Мертваго, Дмитрий Борисович

Дмитрий Борисович Мертваго<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Таврический губернатор
1803 — 1807
Предшественник:	Григорий Петрович Милорадович
Преемник:	Андрей Михайлович Бороздин
Вероисповедание:	Православие
Рождение:	16 августа 1760(1760-08-16) Алатырь, Казанская губерния
Смерть:	5 июня 1824(1824-06-05) (63 года) Москва

Дмитрий Борисович Мертваго (5 (16) августа 1760, с. Мертовщина (?), близ г. Алатырь, Казанская губерния, Российская империя — 23 июня (5 июля) 1824, Москва) — русский чиновник, сенатор, тайный советник (1817), таврический гражданский губернатор (1803-07), генерал-провиантмейстер (1807-10), мемуарист.

Биография

Происходил из дворянского рода. Получил домашнее образование. В 1774 году вместе с семьёй попал в плен к Е. И. Пугачёву, причём отец Дмитрия был повешен в его собственной деревне.. В 1775 записан унтер-офицером в гвардию, в службу вступил в 1779 сержантом. С 1781 на статской службе: прокурор в Оренбурге, с 1786 советник гражданской палаты в Уфе, с 1787 советник Уфимского губернского правления.

Женился на одной из дочерей д.с.с. М. Ф. Полторацкого. С 1797 служил в Провиантской экспедиции Военной коллегии в Петербурге, произведён в генерал-майоры. В начале 1802 вышел в отставку.

В конце 1802 года по протекции Г. Р. Державина (тогдашнего министра юстиции) назначен главным надзирателем крымских соляных озёр. В декабре 1803 — октябре 1807 таврический гражданский губернатор. С 1807 генерал-провиантмейстер, глава Провиантского департамента Военного министерства. В этой должности неоднократно конфликтовал с военным министром А. А. Аракчеевым. В 1810 уволен со службы, жил в своём имении в Тверской губернии.

В 1817 назначен сенатором в Москву, в 1818 по личному распоряжению императора Александра I возглавлял сенаторскую ревизию, расследовавшую злоупотребления, допущенные администрациями Владимирской, Астраханской и Кавказской губерний. В последние годы жизни поддерживал тесные отношения с архиепископом Московским и Коломенским Филаретом (Дроздовым).

Мемуары

С 1807 года по настоянию Державина Мертваго начал работать над «Записками», в которых описал события пугачёвского бунта, царствование императора Павла I, дал портреты видных государственных деятелей конца XVIII — начала XIX веков.

Публикации

• Автобиографические записки//Русская словесность. — 1994. — № 1.

Литература

• Аксаков С. Т. Воспоминания о Д. Б. Мертваго//Русский вестник. — 1857. — № 3.
• Арнольдов М. Д. Б. Мертваго//Сборник исторических и статистических материалов о Симбирской губернии. — Симбирск, 1868.
• Русский быт в воспоминаниях современников XVIII век. — М. 2012. С.646 — 663.

Отрывок, характеризующий Мертваго, Дмитрий Борисович

В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.