков |
| Приз официального партнера фестиваля | Кофе и аллах | Сима Урале |
2009
Фильм открытия — картина Александра Прошкина «Чудо». Фильм закрытия — «Царь» Павла Лунгина.
Жюри:
- Цзау Кхёнг (Чжоу Цян) (продюсер, Китай)
- Франсис Ксавье Пасьон (режиссёр, Филиппины)
- Тань Чхуймуй (Чэнь Цуймэй) (режиссёр, Малайзия)
- Сюндзи Иваи (сценарист, режиссёр, Япония)
- Леонид Рыбаков (режиссёр, сценарист, Россия)
| Приз фестиваля Pacific Meridian | Название фильма | Режиссёр |
|---|---|---|
| Гран-При фестиваля за лучший полнометражный фильм | Изгои | Ян Ик-чун |
| Лучший короткометражный фильм | Канистра | Джулиус Эйвери |
| Специальный приз жюри За то, как режиссёр передает отношение мирового сообщества к напряжённости, существующей между индусами и мусульманами. За попытку поднять вопрос социального конфликта в штате Гуджарат. |
Разлука | Нандита Дас |
| Лучшая режиссёрская работа | Принц Бродвея | Шон Бейкер |
| Лучшая женская роль Ким Кобби |
Изгои | Ян Икчун |
| Лучшая мужская роль Ли Чжичжун |
Чжалайнур | Чжао Е |
| Приз зрительских симпатий за Лучший российский фильм | Похороните меня за плинтусом | Сергей Снежкин |
| Приз губернатора Приморского края «9288 км» | Полторы комнаты, или Сентиментальное путешествие на родину | Андрей Хржановский |
| Приз имени Юла Бриннера Лиза Арзамасова |
Поп | Владимир Хотиненко |
| Приз главы города Владивостока Алиса Хазанова |
Сказка про темноту | Николай Хомерики |
| Специальное упоминание жюри | Урок плавания | Кат Го |
| Приз генерального партнера фестиваля ОАО «УСК МОСТ» «За любовь и преданость делу» |
Антонина обернулась | Григорий Никулин |
2010
Фильм открытия — картина Сергея Бодрова «Дочь Якудзы».
Жюри:
- Вячеслав Тельнов (продюсер, генеральный директор ОАО «Киностудия „Ленфильм“», Россия)
- Пан Ынджин (режиссёр, актриса, Южная Корея)
- Ю Ликваи (Юй Ливэй) (режиссёр, Китай)
- Шиваджи Чандрабхушан (режиссёр, Индия)
- Жюльен Клоке (звукорежиссёр, звукооператор, Франция)
| Приз фестиваля Pacific Meridian | Название фильма | Режиссёр |
|---|---|---|
| Гран-При фестиваля за лучший полнометражный фильм | Таквакоры | Эйад Захра |
| Лучший короткометражный фильм | Парень за 6,5 долларов | Марк Альбистон и Луис Сазерленд |
| Лучшая режиссёрская работа | Овсянки | Алексей Федорченко |
| Лучшая женская роль Вай Йингхунг (Хуэй Инхун) |
В конце рассвета | Хо Юйхан |
| Лучшая мужская роль Карлос Гассолс |
Октябрь | Даниель и Диего Вега |
| Приз зрительских симпатий за лучший российский фильм | Сатисфакция | Анна Матисон |
| Приз губернатора Приморского края «9288 км» | Дальневосточный исход | Ирина Бахтина |
| Приз имени Юла Бриннера Анастасия Багрова (Сметанина) |
Слон | Владимир Карабанов |
| Специальный приз жюри | Один день | Хоу Цзижань |
2011
Фильм открытия — картина Алёны Званцовой «Небесный суд».
Жюри:
- Тони Рэйнс (кинокритик, отборщик, один из крупнейших специалистов в области изучения и интерпретации восточноазиатского кинематографа, Англия)
- Филипп Чи (кинокритик и редактор журнала BigO, единственного в Сингапуре независимого журнала о поп-культуре/Сингапур)
- Раиса Фомина (Генеральный директор и учредитель агентства «Интерсинема» / Россия)
- Ян Шютте (Директор Немецкой академии кино и телевидения в Берлине / Германия)
- Лав Диас (Режиссёр / Филиппины)
| Приз фестиваля Pacific Meridian | Название фильма | Режиссёр |
|---|---|---|
| Гран-При фестиваля за лучший полнометражный фильм | Тумела | Айвен Сен |
| Лучший короткометражный фильм | Мохтар | Халима Уардири |
| Лучшая режиссёрская работа | Господин дерево | Хань Цзе |
| Лучшая женская роль Фанни Маллет |
На знакомой почве | Стефан Лафлёр |
| Лучшая мужская роль Ван Баоцян |
Господин дерево | Хань Цзе |
| Приз зрительских симпатий за лучший российский фильм | Огни притона | Александр Гордон |
| Приз губернатора Приморского края «9288 км» | Микеле Плачидо | |
| Приз имени Юла Бриннера Дмитрий Выскубенко |
Мой папа Барышников | Дмитрий Поволоцкий |
| Специальный приз жюри | Мой отец | Пимпака Товира |
2012
Фильм открытия — картина Резо Гигинеишвили «Любовь с акцентом».
Жюри:
- Кристиан Жан (Директор отдела фильмов, зам. исполнительного директора МКФ в Каннах. Стаж работы на Каннском МКФ — 20 лет)
- Рэймонд Патанавирангун (Работал в службе программного обеспечения Excite@Home, позже редактором HKIFF, директором по маркетингу дистрибьюторской компании Fortissimo Films)
- Сергей Лозница (Сценарист, режиссёр. Игровой дебют Сергея Лозницы «Счастье мое» состоялся в мае 2010 года на МКФ в Канне, и получил приз за лучшую режиссуру, приз ФИПРЕССИ, а также был отмечен на открытом российском фестивале «Кинотавр», МКФ в Ереване, МКФ «Молодость» в Киеве)
- Стэнли Кван (Учился в Баптистском колледже, факультет коммуникаций. Работал на ТВ сперва как актер, затем в продюсерском отделе. В 1979 перешел на работу в кино ассистентом режиссёра. Дебютный фильм — Women (1985)
- Алексей Федорченко (Режиссёр, член Европейской Киноакадемии/ Россия)
| Приз фестиваля Pacific Meridian | Название фильма | Режиссёр |
|---|---|---|
| Гран-При фестиваля за лучший полнометражный фильм | Море людей | Цай Шанцзюнь |
| Лучший короткометражный фильм | Начни с А | Б. У. Пурба Негара |
| Лучшая режиссёрская работа | LA SIRGA | Вильям Вега |
| Лучшая женская роль Джослин Дженсен |
Одна | Марк Джексон |
| Лучшая мужская роль Апичай Трагулпадетграй |
P-047 | Конгдей Джатуранрасми |
| Приз зрительских симпатий за лучший российский фильм | Рассказы | Михаил Сегал |
| Приз губернатора Приморского края «9288 км» | Отар Иоселиани | |
| Приз имени Юла Бриннера Саша Петрова |
Со мною вот что происходит | Виктор Шамиров |
| Специальный приз жюри | P-047 | Конгдей Джатуранрасми |
2013
Фильмы открытия — картины Дэвида Туи «Риддик» и Сержа Бозона «Тип Топ» с Изабель Юппер.
Президент фестиваля — Павел Лунгин, режиссёр.
Жюри:
- Александр Миндадзе (Председатель жюри, сценарист, продюсер, режиссёр, Россия)
- Дарси Пэкет (актёр, Франция)
- Ариэль Швейцер (историк кино, кинокритик, США)
- Комаки Курихара (актриса театра и кино, Япония)
- Рири Риза (режиссёр, сценарист, продюсер, Индонезия)
| Приз фестиваля Pacific Meridian | Название фильма | Режиссёр |
|---|---|---|
| Гран-При фестиваля за лучший полнометражный фильм | Илоило | Энтони Чен |
| Лучший короткометражный фильм | Масляная лампа | Ху Вэй |
| Лучшая режиссёрская работа | Золотая клетка | Диего Кемада-Диес |
| Лучшая женская роль Ео Янн Янн |
Илоило | Энтони Чен |
| Лучшая мужская роль Денис Шведов |
Майор | Юрий Быков |
| Приз зрительских симпатий за лучший российский фильм | Игра в правду | Виктор Шамиров |
| Приз губернатора Приморского края «9288 км» | Комаки Курихара | |
| Приз имени Юла Бриннера Анфиса Черных |
Географ глобус пропил | Александр Велединский |
| Специальный приз жюри | Шоппинг | Марк Альбистон Луис Сазерленд |
2014
Фильмы открытия — чёрная комедия корейского режиссёра Ким Сон-хун «Тяжёлый день» и экранизация пьесы Тургенева режиссёра Веры Глаголевой «Две женщины» с Рэйфом Файнсом.
Президент фестиваля — Владимир Меньшов, режиссёр.
Жюри:
- Александр Роднянский (председатель жюри, продюсер, Россия)
- Клаус Эдер (киновед, генеральный секретарь ФИПРЕССИ, Германия)
- Кирилл Разлогов (киновед, кинокритик и превоподатель, директор программ Московского МКФ, Россия)
- Альберт Серра (кинорежиссёр, продюсер и художник, Испания)
- Надав Лапид (кинорежиссёр, сценарист, оператор и писатель, Израиль)
- Майкл Мэдсен (актёр, продюсер, поэт и фотограф, США)
- Вимукти Джаясундара (режиссёр, сценарист и художник, Шри-Ланка)
| Приз фестиваля Pacific Meridian | Название фильма | Режиссёр |
|---|---|---|
| Гран-При фестиваля за лучший полнометражный фильм | Тихие воды | Наоми Кавасэ (Япония, Франция, Испания) |
| Лучший короткометражный фильм | Младший брат | Реми Сан-Мишель (Канада) |
| Лучшая режиссёрская работа | Класс коррекции | Иван И. Твердовский (Россия) |
| Лучшая женская роль Мария Поезжаева |
Класс коррекции | Иван И. Твердовский (Россия) |
| Лучшая мужская роль Даниэль Кандиа |
Убить человека | Алехандро Фернандес Альмендрас (Чили, Франция) |
| Приз зрительских симпатий за лучший российский фильм | Звезда | Анна Меликян (Россия) |
| Приз губернатора Приморского края «9288 км» | Владимир Меньшов (Россия) | |
| Приз имени Юла Бриннера Анна Леванова |
Две женщины | Вера Глаголева (Россия, Латвия, Франция) |
| Специальный приз жюри | Кровь | Алина Рудницкая (Россия) |
2015
Фильм открытия — одна из лучших картин Каннского кинофестиваля 2015 года «И сдвинутся горы» китайского режиссёра Цзя Чжанке.
Президент фестиваля — Карен Шахназаров, режиссёр.
Жюри:
- Председатель жюри Вадим Абдрашитов (Россия) — кинорежиссёр;
- Режис Варнье (Франция) — кинорежиссёр, сценарист и актёр;
- Яэль Бартана (Израиль) — художница, режиссёр;
- Энтони Чен (Сингапур) — режиссёр, сценарист, продюсер;
- Сайомпху Макдипром (Таиланд) — оператор, режиссёр.
| Приз фестиваля Pacific Meridian | Название фильма | Режиссёр |
|---|---|---|
| Гран-При фестиваля за лучший полнометражный фильм | Брат Дэян | Бакур Бакурадзе (Россия, Сербия) |
| Лучший короткометражный фильм | Возвращения Эркина | Мария Гуськова (Россия) |
| Лучшая режиссёрская работа | Тень позади Луны | Чжун Роблес Лана (Филиппины) |
| Лучшая женская роль Лорна Джей Рейс |
Тень позади Луны | Чжун Роблес Лана (Филиппины) |
| Лучшая мужская роль Кристиан Феррер |
600 миль | Габриэль Рипштейн (Мексика, США) |
| Приз зрительских симпатий за лучший российский фильм | Норвег | Алёна Званцова (Россия) |
| Приз губернатора Приморского края «9288 км» | Карен Шахназаров (Россия) | |
| Приз имени Юла Бриннера Варя Шаблакова |
Пионеры-герои | Наталья Кудряшова (Россия) |
| Специальный приз жюри | Объятия змея | Сиро Герра (Колумбия) |
2016
Фильмы открытия — «Дама пик» режиссёра Павла Лунгина и «Пламя» режиссёра Каори Момои (Япония)
Президент фестиваля — Фёдор Бондарчук, актёр, режиссёр, продюсер[1][2].
Жюри:
- Председатель жюри Владимир Хотиненко (Россия) — кинорежиссёр;
- Пен-ек Ратанаруанг (Таиланд) — кинорежиссёр;
- Эдуард Вайнтроп (Франция) — журналист;
- Шень Ян (Китай) — продюсер, куратор фестивалей;
- Анжели Баяни (Филиппины) — актриса театра и кино.
| Приз фестиваля Pacific Meridian | Название фильма | Режиссёр |
|---|---|---|
| Гран-При фестиваля за лучший полнометражный фильм | Жизнь после жизни | Ханьи Чжан (Китай) |
| Лучший короткометражный фильм | Забелин | Ника Барабаш, Андреас Костандакес (Россия) |
| Лучшая режиссёрская работа | Двойная жизнь | Йосиюки Киси (Япония) |
| Лучшая женская роль Муги Кадоваки |
Двойная жизнь | Йосиюки Киси (Япония) |
| Лучшая мужская роль Кристофер Эббот |
Джеймс Уайт | Джош Монд (США) |
| Приз зрительских симпатий за лучший российский фильм | Коллектор | Алексей Красовский (Россия) |
| Приз губернатора Приморского края «9288 км» | Сергей Соловьёв (Россия) | |
| Приз имени Юла Бриннера Алина Ходжеванова |
Я умею вязать | Надежда Степанова (Россия) |
| Специальный приз жюри | Я умею вязать | Надежда Степанова (Россия) |
Напишите отзыв о статье "Меридианы Тихого"
Примечания
- ↑ [rg.ru/2016/08/10/reg-dfo/prezidentom-kinofestivalia-stal-fedor-bondarchuk.html Бондарчук стал президентом кинофестиваля «Меридианы Тихого»]. Российская газета (10 августа 2016). Проверено 16 сентября 2016.
- ↑ [primpress.ru/?cont=article&id=4823 Бондарчук сменил Шахназарова и Лунгина на «Меридианах Тихого»]. Primpress.ru (11 августа 2016). Проверено 16 сентября 2016.
Ссылки
- [pacificmeridianfest.ru/ Официальный сайт кинофестиваля «Меридианы Тихого» / «Pacific Meridian»]
Отрывок, характеризующий Меридианы Тихого
– Нет, чего ж жалеть? Бывши здесь, нельзя было не сделать почтения. Ну, а не хочет, его дело, – сказала Марья Дмитриевна, что то отыскивая в ридикюле. – Да и приданое готово, чего вам еще ждать; а что не готово, я вам перешлю. Хоть и жалко мне вас, а лучше с Богом поезжайте. – Найдя в ридикюле то, что она искала, она передала Наташе. Это было письмо от княжны Марьи. – Тебе пишет. Как мучается, бедняжка! Она боится, чтобы ты не подумала, что она тебя не любит.– Да она и не любит меня, – сказала Наташа.
– Вздор, не говори, – крикнула Марья Дмитриевна.
– Никому не поверю; я знаю, что не любит, – смело сказала Наташа, взяв письмо, и в лице ее выразилась сухая и злобная решительность, заставившая Марью Дмитриевну пристальнее посмотреть на нее и нахмуриться.
– Ты, матушка, так не отвечай, – сказала она. – Что я говорю, то правда. Напиши ответ.
Наташа не отвечала и пошла в свою комнату читать письмо княжны Марьи.
Княжна Марья писала, что она была в отчаянии от происшедшего между ними недоразумения. Какие бы ни были чувства ее отца, писала княжна Марья, она просила Наташу верить, что она не могла не любить ее как ту, которую выбрал ее брат, для счастия которого она всем готова была пожертвовать.
«Впрочем, писала она, не думайте, чтобы отец мой был дурно расположен к вам. Он больной и старый человек, которого надо извинять; но он добр, великодушен и будет любить ту, которая сделает счастье его сына». Княжна Марья просила далее, чтобы Наташа назначила время, когда она может опять увидеться с ней.
Прочтя письмо, Наташа села к письменному столу, чтобы написать ответ: «Chere princesse», [Дорогая княжна,] быстро, механически написала она и остановилась. «Что ж дальше могла написать она после всего того, что было вчера? Да, да, всё это было, и теперь уж всё другое», думала она, сидя над начатым письмом. «Надо отказать ему? Неужели надо? Это ужасно!»… И чтоб не думать этих страшных мыслей, она пошла к Соне и с ней вместе стала разбирать узоры.
После обеда Наташа ушла в свою комнату, и опять взяла письмо княжны Марьи. – «Неужели всё уже кончено? подумала она. Неужели так скоро всё это случилось и уничтожило всё прежнее»! Она во всей прежней силе вспоминала свою любовь к князю Андрею и вместе с тем чувствовала, что любила Курагина. Она живо представляла себя женою князя Андрея, представляла себе столько раз повторенную ее воображением картину счастия с ним и вместе с тем, разгораясь от волнения, представляла себе все подробности своего вчерашнего свидания с Анатолем.
«Отчего же бы это не могло быть вместе? иногда, в совершенном затмении, думала она. Тогда только я бы была совсем счастлива, а теперь я должна выбрать и ни без одного из обоих я не могу быть счастлива. Одно, думала она, сказать то, что было князю Андрею или скрыть – одинаково невозможно. А с этим ничего не испорчено. Но неужели расстаться навсегда с этим счастьем любви князя Андрея, которым я жила так долго?»
– Барышня, – шопотом с таинственным видом сказала девушка, входя в комнату. – Мне один человек велел передать. Девушка подала письмо. – Только ради Христа, – говорила еще девушка, когда Наташа, не думая, механическим движением сломала печать и читала любовное письмо Анатоля, из которого она, не понимая ни слова, понимала только одно – что это письмо было от него, от того человека, которого она любит. «Да она любит, иначе разве могло бы случиться то, что случилось? Разве могло бы быть в ее руке любовное письмо от него?»
Трясущимися руками Наташа держала это страстное, любовное письмо, сочиненное для Анатоля Долоховым, и, читая его, находила в нем отголоски всего того, что ей казалось, она сама чувствовала.
«Со вчерашнего вечера участь моя решена: быть любимым вами или умереть. Мне нет другого выхода», – начиналось письмо. Потом он писал, что знает про то, что родные ее не отдадут ее ему, Анатолю, что на это есть тайные причины, которые он ей одной может открыть, но что ежели она его любит, то ей стоит сказать это слово да , и никакие силы людские не помешают их блаженству. Любовь победит всё. Он похитит и увезет ее на край света.
«Да, да, я люблю его!» думала Наташа, перечитывая в двадцатый раз письмо и отыскивая какой то особенный глубокий смысл в каждом его слове.
В этот вечер Марья Дмитриевна ехала к Архаровым и предложила барышням ехать с нею. Наташа под предлогом головной боли осталась дома.
Вернувшись поздно вечером, Соня вошла в комнату Наташи и, к удивлению своему, нашла ее не раздетою, спящею на диване. На столе подле нее лежало открытое письмо Анатоля. Соня взяла письмо и стала читать его.
Она читала и взглядывала на спящую Наташу, на лице ее отыскивая объяснения того, что она читала, и не находила его. Лицо было тихое, кроткое и счастливое. Схватившись за грудь, чтобы не задохнуться, Соня, бледная и дрожащая от страха и волнения, села на кресло и залилась слезами.
«Как я не видала ничего? Как могло это зайти так далеко? Неужели она разлюбила князя Андрея? И как могла она допустить до этого Курагина? Он обманщик и злодей, это ясно. Что будет с Nicolas, с милым, благородным Nicolas, когда он узнает про это? Так вот что значило ее взволнованное, решительное и неестественное лицо третьего дня, и вчера, и нынче, думала Соня; но не может быть, чтобы она любила его! Вероятно, не зная от кого, она распечатала это письмо. Вероятно, она оскорблена. Она не может этого сделать!»
Соня утерла слезы и подошла к Наташе, опять вглядываясь в ее лицо.
– Наташа! – сказала она чуть слышно.
Наташа проснулась и увидала Соню.
– А, вернулась?
И с решительностью и нежностью, которая бывает в минуты пробуждения, она обняла подругу, но заметив смущение на лице Сони, лицо Наташи выразило смущение и подозрительность.
– Соня, ты прочла письмо? – сказала она.
– Да, – тихо сказала Соня.
Наташа восторженно улыбнулась.
– Нет, Соня, я не могу больше! – сказала она. – Я не могу больше скрывать от тебя. Ты знаешь, мы любим друг друга!… Соня, голубчик, он пишет… Соня…
Соня, как бы не веря своим ушам, смотрела во все глаза на Наташу.
– А Болконский? – сказала она.
– Ах, Соня, ах коли бы ты могла знать, как я счастлива! – сказала Наташа. – Ты не знаешь, что такое любовь…
– Но, Наташа, неужели то всё кончено?
Наташа большими, открытыми глазами смотрела на Соню, как будто не понимая ее вопроса.
– Что ж, ты отказываешь князю Андрею? – сказала Соня.
– Ах, ты ничего не понимаешь, ты не говори глупости, ты слушай, – с мгновенной досадой сказала Наташа.
– Нет, я не могу этому верить, – повторила Соня. – Я не понимаю. Как же ты год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза видела его. Наташа, я тебе не верю, ты шалишь. В три дня забыть всё и так…
– Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Ты этого не можешь понять. Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее.
– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
– Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.
– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.
В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.
Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.
Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
