Мерлен, Пьер

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Мерлен, Пьер (Moerlen Pierre)

Пьер Мерлен в 2002 году
Основная информация
Дата рождения

23 октября 1952(1952-10-23)

Место рождения

Кольмар, Франция

Дата смерти

3 мая 2005(2005-05-03) (52 года)

Годы активности

19712005

Страна

Франция Франция

Профессии

перкуссионист, барабанщик, композитор

Жанры

джаз-рок, прогрессив-рок, арт-рок

Коллективы

[en.wikipedia.org/wiki/Pierre_Moerlen%27s_Gong Pierre Moerlen's Gong]

Сотрудничество

Gong, Mike Oldfield, Magma, Brand X, Gongzilla, Михаил Огородов

[www.geocities.com/pierre_moerlen/ cities.com/pierre_moerlen/]

Пьер Мерлен (23 октября 1952, Кольмар — 3 мая 2005, СтрасбургК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4633 дня]) — музыкант, автор инструментальных композиций. Приобрёл известность в начале 70-х годов XX века, как участник легендарной англо-французской рок-группы Gong.





Биография

Мерлен родился на юге Франции в семье музыкантов. Его отец служил штатным органистом в Страсбургском соборе, а впоследствии преподавал в консерватории. Мать была школьным преподавателем игры на фортепьяно. Все три его сестры и брат также впоследствии стали музыкантами. Первоначально Пьер обучался фортепьянному исполнительству, но в подростковом возрасте перешёл в класс ударных инструментов. В 1967 году он поступил в консерваторию Страсбурга в класс классической перкуссии под руководством Жана Батина (фр. Jean Batigne), который был одним из организаторов легендарного коллектива Les Percussions de Strasbourg.

В 1972 году обучение было успешно закончено и вскоре последовало приглашение в психоделическую группу Gong под управлением Дэвида Аллена. В этом составе Мерлен принял участие в записи нескольких альбомов и во множестве концертных выступлений.

Ко второй половине 70-х годов Аллен покинул группу, но контрактные обязательства требовали от оставшихся членов коллектива новые записи. В этих условиях на передний план вышли композиторские способности Мерлена. Под его влиянием музыкальная стилистика группы постепенно стала тяготеть к инструментальному року с элементами джаз-рока. Выполняя условия контракта, коллектив в несколько изменённом составе переименовался в Pierre Moerlen's Gong, который постоянно существовал до 1981-го года и периодически реанимировался в разных частях мира с различными музыкантами вплоть до 2005-го года.

Пьер Мерлен продолжал одновременно выступать в различных проектах во Франции и за границей, записывал музыку, обучал игре на ударных инструментах в Школе Страсбургской Перкуссии, принимал участие в постановке, представлениях и мировом турне бродвейского мюзикла «Отверженные» («Les Miserables»), в рамках которого дал более 400 спектаклей.

Пьер Мерлен дважды приезжал в Россию. 20 апреля 2001 года совместно с российскими музыкантами был дан концерт в рамках ежегодного фестиваля SKIF (Sergey Kuriokhin International Festival, Фестиваль имени Сергея Курёхина). Годом позже, совместно с известным певцом и музыкантом Михаилом Огородовым, в Санкт-Петербурге был записан последний прижизненный альбом Pentanine, который вышел только в 2004 году практически одновременно в России и Европе.

Мерлен скончался во сне 3 мая 2005 года на 53-м году жизни.

Избранная дискография

С Gong и Pierre Moerlen's Gong

С Майком Олдфилдом (Mike Oldfield)

Барабанщик, перкуссионист

Напишите отзыв о статье "Мерлен, Пьер"

Ссылки

  • [web.archive.org/web/20000824025656/www.geocities.com/pierre_moerlen/ Официальный сайт исполнителя]
  • [www.planetgong.co.uk/ Planet Gong]
  • [www.allmusic.com/cg/amg.dll?p=amg&sql=11:il5zefik1gfn Pierre Moerlen’s Gong on Allmusic Guide]

Отрывок, характеризующий Мерлен, Пьер

«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.