Мессали Хадж, Ахмед
| Ахмед Мессали Хадж | |
| مصالي الحاج | |
 | |
| алжирский политик | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Дата смерти: | |
Ахмед Мессали Хадж (араб. مصالي الحاج; англ. Ahmed Ben Messali Hadj; 16 мая 1898 — 30 июня 1974) — алжирский политик.
Содержание
«Североафриканская звезда»
В 1918—1921 годах Мессали Хадж служил во французской армии. Арестовывался за протурецкие симпатии и пропаганду кемализма. Симпатизировал Октябрьской революции. С 1924 года состоял во Французской коммунистической партии (до 1930 года) и в федерации «Межколониальный союз» (эта федерация объединяла выходцев из французских североафриканских колоний, живущих во Франции). В 1926 году Мессали Хадж был в числе основателей организации «Североафриканская звезда» («Étoile Nord-Africaine»). В июле этого же года был избран её генеральным секретарем, в 1928 году — председателем[1].
В 1927 году участвует в антиимпериалистическом конгрессе, проходящем в Брюсселе, на котором учреждается Лига против империализма. На этом же конгрессе встречается с Хо Ши Мином. После возвращения во Францию и запрета в 1929 году «Североафриканской звезды», действует в подполье.
В начале 1930-х годов под влиянием идей Шакиба Арслана Мессали отходит от коммунистических взглядов в сторону арабского национализма. В 1937 году возвращается в Алжир, где действует в среде городских рабочих и крестьян. В марте этого же года он формирует Партию алжирского народа (ППА). Новая организация ставила своей целью мобилизацию алжирского рабочего класса как на родине, так и во Франции для улучшения собственного положения через политическое действие. Согласно Мессали Хаджу, это неотделимо от борьбы за независимость Алжира, в которой должны были объединиться социалистические и исламские ценности[2].
ППА подвергается постоянным преследованиям со стороны французских властей. В августе 1937 — августе 1939 года и в октябре 1939 — июне 1946 года Мессали Хадж находится в заключении[1].
Борьба за независимость
В период Второй мировой войны Мессали вместе с Ферхатом Аббасом создает боевую революционную организацию «Друзья Манифеста и Свободы» (ДМС). В короткое время газета ДМС «Égalité» получает около 500.000 подписчиков, демонстрируя огромный интерес к теме независимости Алжира. В тот период ДМС и Мессали Хадж привлекали огромное число алжирцев идеями борьбы за независимость в противоположность организациям, поддерживавшим идею автономии страны[3].
Зима 1944—1945 года была отмечена ростом социальной напряженности — нехваткой промышленных товаров, безработицей и т. д. В мае 1945 года под руководством ДМС в 21 городе страны прошли демонстрации, участники которых требовали освобождения Мессали Хаджа и независимости Алжира[3]..
После освобождения Мессали из-под ареста и возвращения его в Алжир, в ноябре 1946 года он создает Движение за триумф демократических свобод (МТЛД). Ферхат Аббас в апреле 1946 года вышел из ДМС, и выступал с позиции свободной федерации Алжира и Франции. В 1952 году после одной из антифранцузских демонстраций Мессали Хадж был выслан во Францию.
МТЛД из-за своего радикализма не пользовалась поддержкой консервативной исламской части общества Алжира. Однако среди рабочих-алжирцев во Франции Движение имело серьёзное влияние. В 1954 году в организации Мессали Хаджа произошёл раскол. Радикальные члены организации, выступавшие за начало вооружённой борьбы с Францией, вышли из МТЛД, а затем приняли участие в формировании Фронта национального освобождения.
В 1954 году, когда разгорелась война за независимость, Мессали создал Алжирское национальное движение (АНД). АНД поддерживало политику насильственной революционной войны и полной независимости страны от Франции, что было близко к позиции ФНО. Несмотря на это, во время войны происходили постоянные конфликты между АНД и ФНО. Военное крыло ФНО — Армия национального освобождения — ещё в самом начале войны занималась проведением партизанский акций против сторонников Мессали Хаджа, что привело к серьёзной потере влияния АНД в Алжире. Вражда между ФНО и АНД отразилась также и на внутренней жизни алжирской общины во Франции, войдя в историю, как «кофейные войны» («Café Wars»), унесшие жизни около 5 тысяч человек[4].
После завершения войны, Мессали и его сторонники пытались заниматься легальной деятельностью в Алжире. Однако пришедший к власти ФНО ввёл в стране однопартийную систему. В 1962 году Мессали Хадж эмигрировал во Францию, и имел слабое влияние на алжирскую политическую жизнь.
Напишите отзыв о статье "Мессали Хадж, Ахмед"
Литература
- Косач Г. Г. Арабский национализм или арабские национализмы: доктрина, этноним, варианты дискурса // Тишков В.А., Шнирельман В.А. (отв. редакторы). Национализм в мировой истории. М., Институт этнологии и антропологии РАН, 2007.
Примечания
- ↑ 1 2 Энциклопедический справочник «Африка». [web.archive.org/web/20070209145255/orel3.rsl.ru/enciklop/afrika/m.pdf Мессали Хадж Ахмед] (рус.)
- ↑ Э. Ч. Метц. Алжир. Исследование страны. [countrystudies.us/algeria/25.htm Политические движения] (1994) (англ.)
- ↑ 1 2 Э. Ч. Метц. Алжир. Исследование страны. [countrystudies.us/algeria/27.htm Поляризация и политизация] (1994) (англ.)
- ↑ Э. Ч. Метц. Алжир. Исследование страны. [countrystudies.us/algeria/29.htm Фронт национального освобождения] (1994) (англ.)
Ссылки
- [www.marxists.org/archive/messali-hadj/index.htm Архив Мессали Хаджа] (англ.)
- [www.m-moudjahidine.dz/Histoire/Biographie/b129.htm Биография Мессали Хаджа] (ар.)
Отрывок, характеризующий Мессали Хадж, Ахмед
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
