Мерсеризация
Мерсериза́ция — кратковременная обработка ткани концентрированным раствором едкого натра с последующей промывкой её горячей и холодной водой. Предотвращает выцветание тканей, сохраняет первоначальный тон, гигроскопичность и прочность, придаёт материалу шелковистый блеск[1].
Процесс был разработан в 1844 году Джоном Мерсером (John Mercer) из Грейт Харвуд, Ланкашир, Великобритания, который обогащал хлопковые волокна гидроксидом натрия. Волокна набухали, так что разновидность процесса, использовавшаяся Мерсером, сокращала общий размер ткани и делала ткань прочнее и более легкоокрашиваемой. Процесс не стал популярен, пока в 1890 году не был доработан до современного вида: хлопок растягивался во избежание уменьшения размеров[2], и автор идеи, Лоу, обнаружил, что волокна приобрели блеск[3][4].
Мерсеризация изменяет химическую структуру хлопкового волокна. Структура волокон переходит из состояния альфа-целлюлозы в термодинамически более благоприятную бета-целлюлозу. Мерсеризация приводит к набуханию клеточной стенки хлопкового волокна. Это приводит к увеличению площади поверхности и придаёт волокну блестящий вид[5].
Напишите отзыв о статье "Мерсеризация"
Примечания
- ↑ МЕРСЕРИЗАЦИЯ // [dic.academic.ru/dic.nsf/enc3p/195766 Большой Энциклопедический словарь]. — 2000.
- ↑ Большая советская энциклопедия / О. Ю. Шмидт. — 1938. — Т. 39.
- ↑ J. Gordon Cook. Handbook of Textile Fibres: Volume I: Natural Fibres. — Woodhead, 1984. — P. 68. — ISBN 1855734842.
- ↑ Beaudet, Tom [fiberarts.org/design/articles/mercerized.html What is Mercerized cotton?]. FiberArts.org (1999). Проверено 3 января 2007.
- ↑ [www.cotton.org/journal/1999-03/2/upload/jcs03-060.pdf Textile Technology: Cotton/Kenaf Fabrics: a Viable Natural Fabric], P. Bel-Berger, et al. Journal of Cotton Science, 3:60-70 (1999). «Cotton/kenaf fabrics can be further improved in softness and „hand“ (the feel of textiles when handled). The effects of different fabric treatments such as enzymes, bleaching, and mercerization were compared and measured for softness of hand. Two types of fabrics were treated, a lightweight plain weave and a heavyweight twill. Mercerization dramatically improved the softness and hand for both fabrics.»
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Мерсеризация
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
