Меринг, Франц

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Франц Меринг
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Франц Меринг (нем. Franz Mehring; 27 февраля 1846 года, Шлаве, Померания — 29 января 1919 года, Берлин) — немецкий философ, историк, публицист и политик. Он считается одним из ведущих марксистских историков.





Биография

Франц Меринг родился в семье отставного военного и высокопоставленного налогового чиновника. Франц посещал гимназию в Грайфенберге и в 1866-1870 годах изучал классическую филологию в Лейпциге и Берлине.

Вначале Меринг придерживался буржуазных демократических взглядов. С 1870 года он работал на различные ежедневные и еженедельные газеты и многие годы писал передовицы для еженедельника «Новое время» (нем. Die Neue Zeit). В 1868 году для продолжения обучения Меринг переехал в Берлин и там работал в редакции буржуазно-демократической газеты «Будущее» (нем. Die Zukunft). В 1882 году в Лейпциге Мерингу была присвоена степень доктора филологических наук.

Впервые Меринг познакомился с Августом Бебелем и Вильгельмом Либкнехтом ещё в 1867 году, и это знакомство поначалу не оказало особого влияния на его политические взгляды. Под впечатлением от войны с Францией Меринг всё более удалялся от демократов и сближался с национал-либеральным лагерем. Однако позднее он вновь вернулся на демократические позиции. В 1871—1874 годах Меринг был парламентским корреспондентом при «Ольденбургском корреспондентском бюро» (нем. Oldenberg’sche Korrespondenzbüro) и освещал деятельность рейхстага и ландтага.

Периодически Меринг выступал в поддержку рабочего движения, его взгляды первоначально были близки к Фердинанду Лассалю. В 1880 году Меринг вплотную занялся изучением трудов Карла Маркса, которые произвели на него сильное впечатление. Критика антисоциалистических законов и убеждённость в том, что социальное законодательство, принятое при Бисмарке, не может коренным образом разрешить социальные проблемы, привели к новому сближению Меринга с социал-демократами. Так в 1884 году Меринг становится сотрудником, а с 1889 году — главным редактором либеральной берлинской газеты «Фолькс-Цайтунг» (нем. Volks-Zeitung), рупора самых решительных противников антисоциалистических законов в буржуазной среде. В это время у Меринга складываются дружеские отношения с Бебелем и Либкнехтом. Разрыв с буржуазной прессой происходит в 1890 году по личным причинам.

В 1891 году Меринг вступил в СДПГ. В дальнейшем он работал на несколько социал-демократических периодических изданий. В 1891—1913 годах Меринг писал статьи для «Нового времени», которое на тот момент являлось наиболее крупным изданием немецких социал-демократов по теоретическим вопросам. В 1902—1907 годы Меринг работал главным редактором социал-демократической «Лейпцигской народной газеты» (нем. Leipziger Volkszeitung). Помимо публицистической деятельности Меринг преподавал в центральной партийной школе СДПГ.

На внутрипартийных дебатах, проходивших до начала Первой мировой войны, где Эдуард Бернштейн и новый председатель партии Фридрих Эберт выступили на ревизионистских позициях, ориентированных на путь реформирования, в то время как Франц Меринг, как и Карл Либкнехт, отстаивал традиционные представления о классовой борьбе. Несмотря на своё буржуазное происхождение и позднее обращение к идеям рабочего движения, Меринг находился в рядах самых решительных защитников революционных идей марксизма.

Во время Первой мировой войны Меринг дистанцировался от социал-демократов, придерживаясь политики отказа от классовой борьбы на время ведения военных действий. Это привело к расколу в партии. Вместе с Карлом Либкнехтом и Розой Люксембург Франц Меринг стал одним из лидеров основанного в 1916 году «Союза Спартака». В 1915 году Меринг стал соиздателем газеты «Интернационал» (нем. Die Internationale). В 1917 году «Союз Спартака» вошёл в качестве фракции в Независимую социал-демократическую партию Германии, выступавшую за немедленное прекращение войны. После Ноябрьской революции политическая обстановка в Германии вновь изменилась, и НСДПГ распалась. Меринг остался в рядах «Союза Спартака» и активно участвовал в конце 1918 года в подготовке учредительного съезда Коммунистической партии Германии.

Морально подавленный убийством своей подруги и соратника Розы Люксембург 15 января в ходе революции, он сам заболел и умер 29 января. Могила Франца Меринга находится на берлинском центральном кладбище Фридрихсфельде.

Труды

Труды Франца Меринга сыграли большую роль в развитии рабочего движения и социал-демократии. Особое значение имеет его двухтомник «История немецкой социал-демократии» (1898). Его «История Германии с конца средних веков», вышедшая в 1910—1911 гг., использует основанный Марксом и Энгельсом метод исторического материализма. Меринг был одним из первых историков, последовательно применявших марксизм в исторической науке. Незадолго до своей смерти Меринг опубликовал первую и до настоящего времени самую значимую биографию Карла Маркса.

  • Kapital und Presse. Ein Nachspiel zum Falle Lindau, Berlin, K.Brachvogel 1891
  • Die Lessing-Legende. 1892
  • Gustav Adolf. Ein Fürstenspiegel zu Lehr und Nutz der deutschen Arbeiter, Berlin, Verlag der Expedition des Vorwärts, 1894
  • Heinrich Heine, Berlin, Dietz, 1986
  • Geschichte der deutschen Sozialdemokratie. 1897/98
  • Jena und Tilsit. Ein Kapitel ostelbischer Junkergeschichte, Leipzig, Verlag der Leipziger Buchdruckerei, 1906
  • Eine Geschichte der Kriegskunst, Stuttgart, Paul Singer, 1908
  • Deutsche Geschichte vom Ausgang des Mittelalters. 1910/11 / История Германии с конца Средних веков, 1924
  • 1813 bis 1819. Von Kalisch bis Karlsbad. 1913.
  • [www.mlwerke.de/fm/fm03/fm03_000.htm Karl Marx. Geschichte seines Lebens.] 1918
  • Zur Preussischen Geschichte. Bd 1: Vom Mittelalter bis Jena Bd. 2: Von Tilsit bis zur Reichsgründung, Berlin, Soziologische Verlagsanstalt, 1930
  • Zur Geschichte der Philosophie, Berlin, Soziologische Verlagsanstalt, 1931
  • Gesammelte Schriften. Herausgegeben von Thomas Höhle, Hans Koch und Josef Schleifstein. 15 Bände. Dietz, Berlin 1960 ff.

Напишите отзыв о статье "Меринг, Франц"

Литература

Ссылки

  • [www.marxists.org/deutsch/archiv/mehring/index.htm Работы Меринга] в «Marxists Internet Archive»
  • [cgi-host.uni-marburg.de/~omanz/forschung/modul_druckfassung.php?f_mod=Ah05 Projekt LKD der Universität Marburg] (нем.)
  • [www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Mering/index.php История войн и военного искусства]

Отрывок, характеризующий Меринг, Франц

Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
Через неделю вышел отпуск. Гусары товарищи не только по полку, но и по бригаде, дали обед Ростову, стоивший с головы по 15 руб. подписки, – играли две музыки, пели два хора песенников; Ростов плясал трепака с майором Басовым; пьяные офицеры качали, обнимали и уронили Ростова; солдаты третьего эскадрона еще раз качали его, и кричали ура! Потом Ростова положили в сани и проводили до первой станции.
До половины дороги, как это всегда бывает, от Кременчуга до Киева, все мысли Ростова были еще назади – в эскадроне; но перевалившись за половину, он уже начал забывать тройку саврасых, своего вахмистра Дожойвейку, и беспокойно начал спрашивать себя о том, что и как он найдет в Отрадном. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее, гораздо сильнее (как будто нравственное чувство было подчинено тому же закону скорости падения тел в квадратах расстояний), он думал о своем доме; на последней перед Отрадным станции, дал ямщику три рубля на водку, и как мальчик задыхаясь вбежал на крыльцо дома.
После восторгов встречи, и после того странного чувства неудовлетворения в сравнении с тем, чего ожидаешь – всё то же, к чему же я так торопился! – Николай стал вживаться в свой старый мир дома. Отец и мать были те же, они только немного постарели. Новое в них било какое то беспокойство и иногда несогласие, которого не бывало прежде и которое, как скоро узнал Николай, происходило от дурного положения дел. Соне был уже двадцатый год. Она уже остановилась хорошеть, ничего не обещала больше того, что в ней было; но и этого было достаточно. Она вся дышала счастьем и любовью с тех пор как приехал Николай, и верная, непоколебимая любовь этой девушки радостно действовала на него. Петя и Наташа больше всех удивили Николая. Петя был уже большой, тринадцатилетний, красивый, весело и умно шаловливый мальчик, у которого уже ломался голос. На Наташу Николай долго удивлялся, и смеялся, глядя на нее.
– Совсем не та, – говорил он.
– Что ж, подурнела?
– Напротив, но важность какая то. Княгиня! – сказал он ей шопотом.
– Да, да, да, – радостно говорила Наташа.
Наташа рассказала ему свой роман с князем Андреем, его приезд в Отрадное и показала его последнее письмо.
– Что ж ты рад? – спрашивала Наташа. – Я так теперь спокойна, счастлива.
– Очень рад, – отвечал Николай. – Он отличный человек. Что ж ты очень влюблена?
– Как тебе сказать, – отвечала Наташа, – я была влюблена в Бориса, в учителя, в Денисова, но это совсем не то. Мне покойно, твердо. Я знаю, что лучше его не бывает людей, и мне так спокойно, хорошо теперь. Совсем не так, как прежде…
Николай выразил Наташе свое неудовольствие о том, что свадьба была отложена на год; но Наташа с ожесточением напустилась на брата, доказывая ему, что это не могло быть иначе, что дурно бы было вступить в семью против воли отца, что она сама этого хотела.
– Ты совсем, совсем не понимаешь, – говорила она. Николай замолчал и согласился с нею.
Брат часто удивлялся глядя на нее. Совсем не было похоже, чтобы она была влюбленная невеста в разлуке с своим женихом. Она была ровна, спокойна, весела совершенно по прежнему. Николая это удивляло и даже заставляло недоверчиво смотреть на сватовство Болконского. Он не верил в то, что ее судьба уже решена, тем более, что он не видал с нею князя Андрея. Ему всё казалось, что что нибудь не то, в этом предполагаемом браке.
«Зачем отсрочка? Зачем не обручились?» думал он. Разговорившись раз с матерью о сестре, он, к удивлению своему и отчасти к удовольствию, нашел, что мать точно так же в глубине души иногда недоверчиво смотрела на этот брак.
– Вот пишет, – говорила она, показывая сыну письмо князя Андрея с тем затаенным чувством недоброжелательства, которое всегда есть у матери против будущего супружеского счастия дочери, – пишет, что не приедет раньше декабря. Какое же это дело может задержать его? Верно болезнь! Здоровье слабое очень. Ты не говори Наташе. Ты не смотри, что она весела: это уж последнее девичье время доживает, а я знаю, что с ней делается всякий раз, как письма его получаем. А впрочем Бог даст, всё и хорошо будет, – заключала она всякий раз: – он отличный человек.