Мерцлин, Роман Викторович
Поделись знанием:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.
Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…
Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.
В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.
На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
| Роман Викторович Мерцлин | |||||
 | |||||
| Научная сфера: | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Место работы: |
Пермский государственный университет, Саратовский университет | ||||
| Учёная степень: | |||||
| Учёное звание: | |||||
| Альма-матер: | |||||
| Награды и премии: |
| ||||
Рома́н Ви́кторович Ме́рцлин (17 октября 1903, Саратов — 9 февраля 1971, там же) — крупный советский химик, доктор химических наук, проректор по научной работе (1940–1941, 1946–1950), ректор (1941–1945) Пермского университета, ректор (1950–1965) Саратовского университета. Основатель научной школы физико-химического анализа, гетерогенных равновесий, разработчик оригинального метода изотермических сечений.
Содержание
Биография
<p style="text-align:justify">В 1924 году окончил физико-математический факультет Саратовского университета. Преподавал химию в сельскохозяйственном техникуме им. К. А. Тимирязева (Саратовская область).
<p style="text-align:justify">С 1928 года — старший химик-аналитик Рубежанского химического завода (Донбасс), c 1929 года — помощник заведующего лабораторией Алапаевского металлургического завода[1] (Свердловская область).
<p style="text-align:justify">В 1929-1932 годах — преподаватель Пермского химико-технологического института и кафедры физической химии Пермского университета.
<p style="text-align:justify">В 1932-1935 годах находился в командировке в военной академии химической защиты им. С. К. Тимошенко.
<p style="text-align:justify">В 1935 году избран на должность профессора и возглавил кафедру неорганической химии Пермского университета[2]; он оставался заведующим кафедрой до 1950 года[3] (до возвращения в Саратов).
<p style="text-align:justify">В 1937-1938 годах — декан химического факультета Пермского университета.[4] Эту должность он унаследовал от И. И. Лапкина и передал В. Ф. Усть-Качкинцеву.
<p style="text-align:justify">В 1939 году защитил докторскую диссертацию на тему «Расслаивание как метод физико-химического анализа многокомпонентных систем» в Московском университете в диссертационном совете под председательством академика Н. С. Курнакова.
<p style="text-align:justify">С сентября 1940 по январь 1944 года Р. В. Мерцлин — проректор по научно-учебной работе Молотовского (Пермского) университета[5].
<p style="text-align:justify">С 25 августа 1941 года, находясь официально в должности проректора, в связи с начавшейся Великой Отечественной войной Р. В. Мерцлин стал исполнять обязанности ректора (ушедший на войну ректор А. И. Букирев, согласно приказу Наркомпроса № 910-л, значился «выбывшим на лагерные сборы»). Обязанности проректора по научно-учебной работе Р. В. Мерцлин передаёт Д. Е. Харитонову (поскольку это место в штатном расписании уже занято, Д. Е. Харитонов выполняет эти обязанности в качестве проректора по материальной части).
<p style="text-align:justify">С 3 января 1944 года Р. В. Мерцлин официально утверждён в должности ректора Молотовского (Пермского) университета[6]. Эту должность он занимает до по 1946 года (после возвращения А. И. Букирева с фронтов Великой отечественной войны Р. В. Мерцлин передаёт ему пост ректора).
<p style="text-align:justify">Преодолевая тяжелейший кадровый кризис, вызванный войной, Р. Ф. Мерцлин прилагал большие усилия для привлечения в университет сторонних высококлассных специалистов: будущего ректора, историка Ф. С. Горового, физика Г. А. Остроумова и др.
<p style="text-align:justify">С мая 1946 года по декабрь 1950 года — проректор по научной работе[7]. Эту должность он занял после Г. А. Максимовича, который с того же 1946 года становится проректором по учебной работе.
<p style="text-align:justify">В 1950 году он возвращается в Саратов. Проректорская должность после его отъезда переходит к В. Ф. Усть-Качкинцеву.
<p style="text-align:justify">В 1950–1965 годы — ректор Саратовского университета[8], одновременно является заведующим кафедрой физико-химического анализа, а с 1965 года заведует кафедрой неорганической химии.
<p style="text-align:justify">Похоронен на саратовском Воскресенском кладбище[9]
Научные достижения Р. В. Мерцлина
<p style="text-align:justify">За время работы в Пермском университете Р. В. Мерцлиным выполнены фундаментальные исследования в области физико-химического анализа, разработан оригинальный метод исследования многокомпонентных систем — изотермический метод сечений. Научные труды, посвященные изучению жидкофазных равновесий в тройных и четверных системах, кристаллизации монотектики, сделали имя Р. В. Мерцлина широко известным в научном мире не только в стране, но и за рубежом. Он является соавтором книг «Метод сечений. Приложение его к изучению многофазного состояния многокомпонентных систем» (1969), «Гетерогенные равновесия» (1971) и автором более 120 научных статей[10].
<p style="text-align:justify">Фундаментальные исследования в области физико-химического анализа стали основой развития работ прикладного характера при выборе оптимальных составов жидких и твердых систем для химических источников тока, люминофоров, катодных материалов, жидких средств различного назначения и разработки изогидрических циклов получения водорастворимых солей калия.
<p style="text-align:justify">Развитые профессором Р. В. Мерцлиным теоретические представления и введение в экспериментальную практику нового метода исследований стимулировали дальнейшие многоплановые работы в области гетерогенных равновесий. Им создано новое направление в физико-химическом анализе[8]: физико-химический анализ многокомпонентных гетерогенных систем[11].
<p style="text-align:justify">Важны достижения Р. В. Мерцлина и во время работы в качестве заведующего кафедрой неорганической химии Саратовского университета. Он стал одним из основоположников научного направления кафедры — исследования молекулярных, супрамолекулярных систем и создания новых материалов с заданными свойствами. Вместе со своими коллегами — Я. Я. Додоновым и Н. И. Никурашиной, Р. В. Мерцлин заложил основы методологии для проведения работ по изучению различных физико-химических свойств индивидуальных, смешанных растворителей и солевых систем на их основе.[12].
Ученики и последователи Р. В. Мерцлина
<p style="text-align:justify">* заведующий кафедрой неорганической химии Саратовского университета профессор Н. И. Никурашина[13]; <p style="text-align:justify">* заведующий кафедрой неорганической химии Башкирского университета профессор Е. Ф. Журавлев[14]; <p style="text-align:justify">* основатель кафедры неорганической и аналитической химии Тверского университета профессор И. Л. Крупаткин[15]; <p style="text-align:justify">* профессор В. Ф. Усть-Качкинцев, доценты К. И. Мочалов; А. А. Волков, А. Д. Шевелева, С. Ф. Кудряшов, доктора химических наук Ф. Р. Вержбицкий, О. С. Кудряшова, С. А. Мазунин (Пермский университет); <p style="text-align:justify">* профессора Саратовского университета К. К. Ильин[16], А. Г. Демахин[17]; <p style="text-align:justify">* Д. А. Хисаева (Уфа) Башкирский научно-исследовательский проектный институт нефти[18].
Общественная деятельность
<p style="text-align:justify">В Перми с 1936 года Р. В. Мерцлин являлся депутатом районного Совета депутатов трудящихся, членом президиума районного исполнительного комитета, членом областного комитета профсоюза работников высшей школы и научных учреждений.[19] <p style="text-align:justify">В Саратове в 1956 году Р. В. Мерцлин был избран членом обкома КПСС.
<p style="text-align:justify">Он был делегатом знаменитого XX съезда партии; имел много орденов и медалей в том числе за общественную деятельность.
<p style="text-align:justify">В составе различных советских делегаций Р. В. Мерицлин посетил ГДР, Финляндию, Румынию, был руководителем делегации ректоров пяти союзных университетов в США.[20]
Награды
В 1948 году Р. В. Мерцлину присвоено звание заслуженного деятеля науки РСФСР.
За плодотворную научно-педагогическую и общественную деятельность Р. В. Мерцлин награждён орденами Ленина, Трудового Красного Знамени и медалями.
Избранные работы
- Мерцлин Р. В., Трифонов Н. А. О температурной зависимости поверхностного натяжения растворов // ЖФХ. — 1934. — Т. 5, № 8. — С. 1146—1164.
- Мерцлин Р. В. О поверхностном натяжении систем, заключающих таутамерное вещество // ЖФХ. — 1934. — Т. 5, № 9. — С. 1210—1214.
- Мерцлин P. В. О методах нахождения коннод для равновесий с жидкими фазами / Р. В. Мерцлин II Изв. биол. н.-и. ин-та при Пермск. гос. ун-те. — 1937. —Т. 11. —В. 1-2. —С. 1-16.
- Трифонов Н. А., Мерцлин Р. В. О температурном коэффициенте поверхностного натяжения двойных жидких систем без химического взаимодействия // ЖФХ. — 1934. — Т. 5, № 10. — С. 1397—1410.
- Мерцлин Р. В. О равновесии трех жидкостных фаз в трехкомпонентных системах // Журн. общей химии, 1938. т. 8, в. 17.
- Мерцлин Р. В. Расслаивание как метод физико-химического анализа многокомпонентных систем. Дис. . . . докт. хим. н. — Пермь: Перм. ун-т. — 1939.
- Мерцлин Р. В. Приложение метода сечения к определению равновесий в трехкомпонентных системах с твердыми фазами / Р. В. Мерцлин, И. Л. Крупаткин И ЖОХ. — 1940. — Т. 10. — В. 22. — С. 1999—2004.
- Никурашина Н. И., Мерцлин Р. В., Госькова И. Д. Исследование равновесия трёх жидких фаз в трехкомпонентных системах. Сообщение I // Журн. общей химии, 1959, т. 29, в. 10, — с. 3167.
- Никурашина Н. И., Мерцлин Р. В., Гагарина А. Е. Исследование равновесия трех жидких фаз в трехкомпонентных системах. Сообщение II // Журн. общей химии, 1959, т. 29, в. 10, — с. 3167.
- Мерцлин Р. В., Мочалов К. И. О пространстве состояния трех жидких фаз в четырёхкомпонентных системах. Журн. общей химии, 1959, т. 29, в. 10, c. 3172.
- Мерцлин Р. В., Никурашина Н. И. О свойствах поля расслоения тройных систем, включающих двойную преобладающую систему. Сообщение 1 // ЖФХ. — 1961. — Т. 35, № 11. — С. 2616—2622.
- Мерцлин Р. В., Никурашина Н. И., Камаевская Л. А. О свойствах поля расслоения тройных систем, включающих одну преобладающую систему. Сообщение 2 // Там же. — С. 2628—2632.
- Мерцлин Р. В., Никурашина Н. И., Петров Б. И. О свойствах поля расслаивания тройных систем, включающих двойную преобладающую систему. Сообщение 3 // ЖФХ. — 1961. — Т. 35, № 12. — С. 2770—2774.
- Мерцлин Р. В., Никурашина Н. И. О свойствах полей рассло- ения тройных систем вблизи их критических точек // ЖФХ. — 1962. — Т. 36, № 2. — С. 386—389.
- Мерцлин Р. В., Никурашина Н. И., Камаевская Л. А. О свойствах поля расслаивания тройных систем, заключающих одну двойную преобладающую систему. Сообщение 4 // ЖФХ. — 1962. — Т. 36, № 11. — С. 2491—2495.
- Мерцлин Р. В., Никурашина Н. И. О <кривых соответствия> поля расслоения тройных систем // ЖФХ. — 1963. — Т. 37, № 7. — С. 1467—1471.
- Мерцлин Р. В., Никурашина Н. И. О необходимом и достаточном признаке установившегося равновесия жидких фаз в тройных системах // ЖФХ. — 1963. — Т. 37, № 8. — С. 1841—1845.
- Радышевская. Г. С., Никурашина Н. И. Мерцлин Р. В. О температурной зависимости равновесия трех жидких фаз в четырёхкомпонентных системах // Журн. общей химии, 1962, т. 32 , № 3, с. — 673; РЖХим, 1963, 2Б418.
- Мерцлин Р. В., Никурашина Н. И. О необходимости и достаточном признаке установления равновесия жидких фаз в трехкомпонентных системах // Журн. физич. химии, 1963, т. 37, № 8, с. 1841; РЖХим, 1964, 14Б469.
- Мерцлин Р. В., Камаевская Л. А., Никурашина Н. И. Взаимная растворимость в системе вода-бензол-метанол при 26◦C // ЖФХ. — 1966. — Т. 40, № 10. — С. 2539—2543.
- Мерцлин Р. В., Никурашина Н. И., Камаевская Л. А. О свойствах поля расслоения тройных жидких систем, заключающих одну двойную преобладающую систему // ЖФХ. — 1967. — Т. 41, № 1. — С. 8-13.
- Мерцлин Р. В., Никурашина Н. И., Остапенко Г. М. Приложение метода сечений к изучению высаливания в многокомпонентных системах. Сообщение 1. Теоретическое рассмотрение метода в приложении к тройным системам // ЖФХ. — 1969. — Т. 43, № 2. — С. 316—320.
- Мясникова К. П., Никурашина Н. И., Мерцлин Р. В. Равновесие трех жидких фаз в четырёхкомпонентных системах // Там же. — С. 416—419.
- Никурашина Н. И., Остапенко Г. М., Калюжная Т. Г. Приложение метода сечений к изучению высаливания в многокомпонентных системах. Сообщение 2. Система вода-шестиводный хлорид никеля-ацетон // Там же. — С. 420—424.
- Никурашина Н. И., Мерцлин Р. В., Остапенко Г. М. Приложение метода сечений к изучению высаливания в многокомпонентных системах. Сообщение 3. Высаливание в четырёх- компонентных системах, заключающих одну преобладающую систему // ЖФХ. — 1969. — Т. 43, № 4. — С. 891—895.
- Никурашина Н. И., Мерцлин Р. В., Иванова Г. Я., Остапенко Г. М., Ильин К. К. Приложение метода сечений к изучению высаливания многокомпонентных системах. Сообщение 4. Высаливание в четырёхкомпонентных системах, заключающих две преобладающие системы // ЖФХ. — 1969. -Т. 43, № 6. — С. 1493—1497.
- Камаевская Л. А., Никурашина Н. И., Мерцлин Р. В. О применении кривой соответствия к нахождению нод поля расслоения трехкомпонентных систем // ЖФХ. −1969.- Т. 43, № 11. — С. 2800—2804.
- Никурашина Н. И., Мерцлин Р. В. Метод сечений. Приложение его к изучению многофазного состояния многокомпонентных систем / Н. И. Никурашина, Р. В. Мерцлин. — Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1969. — 122 с.
- Мерцлин Р. В., Камаевская Л. А., Никурашина Н. И. Применение метода сечений к исследованию двухфазного жидкого состояния в конденсированных четырёхкомпонентных системах // ЖФХ. — 1970. — Т. 44, № 1. — С. 79–82.
- Камаевская Л. А., Никурашина Н. И., Мерцлин Р. В., Остапенко Г. М. Приложение метода сечений к исследованию равновесия двух жидких фаз в многокомпонентных системах. Сообщение 3. Исследование равновесия двух жидких фаз в системе вода-анилин-пиридин-изопропиловый спирт при 25◦C // ЖФХ. — 1973. — Т. 47, № 6. — С. 1389—1391.
Напишите отзыв о статье "Мерцлин, Роман Викторович"
Примечания
- ↑ [www.alapaevsk-mz.ru/ Алапаевсекий металлургический завод]
- ↑ Профессора Пермского государственного университета. — Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 2001. — С. 83.
- ↑ Кертман Л. Е., Васильева Н. Е., Шустов С. Г. Первый на Урале. Пермь: К. Издательство, 1987. 234 стр. С. 52.
- ↑ Усть-Качкинцева С. В., Вержбицкий Ф. Р., Деканы химического факультета Пермского университета (период с 1916 по 1988 гг.) // Усть-Качкинцева С. В., Вержбицкий Ф. Р. Виктор Федорович Усть-Качкинцев. Биографический очерк. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 2006. 324 с. С. 315.
- ↑ [www.psu.ru/files/docs/science/books/mono/kostitsyn_rektory_2006_129_192.pdf Костицын В. И, Мерцлин Роман Викторович // Костицын В. И. Ректоры Пермского университета. 1916—2006. — Изд. 2-е, перераб. и доп. / Перм. ун-т. — Пермь, 2006. — 352 с. С. 173.]
- ↑ [www.psu.ru/universitet/ob-universitete/rektory-permskogo-universiteta Ректоры Пермского университета с 1916 по 2006 // Пермский государственный национальный исследовательский университет]
- ↑ [www.psu.ru/files/docs/science/books/mono/kostitsyn_rektory_2006_129_192.pdf Костицын В. И, Мерцлин Роман Викторович // Костицын В. И. Ректоры Пермского университета. 1916—2006. — Изд. 2-е, перераб. и доп. / Перм. ун-т. — Пермь, 2006. — 352 с. С. 174—175.]
- ↑ 1 2 [www.sgu.ru/en/node/68 История // Саратовский государственный университет имени Н. Г. Чернышевского]
- ↑ [livesaratov.com/articles/181 Историк-краевед Сергей Уткин, автор материалов по истории нашего города и книги «Саратов глазами путешественников» познакомил всех желающих с таким объектом исторического наследия, как Воскресенское кладбище.]
- ↑ Профессора Пермского государственного университета. — Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 2001. — С. 84.
- ↑ [www.sgu.ru/structure/chemical/news/2013-10-21/torzhestvennoe-zasedanie-uchenogo-soveta 21 октября 2013. Торжественное заседание Ученого совета // Саратовский государственный университет имени Н. Г. Чернышевского]
- ↑ [www.sgu.ru/structure/chemical/news/2013-10-21/torzhestvennoe-zasedanie-uchenogo-soveta История кафедры общей и неорганической химии // Саратовский государственный университет имени Н. Г. Чернышевского]
- ↑ [library.sgu.ru/100_let/present/pointers/Nikurashina.pdf Ильин К. К., Синегубова С. И. Краткий очерк жизни и деятельности Н. И. Никурашиной // Наталия Ивановна Никурашина (1916—1985). Биобиблиогр. указ. / сост. Л. П. Пойманова; отв. ред. А. В. Зюзин. — Саратов : ЗНБ СГУ, 2006. — 52 с. (Ученые Саратовского университета. Биобиблиографические материалы). С. 6.]
- ↑ [www.bashedu.ru/kafedra-neorganicheskoi-khimii Кафедра неорганической химии // Башкирский государственный университет]
- ↑ [museum.tversu.ru/university/faculties/5/inorganic; Кафедра неорганической химии // Виртуальный музей Тверского университета]
- ↑ [www.sgu.ru/person/ilin-konstantin-kuzmich Ильин Константин Кузьмич // Саратовский государственный национальный исследовательский университет им. Н. Г. Чернышевского]
- ↑ [www.lizagubernii.ru/ppage/18286/biografiya.html Демахин Анатолий Григорьевич. Персональная страница]
- ↑ Никурашина Н. И., Ильин К. К. Ученый, педагог, общественный деятель. К 80-летию со дня рождения Р. В. Мерцлина // Физико-химический анализ моногенных и гетерогенных многокомпонентных систем. Саратов: Изд-во СГУ,1983. Ч.1. С. 3-10.
- ↑ Костицын В. И, Мерцлин Роман Викторович // Костицын В. И. Ректоры Пермского университета. 1916—2006. — Изд. 2-е, перераб. и доп. / Перм. ун-т. — Пермь, 2006. С. 174.
- ↑ Семенов В. Н. Мерцлин Роман Викторович // Семенов В. Н. Ректоры Саратовского университета: факты жизни и деятельности. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1999. С. 245.
Источники и ссылки
- 4 апреля 2013. В музее прошла встреча, посвящённая памяти ректора СГУ Р. В. Мерцлина // Саратовский государственный университет имени Н. Г. Чернышевского.[www.sgu.ru/structure/museum/news/2013-04-04/v-muzee-proshla-vstrecha-posvyashchennaya-pamyati]
- Березниковский избирательный округ № 407. Коллектив Березниковского азотнотукового завода выдвинул кандидатами в депутаты Верховного Совета РСФСР Иосифа Виссарионовича Сталина, Климента Ефремовича Ворошилова, Романа Викторовича Мерцлина // Звезда. Молотов, 1947. 5 янв.
- Библиография научной школы заслуженного деятеля науки РСФСР доктора химических наук, профессора Романа Викторовича Мерцлина. Пермь: Пермский ун-т, 2002. 41 с.
- Бугаенко П. Нашему ректору — 60 лет // Ленинский путь. Саратов, 1963. 16 нояб. С. 1.
- Вержбицкий Ф. Р., Кудряшов С. Ф. Посвящается Р. В. Мерцлину // Пермский университет. 1984. 24 января.
- Гомон Н., Языкова Н., Микрюкова А. и др. Любимый наставник // Звезда. Молотов, 1947. 7 февр.
- Ильин К. К. «И память светлая жива…». К 110-летию со дня рождения Р. В. Мерцлина // Изв. вузов «ПНД», т. 21, № 6, 2013. С. 108–121.
- Ильин К. К., Трубецков Д. И. Мерцлин Роман Викторович. 1903–1971: К 100-летию со дня рождения // Изв. Сарат. ун-та. Нов. сер. 2003. Т. 3, вып. 1. С. 14.
- Ильин К. К. Научное наследие Р. В. Мерцлина и развитие физико-химического анализа в Саратовском университете // Физико-химический анализ жидкофазных систем: Тез. докл. междунар. конф. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2003. С. 11.
- Костицын В. И, Мерцлин Роман Викторович // Костицын В. И. Ректоры Пермского университета. 1916—2006. Изд. 2-е, перераб. и доп. / Перм. ун-т. Пермь, 2006. 352 с. С. 172–184.[www.psu.ru/nauka/elektronnye-publikatsii/monografii-123123/v-i-kostitsyn-rektory-permskogo-universiteta-1916-2006]
- Ильин К. К., Синегубова С. И. Краткий очерк жизни и деятельности Н. И. Никурашиной // Наталия Ивановна Никурашина (1916—1985). Биобиблиогр. указ. / сост. Л. П. Пойманова; отв. ред. А. В. Зюзин. Саратов : ЗНБ СГУ, 2006. 52 с. (Ученые Саратовского университета. Биобиблиографические материалы)[library.sgu.ru/100_let/present/pointers/Nikurashina.pdf].
- Мерцлин Р. В. Саратовская областная универсальная научная библиотека.[www.sounb.ru/calendar/calendar.php?ELEMENT_ID=2112]
- Никурашина Н. И., Ильин К. К. Ученый, педагог, общественный деятель. К 80-летию со дня рождения Р. В. Мерцлина // Физико-химический анализ моногенных и гетерогенных многокомпонентных систем. Саратов: Изд-во СГУ,1983. Ч.1. С. 3–10.
- Семенов В. Н. Роман Викторович Мерцлин // Семенов В. Н. Ректоры Саратовского университета: факты жизни и деятельности. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1999. С. 232–247.
- Химический факультет Саратовского государственного университета. Саратов: Научная книга, 2004. С. 71.
- Чернышевский Д. Ректор Мерцлин // Новые времена в Саратове, № 24(39), 4–10 июля 2003 г.[www.nvsaratov.ru/nvrubr/?ELEMENT_ID=12028]
Отрывок, характеризующий Мерцлин, Роман Викторович
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.
Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…
Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.
В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.
На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Категории:
- Доктора химических наук
- Кавалеры ордена Ленина
- Кавалеры ордена Трудового Красного Знамени
- Заслуженные деятели науки РСФСР
- Персоналии по алфавиту
- Учёные по алфавиту
- Похороненные на Воскресенском кладбище
- Химики СССР
- Выпускники Саратовского классического университета
- Преподаватели химического факультета Пермского государственного университета
- Деканы химического факультета Пермского государственного университета
- Проректоры по научной работе Пермского государственного университета
- Ректоры Пермского государственного университета
- Преподаватели Саратовского университета
- Ректоры Саратовского университета
- Члены КПСС
