Месих-паша

Месих-паша тур. Mesih Paşa
Капудан-паша Османской империи
1480 — 1491
Предшественник:	Гедик Ахмед-паша
Преемник:	Гювеги Синан-паша
Великий визирь Османской империи
1499 — 1501
Предшественник:	Чандарлы Ибрагим Паша (Младший)
Преемник:	Хадым Али-паша
Вероисповедание:	Ислам, суннитского толка
Смерть:	ноябрь 1501 Стамбул

Месих-паша или Мисак-паша (умер в ноябре 1501 года) — турецкий государственный и военный деятель, капудан-паша (1480—1491), великий визирь Османской империи (1499—1501).

Биография

По происхождению — византийский грек. Племянник последнего византийского императора Константина XI Палеолога.

После падения Константинополя (1453) Месих и его старший брат Хасс Мурад были захвачены в плен турками-османами. Когда Месиху было около десяти лет, его взяли на службу в султанский дворец.

В 1470 году Месих-паша был назначен санджак-беем в Галлиполи. Крепость Галлиполи в это время была главной базой османского военного флота. В качестве санджак-бея Галлиполи Месих-паша осуществлял командование значительной частью османского флота и участвовал в различных морских кампаниях Порты. Месих-паша отличился при завоевании острова Эвбея во время Турецко-венецианской войны (1463—1479). В венецианских архивах был найден документ, в котором говорится, что Месих-паша предлагал сдать Галлиполи венецианскому флоту за 40 тысяч золотых дукатов и возможность при поддержке республики стать правителем Мореи (полуострова Пелопоннеса на юге Греции).

В 1476 или начале 1477 года Месих-паша получил должность четвертого визиря и султанском диване. В 1480 году он был назначен капудан-пашой и главнокомандующим турецким флотом (160 кораблей) во время осады острова Родос. После неудачной осады Месих-паша лишился должность четвертого визиря, но сохранил за собой титул санджак-бея Галлиполи.

В 1481 году после смерти Мехмеда II главные османские вельможи добились избрания на султанский трон его старшего сына Баязида II (1481—1515). Большой властью тогда пользовался Гедик Ахмед-паша, пользовавшийся поддержкой янычарской гвардии, но Месих-паша действовал острожно и смог добиться расположения нового султана Баязида. Летом 1482 года султан приказал заключить Гедик Ахмед-пашу в тюрьму, подозревая его в поддержке своего брата Джема. В ответ разъяренные янычары захватили султанский дворец, и Месих-паша был послан султаном на переговоры с бунтовщиками. Он смог их успокоить, пообещав, среди прочего, что только члены Девширме смогут назначаться на должности визирей в диване. Таким образом Месих-паша продемонстрировал султану свою лояльность и сумел стать одним из чиновников группы Девширме, которые стали доминировать в султанском диване.

Летом 1483 года новым великим визирем был назначен Коджа Давуд-паша, а Месих-паша, назначенный вторым визирем, занял его место в диване. По неизвестным причинам в январе 1485 года Месих-паша попал в немилость к султану и был вновь уволен с должности визиря. Его назначили на должность субаши в Пловдиве (Филибе). Затем Месих-паша был назначен санджак-беем в Кафу (Крымское ханство), где находился до 1487 года.

В 1497 году Месих-паша упоминается в должность санджак-бея Аккермана. На этой должности он сыграл важную роль в приостановке польского вторжения в Молдавию и восстановил своё положение при дворе, добившись сдачи в плен польских шляхтичей и возврата захваченных ранее противником султанских знамен.

Византийско-итальянский летописец Theodore Spandounes, близкий родственник Месих-паши, писал, что «он был яростным врагом христиан». О религиозности Месих-паши свидетельствует том факт, что он в 1499 году свершил паломничество в Мекку.

С началом Турецко-венецианской войны (1499—1503) Месих-паша был назначен вторым визирем в султанском диване.

Весной 1501 года Месих-паша был назначен султаном Баязидом новым великим визирем и покинул Стамбул, чтобы подавить восстание племени варсак в Анатолии, которое выступило в поддержку караманидского принца-самозванца Мустафы. Благодаря своим дипломатическим способностям, Он смог убедить племя варсак прекратить поддержку Мустафы. После возвращения Месих-паши в Стамбул произошло вторжение франко-венецианского флота на остров Лесбос. Взбешенный этим султан Баязид II выстрелил из лука в великого визиря.

В ноябре 1501 года великий визирь Месих-паша, руководивший тушением пожара в Галате, был ранен и скончался.

См. также

• Список капудан-пашей Османской империи
• Список великих визирей Османской империи

Источники

• Inalcik, Halil (1991). «Mesīḥ Pasha». The Encyclopedia of Islam, New Edition, Volume VI: Mahk-Mid. Leiden and New York: BRILL. pp. 1025—1026. ISBN 90-04-08112-7.
• Lowry, Heath W. (2003). The Nature of the Early Ottoman State. Albany, NY: SUNY Press. p. 122.

Отрывок, характеризующий Месих-паша

Князь Андрей зажмурился и отвернулся. Пьер, со времени входа князя Андрея в гостиную не спускавший с него радостных, дружелюбных глаз, подошел к нему и взял его за руку. Князь Андрей, не оглядываясь, морщил лицо в гримасу, выражавшую досаду на того, кто трогает его за руку, но, увидав улыбающееся лицо Пьера, улыбнулся неожиданно доброй и приятной улыбкой.
– Вот как!… И ты в большом свете! – сказал он Пьеру.
– Я знал, что вы будете, – отвечал Пьер. – Я приеду к вам ужинать, – прибавил он тихо, чтобы не мешать виконту, который продолжал свой рассказ. – Можно?
– Нет, нельзя, – сказал князь Андрей смеясь, пожатием руки давая знать Пьеру, что этого не нужно спрашивать.
Он что то хотел сказать еще, но в это время поднялся князь Василий с дочерью, и два молодых человека встали, чтобы дать им дорогу.
– Вы меня извините, мой милый виконт, – сказал князь Василий французу, ласково притягивая его за рукав вниз к стулу, чтоб он не вставал. – Этот несчастный праздник у посланника лишает меня удовольствия и прерывает вас. Очень мне грустно покидать ваш восхитительный вечер, – сказал он Анне Павловне.
Дочь его, княжна Элен, слегка придерживая складки платья, пошла между стульев, и улыбка сияла еще светлее на ее прекрасном лице. Пьер смотрел почти испуганными, восторженными глазами на эту красавицу, когда она проходила мимо него.
– Очень хороша, – сказал князь Андрей.
– Очень, – сказал Пьер.
Проходя мимо, князь Василий схватил Пьера за руку и обратился к Анне Павловне.
– Образуйте мне этого медведя, – сказал он. – Вот он месяц живет у меня, и в первый раз я его вижу в свете. Ничто так не нужно молодому человеку, как общество умных женщин.


Анна Павловна улыбнулась и обещалась заняться Пьером, который, она знала, приходился родня по отцу князю Василью. Пожилая дама, сидевшая прежде с ma tante, торопливо встала и догнала князя Василья в передней. С лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса. Доброе, исплаканное лицо ее выражало только беспокойство и страх.
– Что же вы мне скажете, князь, о моем Борисе? – сказала она, догоняя его в передней. (Она выговаривала имя Борис с особенным ударением на о ). – Я не могу оставаться дольше в Петербурге. Скажите, какие известия я могу привезти моему бедному мальчику?
Несмотря на то, что князь Василий неохотно и почти неучтиво слушал пожилую даму и даже выказывал нетерпение, она ласково и трогательно улыбалась ему и, чтоб он не ушел, взяла его за руку.
– Что вам стоит сказать слово государю, и он прямо будет переведен в гвардию, – просила она.
– Поверьте, что я сделаю всё, что могу, княгиня, – отвечал князь Василий, – но мне трудно просить государя; я бы советовал вам обратиться к Румянцеву, через князя Голицына: это было бы умнее.
Пожилая дама носила имя княгини Друбецкой, одной из лучших фамилий России, но она была бедна, давно вышла из света и утратила прежние связи. Она приехала теперь, чтобы выхлопотать определение в гвардию своему единственному сыну. Только затем, чтоб увидеть князя Василия, она назвалась и приехала на вечер к Анне Павловне, только затем она слушала историю виконта. Она испугалась слов князя Василия; когда то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту. Она опять улыбнулась и крепче схватила за руку князя Василия.
– Послушайте, князь, – сказала она, – я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, – торопливо прибавила она. – Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous аvez ete, [Будьте добрым малым, как вы были,] – говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.
– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.
– Chere Анна Михайловна, – сказал он с своею всегдашнею фамильярностью и скукой в голосе, – для меня почти невозможно сделать то, что вы хотите; но чтобы доказать вам, как я люблю вас и чту память покойного отца вашего, я сделаю невозможное: сын ваш будет переведен в гвардию, вот вам моя рука. Довольны вы?
– Милый мой, вы благодетель! Я иного и не ждала от вас; я знала, как вы добры.