Мескита
| Достопримечательность | |
Мескита
|
Мески́та или Кóрдовская соборная мечеть (исп. mezquita — «мечеть») — римско-католический собор (в прошлом — мечеть), расположенный в андалусском городе Кордова.[1] В Средневековье была второй по величине мечетью в мире. Является, возможно, самым замечательным памятником династии Омейядов. После испанской Реконкисты была преобразована в церковь, а некоторые детали интерьера, вроде колонн и арок, были стилистически заменены на византийский лад.
История
Строительство Мескиты началось приблизительно в 600 году и строилась она как вестготская церковь Викентия Сарагосского.[2] Позже стала мечетью (первоначально «Мечеть Аль-Джама»), переделывалась, потом снова стала мечетью. Первоначальное здание не сохранилась до наших дней: в 711 году оно было разрушено.[3][4]
В 784 году Абд ар-Рахман I построил мечеть в почитание своей жены. Земля была выкуплена эмиром у предыдущих владельцев. Мечеть входила в часть покоев его дворца.[5]
Несколько версий были предложены, чтобы объяснить неправильную ориентацию мечети. Часть учёных предполагают, что михраб ориентирован на юг потому, что структура мечети заимствована у более древних сооружений римлян и вестготов. Другие утверждают, что михраб ориентирован на столицу империи Омейядов — Дамаск.
Мечеть подверглась многочисленным последующим изменениям: Абд ар-Рахман III построил новый минарет, в то время как Ал-Хакам II в 961 году увеличил площадь здания и обогатил михраб. Последние из реконструкций были выполнены Аль-Мансуром Ибн Аби Аамиром в 987 году.
Это была самая великолепная из более чем 1 000 мечетей в городе. По сути, каждая завоевательная волна добавляла что-то своё к общей архитектуре строения. Здание известно своими гигантскими арками с более чем тысячей колонн из яшмы, оникса, мрамора и гранита. Они были сделаны из частей римского храма, который существовал на этом месте ранее, так же как и другие разрушенные римские здания. Двойные арки были новым решением в архитектуре. Они помогали поддерживать огромный вес более высоких потолков. Двойные арки состоят из более низкой арочной подковы и верхней полукруглой арки. Мескита также богато украшена позолоченными молитвенными нишами. Расположенный в центре купол усыпан красивыми синими плитками в форме звёзд. Михраб — шедевр архитектурного искусства.
В 1236 году Кордова была отвоёвана у мавров королём Фердинандом III Кастильским, и мечеть была повторно освящена в христианскую церковь. Последующие испанские короли продолжали вносить изменения в структуру мечети.
Ремесленники и архитекторы продолжали что-то добавлять к существующей структуре здания вплоть до конца XVIII века.
Мескита в искусстве
Гейне посвятил собору и Аль-Мансуру стихотворение Альманзор.
См. также
Напишите отзыв о статье "Мескита"
Примечания
- ↑ [www.britannica.com/EBchecked/topic/137398/Mosque-Cathedral-of-Cordoba Mosque-Cathedral of Córdoba]. Encyclopædia Britannica. Encyclopædia Britannica. Проверено 29 июня 2013. [www.webcitation.org/6Hoe9zr5m Архивировано из первоисточника 2 июля 2013].
- ↑ David Levering Lewis, God’s Crucible: Islam and the Making of Europe, 570 to 1215, W. W. Norton & Company, 2008. — P. 272 ff.
- ↑ Josef W. Meri and Jere L. Bacharach, Medieval Islamic Civilization, Routledge, (2005), p. 176 ff.
- ↑ Irving T. B. The Falcon of Spain. — Ashraf Press, Lahore, 1962. — P. 82.
- ↑ Lapunzina Alejandro. Architecture of Spain. — Greenwood Publishing Group, 2005. — P. 82–83.
Ссылки
- [www.arhitekto.ru/txt/4span0.shtml Средневековая архитектура Испании]
| Архитектура Испании и Португалии |
|---|
|
Испанская готика • Мудехар • Исабелино • Платереско • Эрререско • Чурригереско • Мавританская архитектура • Неомавританский стиль |
Отрывок, характеризующий Мескита
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»
На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
